Сергей Соболев - Зашифрованная жизнь Страница 35

Остаток дня Анна просидела взаперти в каком-то подвале, где было сыро, холодно, пахло плесенью и мышами.

Она не раз вспомнила о том, о чем ее предупреждал Виктор.

«Тут люди работают! С набором инструментов. От тончайших, вроде легчайшей кисточки… И вплоть до грубых и опасных инструментов – вроде топора, бензопилы или паяльника, который всунут этой самой «парсуне» в одно место…»

Может быть, ей и не следовало настаивать на том, чтобы остаться в «деле»? Надо было послушаться Званцева… Но что толку сокрушаться о ранее принятом решении. Что сделано, то сделано, пути назад нет. Только вперед… к неизвестному и сильно пугающему будущему.

Теперь остается лишь надеяться на Званцева и его сотрудников. На то, что они контролируют ситуацию (если это вообще возможно). Но если они прохлопали момент, когда «маски» перехватили Козакову во дворах и сунули в свой фургон… Тогда ей крышка.

Будут, конечно, рыть землю, чтобы как можно скорее найти пропажу. Но у них тоже ведь возможности не безграничные. И руки связаны, учитывая некоторые привходящие моменты. Так что не факт, что смогут быстро выйти на след исчезнувшей где-то по дороге в банк Козаковой. Далеко не факт, учитывая, что эти люди в масках тоже не выглядят рядовыми киднепперами[59] или вымогателями. Тут тоже действует какая-то контора, какая-то серьезная организация. Вон, и пленочку интересную раскопали.

Ход ее невеселых мыслей нарушили звуки шагов. Со скрипом провернулся ключ в замке. В подвал вошли двое в масках.

– Сейчас отправимся в другое место, Козакова!

Кусок клейкой ленты стянул губы, на голову нахлобучили полотняный мешок. Развернули, взяв под локти, повели на выход.

Анна внутренне подобралась. Возможны любые повороты. Самым желательным было бы вмешательство Званцева. Она даже не против, если привлеченный к делу спецназ штурманет объект, на который ее привезли «маски». Или – по ходу – тормознет транспорт, в котором ее перевозят…

Конечно, оказаться в центре таких событий – удовольствие ниже среднего. Особенно когда пускают в ход «флэшки» или таранят машину с заложником другим транспортом, к примеру, грузовиком. Да и хрен с ним. Лишь бы освободили. И повязали всю эту гоп-компанию во главе с их старшим. Посмотрела бы она тогда на этого типчика! И сказала бы ему пару-тройку ласковых слов…

Но ее надежды не оправдались. Поездка оказалась недолгой – минут десять. Козакову под руки вывели из транспорта – кажется, это тот же микроавтобус, на котором ее везли из города. Едва ли не по воздуху – она повисла на чужих руках – перенесли куда-то. Показалось, шагов на тридцать или сорок от машины. Поставили на ноги…

Что-то тяжелое – тяжеленное – повисло у нее на шее! Как будто свинцовый хомут надели. Она едва удержалась на ногах; мужские руки подхватили ее и помогли вновь обрести вертикальное положение.

С нее стащили наконец непроницаемый мешок. На улице было уже довольно темно. Анна, увидев под ногами обрыв, испуганно качнулась назад…

– Шутки кончились, Козакова! Конечный пункт маршрута… Тебе пора выходить.

Старший, подойдя к ней, отодрал полоску клейкой ленты. Анна охнула… От обрыва ее отделяет всего пара шагов. Он невысокий, этот обрыв… Но внизу, отражая рассеянный свет фар, плещется вода.

И сам этот водоем, к которому ее привезли, тоже небольшой. Округлый, метров тридцать в диаметре. Похоже, это какой-то бывший карьер, который заполнила вода из близлежащих ручьев. Что-то подсказывало – глубокий.

Руки Анны скованы наручниками сзади. На груди у нее висит обрезок рельсы, закрепленный – привязанный – при помощи какой-то веревки или куска кабеля.

Державшие под локти мужские руки отпустили ее. Она боялась шелохнуться – чтобы не потерять равновесие и не свалиться в воду. Сделала мелкий шажок назад… попятилась…

– Ста-аять! – угрожающе произнес чей-то голос. – Сделаешь еще шаг… и схлопочешь пулю в чердак!

– За что? Отпустите меня!

– Козакова, сейчас ты будешь принимать водные процедуры, – подал голос старший. – Будешь учиться плавать с рельсой на шее. Посмотрим, как у тебя это получится.

– Не делайте этого! Я… я вас умоляю!

– Ты нам более не интересна, Козакова. Все, что надо, мы узнали.

– Подождите! – крикнула она. – Постойте!..

– Что? У тебя есть что-то добавить? Может, ты нам не все рассказала? Может, у тебя есть еще что прибавить к ранее сказанному!

– Еще что-то? А что именно вас интересует?

– Ну, уж не твой месячный календарь! Явки! Пароли! Фамилии! Говори! Быстро! А то сейчас полетишь в карьер… с концами!

Ее трясло так, что зуб на зуб не попадал. Вот так попала… Убьют ведь! В натуре, убьют! Либо сбросят в карьер, либо сначала выстрелят, а потом бросят тело в воду…

Где-то за спиной хлопнули дверки автомобиля, послышался звук движка… Потом он стал тише… И совсем пропал!

Уехали, что ли? Почем так тихо вдруг стало? Куда все подевались?!

Ее так колотило, что она не то что обернуться, но и вперед смотреть боялась. Все силы уходили на то, чтобы сохранить вертикальное положение, чтобы не свалиться. Неизвестно, сколько она так простояла. Минуту? Две? Если не все десять…

Послышался какой-то звук. Он усиливается. Вот он уже вполне различим. Это звук… звук автомобильного двигателя!

Эти сволочи, что ли, решили вернуться? Зачем? Чтобы забрать ее отсюда и отвезти в другое место? Чтобы пристрелить или сбросить в воду?

Или…

Или же это Званцев с сотрудниками, дождавшись, когда уберутся «маски», решил выйти на сцену?

Если это Виктор… Уж на нем-то она отыграется за всю эту нервотрепку!

Машина остановилась совсем близко, как ей показалось. Хлопнула дверца. Кто-то подошел к ней. Взял за локоть, придерживая. И еще подошел человек… Сняли – наконец-то – у нее с шеи обрезок рельсы.

Отвели от края. Прозвучал знакомый голос:

– Вам больше идет собачка, нежели рельса на шее!

Анна охнула. Это был не кто иной, как коллектор Вадим. Или – уместней взять в кавычки – «Вадим»?

– Вы так на меня смотрите, Анна Алексеевна, как будто ожидали увидеть кого-то другого…

– Вам показалось.

Коллектор, поковырявшись в замке, снял наручники. Козакова, морщась и охая, принялась трясти руками, пытаясь восстановить кровообращение.

– Что вы здесь делаете… Вадим?

– Я мог бы задать вам тот же вопрос, – сказал коллектор. – Но – не стану.

– А как насчет ответа на мой вопрос?

– Анна Алексеевна, помните, я вам недавно толковал прописные истины? Я ведь вас предупреждал, что иметь долги и не платить по счетам – хлопотно! Это неправильно, вредно для здоровья.

– Ну помню… Кстати, я сама собиралась с вами встретиться! Хотела рассчитаться.

– Приятно слышать. И что же случилось?

– По дороге в банк меня похитили какие-то в масках! Ну и вот… Остальное вы видели сами!

– Я выкупил ваш долг, Анна Алексеевна.

– Выкупили мой долг? – удивленно переспросила Козакова. – Как это?

– Это моя работа, – послышался мрачный смешок. – Я работаю с должниками. Вы мне интересны. Поэтому я выкупил ваш долг перед теми, кто вешает людям рельсы на шею и все такое прочее.

– Ах, вот так даже?..

Анна заметила, что возле темного мини-вэна стоит еще какой-то мужчина – этот был в шлем-маске.

– Ну что ж, спасибо, что выручили. – Анна вытащила из кармана платок и стала повязывать его на голову. – Так я могу быть теперь свободна?

– Отнюдь. – Вадим открыл заднюю дверцу автомобиля, жестом приглашая женщину сесть в машину. – Я вас купил, Анна Алексеевна. Вы моя собственность. И хотите вы того или нет, но будете теперь делать то, что я вам скажу.

Глава 18

Без четверти пять утра в модуле Эйч прозвучал зычный голос О’Нила:

– Подъем! Хватит дрыхнуть, бездельники!

Ирландец включил рубильником верхнее освещение.

– Быстро встали! Убрали постели, оправились, умылись – и в ангар! В пять утра завтрак! В пять тридцать брифинг! Шевелитесь, джентльмены! Вам платят баблосы не за то, чтоб вы нежились в своих постелях!..

«Джентльмены», ворча, поругиваясь на всех восточноевропейских языках и наречиях, с мятыми небритыми физиями и покрасневшими от недосыпа глазами, принялись облачаться в толком еще не просохшую после вчерашнего дождливого дня амуницию.

Козак одним из первых вошел в помещение столовой. При новом боссе появились кое-какие новшества. Изменилась сама планировка столовой (это же помещение используется и для проведения инструктажей). Ранее, при том же Александере Грэе, здесь царил дух если и не братства, так равноправия. Все питались вместе – и командиры, и ветераны, и новички. Даже не было такого, чтобы у кого-то здесь имелось свое постоянное посадочное место, на которое не мог бы претендовать другой сотрудник. Берешь поднос с пищей и садишься за любой стол из дюжины, на любое из свободных мест.