Евгений Сухов - Охота на смотрящего Страница 35

С появлением же на зоне Варяга, чему он, Беспалый, мягко говоря, был не рад, все сразу пошло наперекосяк. Когда то там, то здесь хитроумно сотканная им агентурная паутина начала рваться, он не на шутку встревожился, но поначалу не связывал загадочные события, череду смертей своих агентов с влиянием Варяга. Сначала он был спокоен, считая, что предпринял беспрецедентные меры к тому, чтобы не только изолировать Варяга от остальной зоны, но и превратить его в безмолвное, тупое животное – не зря же он поручил лагерному врачу колоть московскому гостю лошадиные дозы сильного наркотика, от которого «больной» надолго терял человеческий облик. Но, видно, его система где-то дала сбой – и тут явно почувствовалась рука старого зэка Муллы. Неужели Варяг и Мулла снюхались? Но как? Когда успели? Не через врача ли Ветлугина – этого старого лепилы? Но он не мог поверить, что Димка Ветлугин, косорукий ветеринар, допущенный на тепленькое место главного врача лагерной больницы только благодаря его, Беспалого, участию, пошел бы поперек воли хозяина.

А теперь еще и Щеголя удавили.

Кто же смог осмелиться поднять руку на пахана лагеря? Такие убийства просто так на зонах не случаются – значит, зэкам каким-то образом стала известна тайная сторона лагерной жизни Стася Ерофеева.

И его приговорили…

А тут еще буза ни с того ни с сего, исчезновение зэка, гибель Варяга. И непонятно пока, как к этой гибели отнесутся в Москве – то ли по головке погладят, то ли эту головку с плеч снесут к чертям собачьим!

Беспалый крякнул и нервно помял ладонью затылок. Ну, ничего, где наша не пропадала – с полковничьими погонами, похоже, придется подождать, с переводом «на запад» явно придется тоже погодить.

А уж потом, когда все уляжется!

Но он не успел придумать, что произойдет потом, поскольку черный телефон взорвался торопливой междугородной трелью.

«Ну теперь уж верняк шею будут мылить», – с невеселой усмешкой подумал он и снял трубку.

Звонок был из Москвы.

Причем звонил не его старый знакомец Калистратов и не таинственный Николай, а генерал-лейтенант Артамонов, назвавший пароль. Это означало одно – на сегодняшний день он обладал наивысшей властью, а следовательно, его распоряжения нужно исполнять немедленно, как если бы они поступали с самого верха. Фамилия очередного московскогo начальника показалась Беспалому знакомой, но он так и не смог припомнить, доводилось ли ему с ним встречаться прежде.

– Меня интересует ситуация в колонии, – сказал тот сухим тоном после того, как представился. – Что сейчас там у вас происходит?

– Ситуация под контролем, в колонии…

– Есть ли жертвы? – жестко стросил генерал-лейтенант. – Среди заключенных и… наших людей?

Подполковник Беспалый лихорадочно обдумывал ответ. По тону далекого собеседника он сразу понял, что предстоит серьезная разборка. И осторожно ответил:

– Вам должно быть известно, что вчера поздно вечером произошел бунт заключенных. Они попытались разморозить колонию. Началась стрельба…

– Все это я знаю, – недовольно оборвал его генерал. – Я спросил о потерях. Убитые есть?

– Девять… Точнее, десять… вероятно.

– Что значит – вероятно? Вы не умеете считать?

– Считать я умею, просто с задания не вернулся один из наших солдат: не исключено, что он убит.

– Понятно… Вы провели опознание трупов?

– Провели. Девять заключенных погибли в перестрелке. – Беспалый сделал паузу. – Из них двое убиты при восстановлении порядка силами краевого ОМОНа.

– Это все?

– Нет. По-видимому, один заключенный бежал.

На другом конце провода кашлянули.

– Насколько это точные сведения? Кто бежал, вам известно?

– Сведения требуется проверить. Фамилия заключенного Ковнер Александр.

Беспалый ждал, когда генерал Артамонов спросит у него про Игнатова. Он был уверен, что услышит такой вопрос. И не ошибся.

– У вас находится заключенный Владислав Игнатов, – спокойно продолжал Артамонов. – Что с ним?

– А что с ним? – как бы недоуменно спросил Беспалый, выигрывая дополнительное время для ответа.

– Он не пострадал?

– А почему он должен пострадать?

– У меня есть непроверенные сведения… – Но генерал не стал продолжать. – Так, подполковник Беспалый, вам придется срочно вылететь в Москву и доложить на коллегии министерства о ситуации в колонии. И подготовьте подробный рапорт. – Немного помолчав, Артамонов продолжил: – Вам кто-нибудь уже звонил из Москвы?

– Нет, товарищ генерал-лейтенант.

– Вам известно о решении заслушать вас на коллегии министерства?

Беспалый криво улыбнулся. Московский генерал был хитер, но он не знал, кого собирался переиграть, – Беспалый был еще хитрее. Подполковник сразу понял, что именно волнует генерала Артамонова: кто входил с Беспалым в контакт по поводу Варяга!

– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! – играя в идиота, рявкнул Беспалый. – Со мной связывался генерал Калистратов. Но он мне не сообщил о коллегии.

– Понятно. Вас ждут в Москве. Выезжайте, как только сможете.

– Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант!

Засуетились. Беспалый резво поднялся и подошел к окну. Варяг их, видите ли, заинтересовал! Кому-то на него наплевать, но кому-то как раз он был очень нужен. Ведь не случайно Калистратов держал его под своим крылом. Что-то они там, в столице, задумали насчет смотрящего России? Зачем-то ведь он им был нужен. А теперь вдруг надобность отпала. Странное что-то происходит.

Теперь главное – выяснить, действительно ли он превратился в горсть пепла или каким-то неведомым образом вырвался за пределы зоны и теперь шляется по тайге.

Если Варяг жив – значит, так тому и быть.

Значит, у подполковника Беспалого появится еще одно неотложное дельце. И он не успокоится до тех пор, пока не найдет Варяга и не вынесет ему свой личный приговор. Не любил потомственный тюремщик терять контроль над своей зоной и уж тем более не прощал тех, кто отнимал у него на вверенной ему территории власть.

Часть III

Третья сила

Глава 18

Неприятный сюрприз

Владислав очнулся – словно вынырнул из стремнины, увлеченный бурным течением вверх. Солнце слепило глаза. Иссохшие губы инстинктивно ловили пьянящий воздух, врывавшийся в грудь мощными толчками.

Жив…

Варяг перевернулся на левый бок, отстраняясь от слепящих солнечных лучей, и увидел бегущий на расстоянии вытянутой руки ручей. Он уронил ладонь в журчащий поток, зачерпнул горсть холодной воды и жадно выпил. Потом попытался подняться – и не смог.

Все тело как будто одеревенело.

Он оглядел себя: сквозь разорванную в клочья куртку сочилась бурая кровь. Только теперь он вспомнил: рысь! Чертовой котяре все-таки удалось садануть его острыми когтищами. С огромным трудом, преодолевая боль, он подтянулся к краю ручья и, захватив полную пригоршню воды, принялся промывать рану и вдруг охнул от неожиданной боли: глубокая, все еще кровоточащая рана ожила, заполыхала.

Стиснув зубы, Варяг снова промыл рану и, повернувшись, пошарил глазами вокруг себя. Рядом с собой он сорвал большой, закудрявившийся по краям лист и приложил к разодранному боку. Сверху натянул лохмотья рубахи и повалился уже совсем без сил на спину, уставившись в небо. И тут его взгляд поймал вдали высокую голую скалу, возвышающуюся над лесом. Он повернул голову влево и увидел среди деревьев небыструю широкую речку. Неужели дошел? В ушах глухо зазвенели слова старого Муллы:

– Упрешься через пятьдесят километров в большую речку. Ниже по течению, километрах в тридцати, стоит скала, ее видно издалека.

Владислав уже второй день как потерял ориентир и уже почти отчаялся отыскать нужное место. И казалось ему, что одолел он не восемьдесят, а все триста километров: видно, сильно петлял по лесу, сбивался с прямого маршрута, а потом все же попадал в нужное место. Хотя и не с той стороны – должен был прийти к горе не с запада, а с востока.

Ну да ладно, главное, что дошел.

Сколько же времени прошло? Дней пять – не меньше. А должен был управиться за три. Опять припомнились слова Муллы:

– Под скалой, на самой стрелке, где сливаются две реки, стоит охотничий домик, а рядом с ним – сохранилась старая ель. Там найдешь в дупле гостинец – мешок с едой, одежду, оружие.

Варяг вдруг вспомнил про добытый автомат Калашникова, который он протащил через все болота и леса. Он осмотрелся вокруг. Автомат лежал в двух метрах от него. Варяг подтянулся на руках. Преодолевая боль, дополз до автомата и с удовольствием ощутил в руках холодную сталь:

– Здесь, родимый.

Теперь лишь бы хватило силенок подняться на ноги да пройти до заветной ели. Есть хотелось нестерпимо. Сколько он уже не ел? Еще в первый вечер после выхода из «метро» он съел сухой паек, взятый из барака, – четвертинку черного хлеба да шматок сала. И вот уже третьи сутки во рту у него ничего не было, кроме пресных ягод да корешков.