Игорь Волгин - Алмаз королевы Страница 35

— Вика, я решила устроить тебе маленький сюрприз, — с порога заговорила Синицына. — У Паши сегодня день рождения, и мы решили отметить его у нас…

— Прекрасно… — пролепетала Петрова. В квартире сразу стало шумно, на столе появилось вино. Синицына и одна из пришедших с ней молодых женщин захлопотали на кухне, мужчины включили музыку. Вика принялась помогать накрывать на стол.

— Я сегодня взяла отгул и решила устроить тебе небольшое развлечение, — объяснила ей хозяйка квартиры. — Тебе надо развеяться, посидеть в дружеской компании… А то ты одна да одна… Чахнешь прямо на глазах!

— Компания — это хорошо… — пробормотала Вика с тяжелым вздохом.

— Его зовут Вадим. — Подруга наклонилась к самому ее уху. — Я говорила тебе о нем, помнишь? Отличный парень, он тебе понравится… Ты знаешь, он тебя уже видел издали, и ты на него произвела впечатление!

— Серьезно?

— Ну я-то знаю! Пойдем в комнату.

Скрючившемуся на антресолях Алексею бил в нос запах нафталина, смешанный с пылью. Он прилагал отчаянные усилия, чтобы не расчихаться. Вдобавок ко всему в бок давил край таза, и не было никакой возможности отодвинуться в сторону. До него доносились музыка и оживленные голоса. В комнате началось застолье. То и дело под антресолями кто-нибудь проходил.

— Может, прокатимся на мотоцикле? — услышал он негромкий басок. — Машина внизу.

— Прямо сейчас? — отозвался голос Вики, и Алексей насторожился.

— А чего тянуть. Ты симпатичная герла. Мы будем клевой парой.

—Даже не знаю… — Вика засмущалась. — Это так неожиданно…

— Да ерунда, не тушуйся.

— Но сегодня я точно не могу.

— Тогда я завтра за тобой заскочу.

— М-м… может быть. Но это правда так неожиданно…

Туфли Вики затопали в направлении комнаты, потом остановились. Послышалась приглушенная возня. Алексей отвел край занавески и выглянул. Длинноволосый верзила тискал Вику в объятиях…

Как раз в эти минуты Шредер вышел из стеклянных дверей гостиницы «Космос». По залитому утренним солнцем проспекту сновали толпы прохожих. Искатель алмаза передернул плечами и зевнул.

Сегодня он проснулся поздно, и все равно чувствовал себя невыспавшимся. Последствия минувшей ночи давали о себе знать. На виске и подбородке красовались ссадины, болел бок, по которому саданул вчера Кащей. Сейчас его главной задачей было найти и раскопать могилу погибшего в автокатастрофе Петрова, для чего требовалось разыскать его вдову или хотя бы того, кто знает, где эта могила находится. Кое-какая зацепка у Шредера имелась. Сыщик из детективного агентства проболтался, что вдова до недавнего времени работала в двадцать второй больнице. Шредер решил начать поиски оттуда.

Едва он отошел от дверей гостиницы, как с ним столкнулся какой-то прохожий, кативший сумку. Это был грязный, дурно пахнущий мужчина, по виду — бомж. Он с криком навалился на немца, сумка опрокинулась, и из нее, гремя, посыпались на асфальт пустые бутылки. Чертыхнувшись, Шредер оттолкнул бомжару.

— Смотреть надо, куда идете! — проворчал он и оглядел свои брюки и пиджак — не осталось ли на них пятен после прикосновений оборванца.

Убедившись, что одежда не пострадала, он направился к обочине ловить такси. Между тем бомж бросился подбирать бутылки и засовывать их обратно в сумку. Аккуратно собрав их все, он поспешил дальше и спустя минуту скрылся в толпе.

Шел он со своей сумкой недолго. Шмыгнув в щель между ларьками, «бомж» почистился специально припасенной щеткой, отчего приобрел более-менее пристойный вид. Уже без сумки, которую оставил в той же щели, резидент поспешил к автостоянке. Через пять минут он сидел в своем «Москвиче». Прицепленный к пиджаку искателя алмаза «жучок» начал передавать информацию.

Шредер только что поймал такси. В наушниках резидента зазвучали голоса:

— Мне в двадцать вторую больницу.

— Где это?

— Понятия не имею.

— Что ж вы едете, а не знаете куда?

— Я думал — вы знаете!

Возникла пауза. Видимо, таксист раздумывал.

—Можно позвонить в справочную, — сказал он. — У меня есть сотовый телефон.

— Хорошая мысль!

Прежде чем войти в больницу, Шредер купил в ближайшем гастрономе несколько шоколадок и пару коробок конфет. В отличие от стран Запада, в России не принято было благодарить за мелкие услуги живыми деньгами. А именно мелкая услуга сейчас нужна была охотнику за алмазом, всего-то — телефон Вики Петровой, на худой конец — сведения о кладбище, на котором похоронен ее муж.

Используя свой акцент, он представился девушке-регистраторше прибалтийским родственником Вики. Он только вчера узнал, что у нее умер муж, и немедленно прилетел в Москву. Шоколадка возымела действие. Все, что смогла сделать для него регистраторша, — это послать его во второе терапевтическое отделение, где до недавнего времени работала вдова.

В палате Шредер разговорился с молоденькой медсестрой, как выяснилось — сменщицей Вики, полностью ее очаровал и получил Викин домашний телефон. Полдня ушло на звонки по нему. Трубку на Мичуринском проспекте упорно никто не брал.

После третьей рюмки танцевали все. Стол был отодвинут к стене. Грохочущие звуки, вырывавшиеся из магнитофона, били по барабанным перепонкам. Мотоциклист в расстегнутой до пупа рубахе танцевал особенно лихо. Остальные старались от него не отставать.

Улучив момент, Вика собрала со стола грязные тарелки и под предлогом их мытья выскользнула из комнаты.

— Леша, — зашептала она, привстав под антресолью на цыпочки. — Я принесла тебе сосисечку!

— На хрена мне сосисечка! Ссать хочу, сил нет терпеть!

— Ой, ты что! — Вика растерянно огляделась. — Как же быть? Слушай, может, тебе бутылку пустую дать?

— Давай, только быстрей! Она вернулась в комнату.

— Герл, брось ты эту посуду! — Вадим подскочил к ней и схватил за руки. — Ты клево танцуешь!

— Правда, Вика, — подхватила Синицына, — брось, я сама все вымою!

Петровой ничего не оставалось, как начать танцевать. Вадим наклонялся к ней, обдавая запахами табака и бензина, и громко шептал:

— А то прокатимся с ветерком, а?

— Лучше в другой раз, — отвечала Вика. Синицына хохотала.

— Куда тебе «с ветерком», ты же выпивши!

— Что такое три рюмки? — Вадим высоко подпрыгивал и тряс руками. — В меня полбутылки водки нормально влезает, доказано многократно!…

Когда через четверть часа Вика наконец вырвалась в коридор, до ее слуха долетел дробный звук бьющей в таз струи…

Отчаявшись дозвониться, Шредер вернулся в больницу. Еще один разговор с Викиной сменщицей ничего не дал. Он поговорил с врачихой и медсестрой, но те знали не больше сменщицы. Медсестра предположила, что погибшего Петрова отвезли в крематорий. Шредера от ее слов бросило в холод. Он полчаса не мог опомниться и уже собрался было звонить в гостиницу — Фриц наверняка придет в бешенство от такой новости! — как в больничном коридоре наткнулся на только что пришедшую уборщицу. В первую же минуту разговора он выяснил, что старуха частенько оставалась здесь на ночь и неплохо знала Вику. Шредер поспешил сунуть ей коробку конфет и в следующие полчаса узнал множество самых разнообразных сведений о работавшей здесь медсестре и ее покойном муже. В основном это были сплетни. Старуха терпеть не могла новоявленных коммерсантов, в ее понимании все они были ворюги, и она была уверена, что и покойный Петров тоже воровал, а жена знала об этом и всячески его покрывала. Шредер терпеливо поддакивал ей и кивал, дожидаясь момента, когда можно будет задать вопрос насчет крематория. Сейчас это больше всего его волновало.

— В крематорий? Нет… — Старуха даже поморщилась. — Сюда мамаша его приезжала, совала всем деньги, распоряжалась, видно, что тоже буржуйка! Повезли на кладбище!

Уборщица, которая Викиного мужа и в глаза не видела и только распространяла слухи о нем, конечно, не могла отказать себе в удовольствии поглазеть на него, хотя бы и мертвого. Она рассказала Шредеру, как ходила в морг, когда там проводилось, опознание трупа.

— Его опознала жена, — тараторила она, не давая немцу вставить слово. — Как откинули с него простыню, Петрова вся затряслась, побледнела, закричала: «Это он! Леша! Лешенька! Что ж с тобой сделалось!» — и упала в обморок. Тут же милиция стоит, понятые, Петрову валерьянкой отпаивают…

— Вы лично видели этот труп? — спросил наконец Шредер.

— Вот как вас сейчас! Весь разбит, окровавлен, живого места нет…

— Как — живого места нет? — ужаснулся Шредер. — И живот пропорот?

Старуха на несколько секунд задумалась.

— Нет, живот вроде был цел… — Шредер облегченно вздохнул. — Но все лицо разбито до того, что нельзя узнать человека. И в груди вмятина…

— Бедная Вика! — притворно опечалился Шредер. — Так, говорите, в груди вмятина, а живот цел?

— Цел, цел живот, и ноги целы, вообще весь низ туловища уцелел, а верхняя часть разбита.