Вячеслав Денисов - Наживка для крокодила Страница 36

В моей голове, как у Кисы Воробьянинова, заработала вычислительная машина. Кто сдал? Или просто следили? О моем посещении банка этот старый хрен мог узнать лишь от начальника охраны. Вот тебе и сеть! Куда ни плюнь – везде стукач. Мне и в голову не приходило, что корейцы до такой степени могут быть информированы! Я просто об этом не знал! Вот тебе и опер…

– Господин Горский, меня зовут Мин. Я советник господина Юнга. После смерти господина Тена господин Юнг стал нашим хозяином и руководителем ряда фирм города. Он уполномочил меня для разговора с вами. Господин Юнг очень расстроен из-за сына…

– Я бы тоже был очень расстроен, если бы узнал, что мой сын шатается с кем попало по городу и принимает наркотики. – Я курил и мягко стряхивал пепел в морскую раковину, заменяющую пепельницу.

– Господин Юнг очень расстроен из-за смерти своего сына. Кажется, это именно вы причинили ему смерть?

Вкрадчивый, словно поступь лисы, голос. Азиатский такт и терпение…

– Сын господина Юнга нарушил закон. Он виновен в аварии, повлекшей ранение сотрудников милиции, он держал в руках оружие, и если бы не его смерть, то он стал бы убийцей. На месте господина Юнга, если он считает себя законопослушным гражданином, я бы ходил в трауре не более одного дня.

Понятно было, что разговор о недоноске Юнга – это лишь прелюдия к главной теме. Потому что следом у меня поинтересовались, собираюсь ли я отдавать то, что мне не принадлежит. Не люблю этих восточных штучек! Нет чтобы по-нашему, по-новорусски: «Отдай списки, бля, мусор, иначе снизу смотреть будешь, как трава растет!»

– У меня находится очень много из того, что мне не принадлежит, – заметил я, раздавливая окурок. – Что именно вам нужно?

– Некие списки.

Я поднес раковину к уху и прислушался. Знакомый шум моря…

Глядя в потолок, спросил:

– Списки угнанных в Европе автомобилей? Тех, на которых перебиты номера агрегатов и которые разъехались по всей России? Есть такие списки.

Только восточное терпение заставило Мина сохранить спокойствие. Но я видел, что внутри у него бушевал ураган. Я поставил раковину на стол и вынул списки.

– Заберите, – листы пролетели по воздуху, плюхнулись на полированную столешницу и подъехали к господину советнику. – На остановке могли бы попросить. Ради этого не стоило такой путь делать. Теперь мне сделают как минимум выговор за отсутствие на совещании. Вы оказали мне дурную услугу.

Мин схватил листы и бегло просмотрел:

– Это ведь копии, не так ли?

– В банке хранились именно копии. А эта ваза древняя?

– Но вы ведь сделали копии для себя? – сжался, словно змея перед броском, Мин.

– Разумеется, – спокойно улыбнулся я. – Неужели вы думаете, что я позволил бы себе сесть в машину, не имея, так сказать, запаса прочности?

Мин думал. Думал и я.

Убивать меня в такой ситуации уже никто не станет. Теперь я был уже в этом уверен. Раз есть копии списка, значит, есть и люди, у которых этот список находится. После моей смерти документы мгновенно «всплывут». И тогда – все. Крах. Мин прекрасно понимал, что главная фигура в игре с моей стороны – я сам. Если меня «убрать», даже аккуратно, подчиненные сразу начнут делать необдуманные поступки. А обнародование списков – самый необдуманный поступок. Это знает любой вожак. Поэтому Мин и решал сейчас самый главный вопрос: если я сел в машину, передал ему копии, то чего же в конечном итоге я хочу? Ведь если я до сих пор не начал работу по «автомобильному делу», которое может принести мне славу, то я желаю другого. Он хотел понять сам, чего я хочу, чтобы продолжение разговора не усилило мои позиции.

Мне надоело сидеть, я тихо встал и стал прохаживаться вдоль строя раритетов. Я чувствовал на своей спине обжигающий взгляд корейца. Интересно, если сейчас нечаянно уронить вазу на пол, как он себя поведет? Скорее всего, никак. После моего ухода в ярости отрубит кому-нибудь из слуг палец, да и все. Пауза затянулась и стала меня угнетать. Около отдела меня ждала моя команда, а я стоял и ждал, пока господин Мин прожжет дыру в моей куртке. Я вернулся к столу.

– Вот что, господин Юнг. Вас ведь именно так зовут? Прошу простить, что у меня не хватило такта сохранить ваш маленький обман. Слуги на Востоке никогда не станут с таким почтением относиться к советнику. А они относятся к вам именно как к господину. Вы надеялись на мою европейскую необразованность, но я двенадцать лет прожил в Средней Азии. Это, конечно, не Восток, но традиции те же. – Я сел и положил руку на стол. – Господин Юнг, я сожалею о гибели вашего сына. Я не желал ему смерти. Но он хотел забрать жизнь у моих друзей. А я ценю дружбу превыше всего и умею быть преданным. Я не мог поступить иначе. Я отдам вам списки, не делая дополнительных копий. Мне не нужны эти машины. Я хочу знать лишь имя убийцы Тена и того, кто чуть не убил моего друга, Алексея Гольцова. Кажется, такой бартер более выгоден вам, нежели мне. С вашей помощью или без вас, но я найду этих людей. Однако тогда решать вопрос, что делать со списком, мне придется самостоятельно.

Юнг буквально посерел лицом, и я понял, что предложение будет принято. Передо мной сидел человек дела. Даже месть за смерть сына была менее приоритетной. Впрочем, мне никогда не будет прощена гибель его наследника. В этой жизни или в следующей, он все равно будет отомщен. Приговор мне подписан в тот момент, когда молодой Юнг уставился в небо мертвым взглядом.

Но сейчас не день мести. Я живу, пока владею информацией о делах Тена.

– Я попробую вам помочь, – выдавил наконец Юнг.

– И еще я хочу знать, где сейчас находится бывшая любовница покойного господина Тена, Ольга Михайловна Коренева.

– Я попробую помочь, – повторил Юнг.

Потрясающие нервы у человека.

Меня везли обратно в город. Под мышкой снова покоился пистолет, я курил. Уже минут через десять я почувствовал то, что называется синдромом пережитого стресса. Стали подрагивать пальцы рук, лежащие на коленях, на лбу проступила легкая испарина. Ничего не дается мне легко. Никогда…

Глава 20

Появляться перед отделом в окружении корейской мафии мне не улыбалось, поэтому я попросил придурка с головой, похожей на баскетбольный мяч, остановиться на соседней улице. Он послушно крутанул руль вправо, бросил на меня презрительный взгляд, не обещавший ничего хорошего, и замедлил ход своей «дачи» на колесах.

– Слюни подбери, – доброжелательно посоветовал я ему, вылезая из машины.

Придурок поспешно провел ладонью по подбородку, из чего я заключил, что слюни на его подбородке – нормальное явление. Последнее, что я увидел сквозь траурную тонировку, – яростный блеск раскосых глаз.

Вьюн, Иван и Верховцев курили около синего «Форда» и переговаривались. Я махнул им рукой и проскользнул мимо дежурной части.

Мои объяснения Обрезанов выслушал спокойно, покачивая головой. Только спросил:

– Тебя где сбили?

Потом неожиданно произнес:

– Андрей, я сегодня утром ставил машину на СТО. Балансировку отрегулировать да свечи поменять. Там стояла «Тойота» серого цвета. У нее правый указатель вдребезги разбит и на лобовом стекле вмятина. Понятно, что от чьей-то головы. Станция техобслуживания – «теневая», там все жулье «костоправится». Запиши адрес. У нас в городе не так уж часто людей на дорогах сбивают, а потом скрываются…

Обрезанов, это ты? В любом случае спасибо.

– Ты куда пропал? – первым делом рявкнул Верховцев.

– По дороге расскажу. Только сейчас мы заскочим на адрес… Набережная, двадцать два.

Это был тот самый район, где меня, словно куклу, сбили с ног и подбросили в воздух. Район, от воспоминания о котором у меня начинает еще сильнее болеть голова.

Каменное двухэтажное строение с тремя воротами. Ничего себе, «теневая» СТО! Слесари в синих комбинезонах, с малопонятной надписью «Транссервис», ползали в ямах под семью машинами одновременно. Все семь меня не интересовали. Я с Верховцевым и Ванькой искал одну, серого цвета. С моей «фотографией» на лобовом стекле.

Она стояла в самом углу. Механик средних лет с татуировками на обеих руках как раз собирался подправить ее капот. Рядом, спиной к нам, стоял паренек, старательно пережевывал жвачку и контролировал ситуацию. Полы его пальто были подняты, руки он держал в карманах. Со стороны казалось, что он приготовился прямо здесь справлять нужду, но никак не мог решиться. Я бросил взгляд на капот машины…

Падаю на спину, поджав ноги… Капот цвета серый «металлик»… Удар головой обо что-то твердое… Очень болит голова… Перед глазами плывет, сливаясь с черным небом, обледеневший асфальт… Боль…

– Это она. – Говорю я и делаю шаг в сторону, за колонну. Мне «светиться» нельзя.

Верховцеву не нужно объяснять, что делать. Это специалист оперативной работы и мастер разговоров с «нуля», когда на почти пустом месте раскрывается преступление. Я стоял в трех шагах, поэтому мне все было хорошо слышно. Даже при наличии шума.