Александр Тамоников - Карательный отряд Страница 35

– Ты прав! – согласился Довлатов. Он обратился к бойцам карательной группы: – Ну что, солдаты, готовы к рейду в глубь противника?

Строй ответил:

– Так точно, господин полковник!

– Вот и хорошо! Вам придется сильно попотеть, выполняя поставленную задачу, но пусть вас всегда поддерживает мысль о приближающейся с каждым днем истинной свободе, а также о денежном вознаграждении, которое составит в зависимости от результатов акции или акций сумму от 5 до 10 тысяч долларов на брата. Вы должны уехать в страны, которые выберете, исполнив условия контракта, обеспеченными людьми, чтобы жить свободно и достойно. Вот ваша цель, к которой следует стремиться, образцово и в полной мере исполняя приказы вашего командира, забыв о жалости к врагу и его пособникам, независимо от того, кто они будут. Мужчины с оружием в руках или женщины, старики и дети. Для достижения цели все средства хороши. Чем жестче вы будете действовать, тем лучше. Жестокость порождает у врага страх, страх лишает его способности к сопротивлению, отсутствие сопротивления гарантирует безопасность вашей жизни. Больше крови, больше жертв. Всю ответственность за деяния команды я беру на себя. Вопросы ко мне?

Строй промолчал. Да и о чем спрашивать полковника, всегда толковавшего перед рейдами одну и ту же, наверняка заученную, пафосную речь. Базарит, как Гитлер в свое время. Тот тоже говорил, что совесть – химера, и брал всю ответственность за массовые убийства мирных жителей на себя. Мог бы и не напрягаться. Бойцам спецкоманды «Призраки» и без речей было по барабану, на кого их выводят. Они прекрасно знали, что и для чего будут делать. И не испытывали ни малейшей жалости к будущим жертвам. Им платили за работу и обещали жизнь в свободном мире, а это главное. Остальное не в счет.

Вопросов не было, и Довлатов обернулся к коменданту лагеря:

– У тебя, Абдужабар, есть что сказать воинам?

Кадыр отрицательно покачал головой:

– Нет, Эркин! Пусть начинают выдвижение!

Полковник крикнул:

– Иванов! Выводите команду за территорию лагеря. На контрольно-пропускном пункте вас уже ждет проводник Омар Закир.

– Есть, господин полковник! – козырнул капитан и развернулся к строю: – Внимание, команда! Нале-во! К КПП, прямо шагом марш!

Спецкоманда в колонну по одному направилась к выходу с территории лагеря.

Проводив ее взглядом, комендант лагеря спросил командира так называемой бригады «Свобода»:

– Ты, Довлатов, когда ставил своему капитану задачу на выход?

Полковник ухмыльнулся:

– Тогда же, когда ты, господин комендант, инструктировал проводника Закира! Вчера после отбоя!

– Значит, бойцы знают, что идут на Малитабад через Дукур?

– Нет! Об этом знает Иванов, что вполне достаточно. Солдаты должны выполнять приказы командиров, думать им не положено.

Абдужабар, соглашаясь, склонил голову:

– Правильно! Да поможет им Всевышний, несмотря на то что они не верят ни в Бога, ни в черта! Ты сейчас к себе?

– Да! Не торчать же на плацу? Насчет выхода команды мне доложить саибу или это сделаешь ты?

– Сам докладывай! «Призраки» – твои головорезы, ты и докладывай!

– Хорошо!

Бывший полковник и комендант разошлись.

Спецкоманда же вышла к контрольно-пропускному пункту, где ее ждал проводник Закир. Он вышел из будки, поздоровался с капитаном и сказал:

– До границы идем пешим порядком. На территории Афганистана, в ущелье, нас ждут лошади. В общем, все как всегда.

– Камеру свою не забыл?

– Как можно? Без съемки ваши акции теряют всякий смысл.

– Вот и я о том же! Ну где там абреки охраны? Чего ворота не открывают?

Закир что-то крикнул в сторону КПП.

Из здания вышел заспанный афганец. Натянул на голову нуристанку, поправил широкие шаровары и автомат на плече, прошел к воротам из колючей проволоки, закрепленной между деревянными брусьями, распахнул створку.

Спецкоманда вышла за пределы лагеря.

В 5.40 вышла к границе. Не встретив пограничного патруля, пересекла условную линию, разделяющую территории Афганистана и Пакистана.

В 6.00 «Призраки» вошли в ущелье, где их ждал небольшой табун лошадей.

В 6.10 банда подонков начала свой 110-километровый марш к кишлаку Дукур.

Рита Авдеева последние дни находилась в состоянии ступора. После ежедневного утреннего обхода раненых и больных она вышла на улицу из пропитавшегося запахом крови, лекарств и хлорки лечебного блока. Присела на скамейку. У нее кружилась и побаливала голова. Да и немудрено. Получив известие о пропаже Сергея, она почти ничего не ела. Так, иногда съест бутерброд и выпьет стакан чаю. Она перестала улыбаться. Подруги по общежитию пытались как-то расшевелить Риту, но бесполезно. Девушка ушла в себя. Смогла только анализы сдать, потому что вовремя не наступили критические дни. Сдала по настоянию своих подруг. Сама бы не пошла в лабораторию. Отсутствие месячных вполне объяснялось стрессом, который переживала Авдеева. Вот и сейчас она не думала о результате анализов. Она вообще ни о чем не думала, сидя на скамейке для выздоравливающих пациентов отделения и бездумно глядя на пыль чужой земли. Земли, которая подарила и тут же отняла у нее счастье.

Рита не заметила, как к ней подошла одна из ее подруг-соседок, Галина Ушинская. Только услышала:

– Ты что, девонька, решила до конца извести себя?

Подняла на Ушинскую глаза, обрамленные темными кругами:

– А для чего мне теперь жить, Галя?

– Опять одно и то же! Как для чего? Для себя! Для Сергея, который обязательно вернется. Найдут его наши и договорятся с духами об обмене. У десантников на губе с десяток моджахедов сидит. Так уже было. Капитан один, фамилии не помню, тоже в плен раненым попал. Считали, все, конец! Убьют душманы. В штабе чуть ли не похоронку состряпали. Никто и не надеялся, что офицер вернется. А душманы сами вышли на командование. И не на полковое или бригадное, а на армейское в Кабуле. Предложили обменять капитана на какого-то полевого командира. А тот уже Богу или Аллаху душу отдал. Сам ли, или кто помог, неважно. Но менять-то офицера не на кого было. Ну, духам и передали, что к чему! Тут уж все были уверены, теперь капитана точно моджахеды порешат. Но переговоры состоялись, за них уцепились, как рассказывали ребята из разведки. И что ты думаешь? Договорились-таки с душманами. Обменяли капитана то ли на оружие, то ли на продукты. Но, по-моему, это ерунда. Я потом уже от особиста слышала, что разведчики вытащили капитана в обмен на обязательства их какой-то караван в Пакистан пропустить. В общем, черт его знает, каким образом, но офицер вернулся на базу.

– И что было потом с тем капитаном?

– Не знаю. Вроде в Союз отправили. Да у него и срок к замене подходил.

Рита вздохнула:

– Повезло офицеру! Но это наверняка исключительный случай. А может, капитан был сыном какого-нибудь высокого начальника. Вот и хлопотали за него. У Сергея же дома осталась обычная семья. Отец и мать – простые люди. Кто его станет из плена вытаскивать, если контрразведчики предполагают, что он сам в плен сдался?

Галина положила руку на плечо подруги:

– Предположение не есть факт и тем более обвинение. Они всегда сначала так, с подозрением относятся. А как ситуация прояснится, будут работать. По-другому заговорят. Главное, достоверно известно, что Сергей не погиб. А плен? Выдержит! Он мужик у тебя сильный. И обязательно вернется. Ты же давай кончай хандрить. Да и противопоказано тебе это!

Рита с недоумением взглянула на подругу:

– Что значит, противопоказано?

Ушинская улыбнулась:

– Беременная ты, Ритка! Уже на втором месяце!

Рита тряхнула головой. Слова Галины пронзили мозг:

– Как беременна?

– Ну ты даешь? Не знаешь, как могут быть бабы беременны? С мужиком спала? Спала. Предохранялась? Нет! Так чего же ты, милочка, хотела? Любовные утехи у здоровых людей бесследно не проходят.

– Откуда тебе известно, что я беременна?

– Анализы сдавала?

– Да!

– Так чего глупость спрашиваешь? По ним и определили, что ты ребенка носишь. Ну, пока, точнее, не ребенка, а зародыш, но всему свое время!

Рита тихо произнесла:

– У меня будет ребенок от Сергея!

– Если не решишь избавиться от него!

– Да ты что? – возмущенно воскликнула Авдеева. – Чтобы я пошла на аборт? Ни за что на свете!

– Правильно! Для нормального развития беременности что надо? В первую очередь своевременное, калорийное питание. И покой! А ты что делаешь? Моришь себя голодом и терзаешь свою душу! О себе не думаешь, черт с тобой в конце концов, но ребенок-то будущий при чем?

Рита обхватила голову ладонями:

– Господи! Ребенок! Как же мне теперь жить?

– Через силу! Ради дитя!

– Да, да, конечно! А ты… ты ничего не напутала?

– Насчет анализов, что ли? Нет. Впрочем, сходи сама в лабораторию или лучше к доктору. Убедишься, что я говорю правду!