Сергей Зверев - Полундра Страница 35

— Слышь, каплей? Иди-ка позаботься, приготовь мне гидрокостюм, акваланг, ласты. Давай, что бы все было как полагается.

От изумления «старпом» вытаращил глаза и приоткрыл рот.

— Да ты что, адмирал? — испуганно проговорил он. — Пошли лучше кого-нибудь вместо себя.

Баташев усмехнулся, подошел вплотную к «старпому», посмотрел на него пристально своими холодными волчьими глазами.

— Я бы послал, каплей, — проговорил он тихо, но зловеще — Когда бы речь шла не о тоннах дармового золота. А в данном случае, ты знаешь, я даже самому себе не до конца доверяю!

И он подтолкнул своего помощника в сторону трюмов траулера, где было сложено взятое с собой оборудование и снаряжение.

Баташев без труда нашел затонувший эсминец, ориентируясь по спускавшемуся до самого дна якорной цепи указательного буя. Довольно равнодушно оглядев огромную пробоину в носовой части судна, он поплыл дальше, к корме, где должен был располагаться вход в артиллерийский погреб. Баташев обладал неплохой водолазной подготовкой, в свое время спускался на большие глубины, до ста метров и больше. Но теперь то ли возраст и отсутствие тренировок начали сказываться, то ли вода в этом месте была уж очень холодная, но Баташев чувствовал, что задыхается, а в голове его мутилось от одного только вида раскрытого люка, ведущего в темные подвалы затопленного судна, где непременно должен храниться смертоносный груз.

Водолаз еще некоторое время колебался, осматривая зияющее мраком отверстие при помощи химического подводного фонаря, но свет его был слишком слаб в этой мутной придонной воде, чтобы четко разглядеть скрывавшиеся там предметы. И Баташев решился. Загребая ластами воду, он осторожно проник внутрь корпуса затонувшего судна.

Криминальный «адмирал» считал себя человеком психически неслабым и несуеверным, но он похолодел от ужаса, обнаружив внутри самой глубокой части погреба беспомощно плавающее тело мертвого аквалангиста. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы увидеть свободно болтающийся шланг, который должен был соединять маску акваланга с кислородными баллонами. Сделав над собой усилие, Баташев подплыл к мертвому телу. Взяв его за плечи, развернул, заглянул ему в лицо. Широко раскрытые мертвые глаза Витьки-прапора глянули на него из темноты, сверкнув застекленевшими белками, а знаменитая циничная Витькина ухмылка теперь больше походила на мрачный оскал смерти. Баташев отпустил мертвое тело, и оно, точно в невесомости, поплыло по затопленному водой пространству артпогреба

Баташев повернулся к цинковым ящикам, заметил один, стоящий на полу и вскрытый. Пристально осмотрев его, он покачал головой, переводя взгляд с мертвого тела Витьки-прапора куда-то наверх, где должно было качаться на волнах гидрографическое судно. Потом, протянув руку, извлек из недр ящика один золотой слиток, поднес его к маске, нежно погладил рукой в перчатке от гидрокостюма и бережно уложил обратно. Бросив еще пару изучающих взглядов вокруг, Баташев решил, что больше ему тут делать нечего. Превозмогая отвращение и ужас, он подхватил тело мертвого Витьки-прапора под мышки и осторожно стал выбираться из артпогреба, волоча безжизненное тело за собой. Кое-как миновав самое опасное место, где грудами лежали снаряды и патроны, Баташев вздохнул облегченно, насколько это ему позволял сделать акваланг. После этого потащил мертвое тело дальше — в носовую часть погибшего корабля. Там он нашел приоткрытую дверь, ведущую в одну из офицерских кают, втолкнул туда тело и осторожно попытался закрыть дверь каюты. После некоторого усилия дверь поддалась. Убедившись, что теперь тело мертвого Витьки никуда не денется, Баташев удовлетворенно кивнул и стал выбираться из корпуса потопленного эсминца. Работая ластами, он стал выгребать на поверхность моря, светившегося где-то высоко над его головой тусклым сине-зеленым светом.

На свой траулер Баташев поднялся, запыхавшись от спешки и волнения. Едва освободив лицо из акваланга, он крикнул своим соратникам:

— По Витьке-прапору можно устраивать поминки! Он там, на этом эсминце, так навсегда и останется!

Его братки, немного шокированные веселым, задорным тоном, каким сообщил им эти сведения их «адмирал», в конце концов отнесли это на счет глубинного опьянения.

Снимая с себя тяжелые кислородные баллоны, Баташев коротко приказал, обращаясь к радисту их траулера:

— Иди, готовь связь с Мартьяновым. У меня для него не слишком приятные новости будут.

— Так ведь время неурочное, адмирал…

В ответ «адмирал» наотмашь заехал радисту по лицу с такой силой, что тот отшатнулся к борту.

— Делай, что тебе говорят, сука, — со злостью проговорил Баташев. И, видя, как радист послушно кинулся к радиорубке, добавил: — Распустил я вас, мерзавцев. Дисциплина… как в воровской банде!

Братаны, привыкшие к перепадам настроения их «адмирала», стояли вокруг и всем своим видом выражали покорность и готовность подчиняться.

ГЛАВА 29

— Товарищ капитан, вас вызывают по радиосвязи!

Бывший кавторанг Мартьянов вздрогнул, услышав эти слова. Этот вызов, как ему показалось, не мог означать для него ничего хорошего. Торопливым шагом он устремился в радиорубку.

— Иди пока отдохни, сынок, — надевая наушники, сказал он радисту. И только когда тот вышел, включил прием.

— Дядя Коля, это я тебя беспокою! — Голос Баташева звучал в наушниках вальяжно и лениво.

— Игорь? — Кавторанг почувствовал, что его бросило в жар. — Ты что, спятил? Хочешь засветить меня? Чтобы среди команды догадались про наши с тобой совместные дела? У нас же есть условленное время для выхода на связь!

— Некогда, дядя Коля, ждать мне этого условленного времени, — спокойно возразил Баташев. — Ты как там, хорошо сидишь? Готовься, у меня для тебя плохие новости

Кавторанг почувствовал, что у него холодеет в груди, однако сумел твердым голосом спросить:

— Ну? Что случилось?

— Твой человек на борт затонувшего эсминца сегодня спускался?

— Ну спускался. Дальше что?

— Что он тебе доложил?

— Что ящики на месте, можем начинать поднимать их хоть завтра.

— Не завтра, а сегодня ты будешь их поднимать, понял? — мрачно заявил Баташев. — И работать всей командой не покладая рук. Чем быстрее ты с подъемом этих ящиков управишься, тем будет лучше.

— Да что случилось-то? — изумленно проговорил кавторанг. — Из-за чего такая спешка?

— Ты хочешь золото в целости и сохранности на борт поднять и дело сделать?

— Ну?

— Тогда поспеши!

На мгновение кавторанг запнулся, не зная, что отвечать. На лбу его от волнения выступили капельки пота.

— Слушай, ты соображаешь, чего ты от меня требуешь? — сказал наконец кавторанг. — Единственный специалист, кого я могу послать в этот артпогреб, это старлей Павлов. Именно он сегодня туда и спускался и был так измотан первым своим погружением, что теперь спит...

— Серьезно? — неожиданно рассмеялся Баташев. — Спит, говоришь? От чего же это он так утомился?

— Не знаю, — растерянно пробормотал кавторанг. — Он поднялся на поверхность в изодранном гидрокостюме. Говорит, видимость внизу плохая, он за что-то там на дне зацепился…

— О, зацепился! — Веселье Баташева становилось еще необузданней.

— Может, объяснишь, наконец, что все это значит?! — теряя терпение, воскликнул кавторанг.

— Да так, ничего, — посмеиваясь, отвечал Баташев. — Этого твоего, как ты говоришь, старлея Павлова придется пустить в расход. А поднимать груз должны будут другие люди.

— Да ты что, спятил? — в испуге крикнул кавторанг. — Павлова в расход! А с кем я поднимать груз буду?

— У тебя на судне полно других людей, — невозмутимо ответил Баташев.

— Какие это другие люди?! — в исступлении крикнул кавторанг. — Я, кроме Полундры, никого больше на этот эсминец не пущу! Подорвутся на хрен, и мне же потом отвечать придется. И золота не увидим, и сам под суд пойду.

— Ну, делай, как знаешь, — спокойно сказал Баташев, — В конце концов, это твоя часть операции. Только имей в виду: этот твой Полундра знает, что на самом деле находится в цинковых ящиках. Действуй по обстановке. Все, конец связи.

И, прежде чем кавторанг успел что-то возразить, Баташев отключился. А кавторанг, замерев на месте, сидел с открытым от изумления ртом и тупо таращил глаза на подрагивающие стрелки приборов радиопередатчика.

— Полундра знает про золото? — вполголоса ошалело пробормотал он. — Ну ни хрена себе!..

Неизвестно, сколько бы еще он сидел и таращил глаза, если бы в это время на пульте радиопередатчика не замигала лампочка, указывающая, что кто-то непременно хочет выйти на связь с гидрографическим судном. Машинально кавторанг повернул переключатель и пробормотал в микрофон: