Александр Каменский-Мальцев - Лёшка-"студент" Страница 35

Мать Ковалева к тому времени уже давно умерла, и ему сообщили об этом только через месяц. У единственной сестры была своя жизнь, в которой хватало проблем и без непутевого братца, так что Лешка оставался совсем один. Даже Каверзнев, с которым у Ковалева сложилась своеобразная дружба, и тот уезжал, правда, Лешка не знал, что он едет вместе с Верой, на этом настоял сам подполковник, он не хотел, чтобы острый ум Ковалева сообразил, какие меры они предпринимают для того, чтобы сохранить в тайне факт существования отца талантливого малыша.

— Лешенька, что тебе привезти оттуда? — ласково спросила Вера, присев на краешек кресла Ковалева.

— Себя.

— Ну что ты, в самом деле! — обиделась Вера. — Что мы, навсегда уезжаем, что ли?

— Мне кажется, навсегда…

— Ну хочешь, я позвоню сейчас и откажусь от поездки, хочешь?!

— Не надо… Ты хочешь поехать.

— Да, хочу! — Вера вскочила на ноги. — Ты думаешь, мне легко каждый день возвращаться в тюрьму? Проходить мимо солдат с автоматами, легко, да?! Ты думаешь, мне не трудно вести сюда сына?! Это ты сидишь тут, как барин, и только указания даешь — не делай то, не делай это!.. А мне каково?!

— Ты можешь уйти в любой день… Я тебя не держу.

— Ох, и гад же ты, Лешка… — даже не прошептала, а прошипела Вера, столько обиды было в ее словах. — Ох и гад!..

— Я об одном тебя прошу… Каждые три дня требуй связи со мной, пусть соединяют хоть на пять минут, а иначе я здесь буду устраивать сабантуи…

— Не надо, Леша… — Вера как будто поняла всю тяжесть прощания и простила невольное оскорбление Лешки. — Я буду тебе звонить… Я постараюсь.

— Ты не старайся, а требуй! Не отпускай Костю от себя ни на шаг и не позволяй производить с ним медицинские эксперименты.

— Ладно… — Вера опустилась перед креслом на колени и обняла Лешкины ноги, — ты прости меня… — тихо попросила она. — Прости, что я накричала… Я люблю тебя, и мне никто не нужен! Скажи, что простил, иначе я сейчас заплачу!

Ковалев взглядом показал на Костю, надувшего губы и тоже готового зареветь. Сынишка всегда бурно переживал даже короткие размолвки родителей.

— Костик, иди к нам! — попросил он. — Нам с мамой без тебя скучно!..

Малыш с готовностью вылез из постели, где он сидел с пультом компьютера на коленях, и забрался на колени к Лешке. Он потянулся ручонками и крепко обнял отца, прижимаясь к нему всем телом, как будто стараясь спрятаться от невзгод или, наоборот, оберечь от чего-то Ковалева, а с другой стороны к Лешке прижалась Вера…

Лешка выключил телевизор, прилег на диван и расслабился. Он представил, как тяжесть и тепло растекаются по всему телу, ноги и руки становятся тяжелыми и вялыми, а голова — легкой и ясной. Через несколько минут ощущение тела пропало, как будто его не стало совсем, или это тело воспарило в воздух. Ковалев попытался представить солнечную страну, где ходят люди маленького роста, а в этой стране дом, где сейчас его сын.

— Костя!.. — мысленно звал он. — Милый, отзовись! Папа хочет тебя услышать…

Ковалев снова и снова повторял родное имя, как вдруг почувствовал, что его голову затопляют волны боли. Он сжал руками виски и сел на диване. Боль прошла.

Ковалев встал, подошел к телефону и снял трубку.

— Я слушаю, — ответил голос.

— Кто это?

— Капитан Довлатов.

— Где Каверзнев?

— В отпуске. Вам что-то нужно?

— Мне необходимо связаться с Каверзневым или с генералом.

— По какому вопросу?

— С Костей что-то случилось.

— А откуда вы знаете? — недоверчиво спросил капитан после некоторой паузы.

— Знаю! Свяжите меня с генералом.

— Это невозможно. Ваш телефон имеет выход только на меня и на подполковника. Но он в отпуске…

— Мне обещали связь с Верой! Мне обещали, что разрешат говорить раз в три дня!..

— Это не я решаю. Я доложу.

— Немедленно, слышишь, немедленно!.. — заорал Лешка.

— Хорошо. Я понял.

Ковалев бросил трубку и нервно заметался по комнате, довольно большой, но сейчас казавшейся тесной. Довлатов наблюдал за ним через монитор и набирал номер генерала.

— Хорошо… — выслушав доклад капитана, ответил генерал, — скажите, что его сын немного простыл, но уже все в порядке, и он бодр и здоров. Возможность проведения очередных опытов с медиками определит майор Шенгелая. Доложите о поведении Ковалева ему. Если он посчитает нужным, эксперименты отменить. Все ясно?

— Так точно.

— Значит, выполняйте. Посмотрите за ним сегодня повнимательней. Время от времени задавайте вопросы, беседуйте…

— Слушаюсь.

— Только с ним не говорите такими фразами! А то он пошлет вас куда подальше…

Довлатов смутился.

— Хорошо, — ответил он.

— Ну, у меня все. Я как раз жду сообщение о том, что там с сыном Ковалева.

— Так действительно что-то произошло?

— Это вас не касается! — генерал неожиданно рассердился. — Не задавайте лишних вопросов!

— Слушаюсь…

— Спокойного дежурства, капитан! — решил смягчить выговор генерал и положил трубку.

Через несколько минут генерала соединили с Каверзневым.

— Ну, как там у вас дела?

— Не очень хорошо, Виктор Павлович. Костя заболел, врачи говорят, что нервный срыв…

— Что-то серьезное?

— Не знаю. Во время очередного полета над морем он закричал, что ему больно, мать пыталась его успокоить, но с ним началась истерика, мальчика доставили в госпиталь, японские врачи исследовали его и сказали, что малыш перенес нервный срыв…

— Может, вам вернуться домой?

— Врачи говорят, что переезд нежелателен. Да вы не беспокойтесь, мальчик уже ходит, ест, правда, плохо, но болей таких уже нет. А как там наш Алексей?

— Сегодня звонил. Он уже знает о мальчике…

— Как знает? Или его телефон соединили с междугородкой?..

— Нет. Но он знает.

Каверзнев растерянно замолчал.

— Вы слышите меня?

— Слышу, Виктор Павлович. Может, устроить ему переговоры с Верой?

— Не нужно. Мы контролируем ситуацию. Да и поспокойней он стал за это время. Как вам Страна восходящего солнца?

— Хорошо.

— Ну, отдыхайте. Если что, звоните. Передавайте привет своей жене и Ковалевой.

— Спасибо…

— До свидания.

Генерал положил трубку и снова набрал номер.

— Майор Шенгелая слушает, — ответил бодрый голос.

— Здравствуйте, майор. Наш пациент нервничает, может, отменить пока эксперименты?

— Ну что вы!.. Для этого нет оснований. Семнадцатый в последние дни резко изменился и притом в лучшую сторону!

— Ну смотрите, майор…

— Да, и кроме того, вы же знаете, на каком уровне было принято решение…

— Знаю. Ну и что?

— Ну а тогда зачем суетиться?

— Смирно! — заорал генерал и вскочил с кресла, сжимая трубку. — Вы как разговариваете со старшим по званию? Вы где находитесь?!

Генерал и раньше недолюбливал врача, но теперь чаша его терпения переполнилась. Это ж надо, какой-то врачишка, специалист по свихнувшимся мозгам, будет говорить ему, заслуженному генералу, Герою Советского Союза, что он, боевой офицер, суетится?..

Седой однорукий генерал еще что-то орал в трубку, брызгая слюной, а на другом конце провода ехидно улыбался Шенгелая. Он знал, что этот старик, хоть и обвешал широкую грудь наградами, умеющий убить одним движением руки, не может ничего сделать ему, психиатру с майорскими погонами, потому что он, грузин с высшим образованием, сумел найти свое дело и теперь знал такое, чего уже не доверят генералу. И пока он, Шенгелая, носит в себе это знание, генерал, при всех своих орденах, не сможет объявить ему даже выговор…

— Вы поняли свою ошибку, майор? — наконец выговорил генерал.

— Так точно.

— Объявляю вам выговор. Пока устный!

— Слушаюсь.

— Предупреждаю о неполном служебном соответствии… — не мог успокоиться старик.

— Слушаюсь.

Генерал еще несколько секунд дышал в трубку.

Шенгелая слышал его тяжелое дыхание, которое сменилось короткими гудками: генерал бросил трубку. Врач улыбнулся и осторожно положил свою. Он собрал со стола бумаги, уложил их в коричневую папку с красными штампами «Совершенно секретно», «Из помещения не выносить»: «Перепечатке не подлежит» и сунул ее в сейф. Закрыл тяжелую дверь несгораемого шкафа, покрутив ручки, чтобы сбить код, нажал кнопку под столом, включая сигнализацию, и вышел из кабинета.

— Ну что, приступим? — спросил врач.

За последние дни Черный заметно вырос в собственных глазах. Еще бы, ведь он справился с Ковалевым, которого боялись все, в том числе и генерал, командовавший когда-то группой десанта, отборнейшими бойцами, атаковавшими дворец президента чужой страны, перебившими охрану, состоявшую не из трусливых баранов, а из вооруженных по последнему слову техники амбалов. Шенгелая считал, что сумел разобраться в мыслях сильного, но от этого не ставшего более умным, человека, и победил. Сам, без посторонней помощи! Теперь врач не боялся смотреть в глаза Лешки, он знал, что только уверенность в собственных силах, уверенность в себе может дать возможность внушить свою силу другому. Главное правило этой игры — знать, и не просто знать, а не допускать и капли сомнений в том, что тебе не покорится кто-то из людишек, представших перед твоими глазами. Смотри на него и говори: «Я сильнее! Ты сделаешь все, что я скажу! Все!!! Все!!! Ты не можешь мне противостоять!» — и он твой…