Максим Шахов - Узник Гуантанамо Страница 36

– Помню, конечно! – соврал Артем.

– Разрешите вопрос, товарищ майор?

– Валяй!

– Вы к нам обратно насовсем?

Тарасов покачал головой:

– Это как бог даст…

– И еще вопрос, товарищ майор… А кто такие «панфиловцы»?

Артем не успел ответить. С тыла раздался рокочущий звук, с которым невозможно спутать никакой другой: завелись белорыбинские «БТР-80» – три как один. Белый сумасшедший свет прожекторов заплясал в мглистых сумерках. Перекрещиваясь и утраиваясь, поток света стремился к «Лебедушке». Белый свет разгонял мрак, слепил и сеял ужас.

Тарасов вскинул руку, растопырил пальцы – и, пригнувшись, первым побежал вперед. Артем знал, что в эту секунду чернявый лейтенант пристроился за ним метрах в трех, тронулось первое отделение, держа автоматы наперевес, за ним второе, под беззвучную сержантскую команду…

«Даша! Дашенька!» – мелькнуло в голове Тарасова, и на долю секунды ему стало страшно. Страшно не за себя…

Из окон их еще не заметили. «Шурх-шурх!» – слитно звучал топот идущего на штурм спецназа. Из-за угла справа выставились морды бэтээров – один чуть задержался, дал вправо, обрушив на асфальт стойки газетного киоска. И заработали пулеметы. Белорыбинская угроза подействовала – крупнокалиберные «владимировы» изливали всю накопившуюся ярость, не останавливаясь ни на секунду. Подломившись, рухнула с плоской крыши «Лебедушки» срезанная очередями радиомачта. Заполошно замелькали огни в бесконечных окнах.

А там, в ста метрах позади, оттолкнулся от асфальта, поднялся и пошел вперед по плану «Ц» второй взвод… «Чему их Саня учил?! И научил ли?! Ох, любил он учебный процесс на самотек пускать… Эх, пацаны мои, пацаны, не подведите! Выживите, пацаны, очень вас прошу!..»

Наплывал освещенный первый этаж, прыгал перед глазами круглый мячик багровой лампы под гипсовым рельефным потолком. Колыхнулась в проеме чахлая тень в балаклаве. Артем вскинул автомат…

– К окнам! Гранаты у Рыжего?! Давай его сюда! – прохрипел похожий в своей балаклаве на гнома-переростка вожак. – И не подымать голову никому! – проорал он в сторону торгового зала, где у кассового барьера сгрудились заложники. – Стреляем без предупреждения!

Подбежал второй террорист в алой балаклаве, из прорези которой светились угольно-черные глаза.

– Слышь, двое внизу говорят: движения нет… Выжидают. И по телику молчат – только про теракт в пятый раз долдонят…

Вожак сплюнул:

– Испугалась твоя Москва! Я же говорил!

– Испугалась-то испугалась, а вот Кремль молчит – мы ведь напрямую требования выдвигали, – возразил подошедший здоровяк в грязном камуфляже.

– Может, хлопнуть парочку да из окна выбросить? – предложил тип в алой балаклаве. – Или девку какую пощупать?

– Я те щас пощупаю! – прикрикнул вожак. – Нашел время! Мы – политические требования выдвигаем! Тебе что, мало сказанного?! «Мы требуем освобождения политических заключенных, предоставления им права свободно высказываться…»

– Чес все это! – проворчал здоровяк, всовывая в губы сигарету. – Мои политические требования простые – один хрен, пожизненное светит, так я лучше красиво доживу!.. Это кому там, на хрен, в туалет?! – заорал здоровяк в сторону нахохлившихся заложников. – За барьер зайди и мочись! А можно и под себя – не облезете!..

Без малого четыре десятка людей надышали в зале, так что не продохнуть. Воздух, казалось, все больше сгущался. Один из террористов со скуки ковырял кассовый аппарат. «Цанг-цанг!» – падали в тишину резкие удары по железу.

– Эй, хватит там! Иди окно паси! – Вожак повел носом и приказал: – Ты и ты – вниз! На подкрепление к тем чертям! Черный ход – прочно?

– Там баррикада – все в норме! – заверили его.

Двое, сердито хлопнув дверьми, затопали вниз по широкой лестнице. Качнулись у них над головами яркие женские кофточки на вешалках.

И над крышей «Лебедушки» грянул пулеметный гром…

Тарасова опередил похожий на грузина лейтенант: точным одиночным выстрелом он срезал противника, и звук этого выстрела утонул в грохоте очередей с белорыбинских бэтээров. Дало трещину и осело тяжелое витринное стекло.

Артем первым вбежал на первый этаж. Со стороны сквера уже хлопали одиночные выстрелы: не удержался-таки Белорыбин, пустил третий взвод с фланга. Пускай – уже все равно. Удача – это «Гамма», а «Гамма» – это удача…

«Дашенька! – мысленно орал Тарасов, перебегая между одежными стойками. – На пол! На пол падай! Падай и лежи, моя девочка, только не вставай!.. Даша-а-а!..»

– Ур-р-а-а! – гулкое эхо покатилось по пустому залу: третий взвод, как спущенный с короткого поводка, рванул по заглохшему и будто тоже напуганному эскалатору.

Неопытные лейтенанты гнали бойцов через свет, на второй этаж.

Артем, на секунду присев за кадкой с пальмой, оценил обстановку и взял вправо, углубился в полутемный служебный коридор. Не успел он сделать и десяти шагов, как перед ним, осторожно пятясь, возник тип в сдвинутой на затылок балаклаве. Тарасов мягко прыгнул вперед, ударил врага в жилистую, вполоборота повернутую, шею автоматным цевьем и, без паузы, сделал подсечку. Террорист оказался крепким: охнув, он осел на пол – в лицо Артему уставился автоматный ствол. Тарасов отбил оружие и, оценив слабую хватку противника на рукоятке, рванул чужой «калаш» на себя.

– А-а! – выдохнул здоровяк, готовясь заорать благим матом, но Артем избавил его от этой необходимости: сокрушительным ударом ботинка послал врага в глубокий нокаут.

На лестнице справа засиял свет: кто-то врубил электричество. Наверху все грохотало, и жалобно стонали стекла. На мгновение возникла пауза: боекомплект у бэтээров прикрытия кончился. Слышнее стал перестук автоматных очередей в торговом зале, где окопались террористы.

Держа оба ствола на предплечьях, Тарасов взлетел по ступенькам. Его опасения подтвердились: прижатый огнем спецназ лежал на пластиковом полу, елозя мокрыми ботинками, а из глубины обширной подсобки огрызались автоматы террористов.

– Тема! Ко мне! – раздался из глубины вестибюля голос Белорыбина.

Артем занял удобную позицию у стены и крикнул в ответ:

– Давай сам ко мне! Тут сквозняков нету!

Пыхтя, Саня свалился рядом и, сдвинув на сторону каску, забубнил в ухо Тарасову:

– Хрень полная получается, Тема! Заложники – целы вроде все! – заперлись в соседнем помещении, а эти козлы – вон в зале… Если догадаются и через стенку начнут пулять, крови много будет…

– Что ж ты бойцов в обход не пустишь?

– А нету обхода – глухой угол! И окон там нет, и с чердака хода нет, потому как самого чердака нет…

– Давай тогда на ура брать. У меня в Конгонии такое получалось.

Белорыбин помотал головой:

– Мне за «ура» уже разжалование светит. Гоглидзе, мудак-подросток, комвзвода который, у меня под суд пойдет за эту психическую атаку! Журналюги записали это «ура», и уже сюжет на первом вышел: типа того, что «Гамма» возрождает славные традиции с подначкой так сказали… Да и вообще…

– Все равно пощупать их надо! Сейчас и сразу! – решительно заявил Артем.

Затрещал автомат из сумерек. Пуля со звоном срикошетила от каски Тарасова.

– Видал! У них тоже, брат, какая-никакая, а подготовка! – протянул Белорыбин и, понизив голос, добавил: – У нас переговоры с террористами не ведутся, а оказывается, ведутся: мне прозрачно намекнули на неприятности, причем звонили не из нашего штаба…

– А откуда?

– Бери повыше, как говорится…

Бойцы поспешно сосредоточивались на направлении броска.

– «Двухсотых» у нас нет? – спросил Тарасов.

– Не-а. Раненых трое, один тяжело, в живот… Зато половину засранцев положили.

– Вниз пару бойцов – там еще один отдыхает…

Артем мечтательно оглядел однообразный в белую полосочку простор потолка и сказал:

– Знаешь, Саня, несмотря на наши терки, скажу: хороший ты парень. Комбат хреновый, а парень хороший…

– Ты это к чему клонишь? – насторожился Белорыбин.

– А к тому, что есть у меня в «Лебедушке» личный мужской интерес, – усмехнулся Тарасов. – И пока мы тут лясы точим, этот самый интерес растет и растет…

– Ни хрена не понимаю! – воскликнул Белорыбин.

– В двух словах: за мою ничейную жизнь тебе отвечать не придется, – хлопнув друга по плечу, проговорил Артем.

– Мы сдаемся! Сдаемся! – завопили из торгового зала.

Пара бойцов неосторожно приподнялась над полом – и грянула очередь. Террористы решили подороже продать свою жизнь. Кровью окрасился пластик, ее капли брызнули на залегших рядом бойцов. Кто-то заорал матом. Прошлепали по мягкому ботинки.

– Ну, суки, что делают! – застонал Белорыбин. – Сглазил! Сам сглазил, мать твою! Теперь с отчетами загоняют!

– Ты опять про свое… – отозвался Артем и напомнил: – Насчет меня все понял?!

– Да понял! – отмахнулся Саня и тут же, екнув горлом от неожиданности, заорал, не сдерживаясь: – Назад! Тарасов! Наза-а-а-ад!..