Михаил Серегин - Последняя охота Страница 36

– Да, я их видела. Валентин показывал. Как видишь, он держит свое слово и ты все еще жив.

Влада больно резанули эти слова. Но он выговорил с отчужденностью:

– Конечно, держит. Потому что я еще в Воронеже, и ему не хотелось бы светиться перед тобой.

– Ну, то, что ты в Воронеже, ему не помеха. Краснов, верно, тоже так думал, однако же Краснов мертв.

Свиридов вздрогнул. Во всей этой фразе его поразило не то, что Краснов мертв, а тон Наташи – как просто и буднично она сообщила о смерти этого человека, причем определенно отдавая себе отчет в том, что смерть наступила не от естественных причин. И уж, конечно, Наташа знала виновника этой смерти. Знала, потому что теперь она жила с этим человеком под одной крышей.

– Никогда я вас, баб, не понимал, – пробормотал Свиридов. – Быстро же он тебя под себя подмял… переделал.

– Ну, не быстрее, чем ты, Володя.

В голосе Наташи ему почудилось презрение. Он хотел бросить трубку, но вовремя подумал, что этим ничего не докажет, кроме собственной слабости и беспомощности, и произнес выдержанно:

– Мне нужно увидеть сына. Я не думаю, что это невозможно. На окраине Воронежа есть кафе «Эльба». В аллее, возле леса, где, помнишь, этим летом мы собирали с тобой белые грибы, а потом ходили купаться до Дона. Давай там. Устроим, извиняюсь за каламбур, встречу на Эльбе. Только не надо говорить «нет». Я и без того уже вышел из твоей жизни, и ни на какие жертвы идти не надо.

– К чему ты все это говоришь? – устало выговорила она, и он впервые услышал в ее голосе горечь. – Хорошо, если ты настаиваешь. Мы увидимся. Только Валентин наверняка придаст мне кучу охраны, и конфиденциальной встречи не получится.

– Да черт с ними! Назови время…

Глава 15

«ВСТРЕЧА НА ЭЛЬБЕ»

Кафешка на окраине леса, окаймлявшего черту города, оказалась совершенно пустой. Свиридов подвел свою машину к плохонькой автостоянке, а рядом на переднем сиденье бултыхнулся Буркин. По собственному признанию, он в последнее время был безвылазно пьян, и были тому причины… По крайней мере, не Владимиру осуждать Михала Иваныча. И когда он услышал, что Свиридов выбил встречу с Натальей, то постарался прийти в себя и без особого труда уговорил «зятька» взять его с собой.

Влад в соответствии с принципом «хуже не будет» согласился на просьбу тестя.

Свиридов и Буркин вошли в кафе, сели у окна и заказали сонному бармену, засиженному мухами, по пиву.

Пиво не успело кончиться. Муха, ползшая по стеклу с полустертой зеленой надписью «Эльба-КАФЕ», не успела преодолеть своего тяжкого пути. Воздух дрогнул от мягкого звука, все нарастающего в звучании, и Влад тотчас распознал, что это едут несколько дорогих бесшумных автомобилей. С побледневшим лицом он повернулся к Буркину и хотел было сказать, что Горин, верно, дал Наташе целый кортеж, чтобы показать и ей, и Владу, какое ничтожество этот Свиридов, – но не успел. Кортеж, о котором хотел сказать Владимир, подъехал к кафе. Из головного черного джипа вышел элегантный бодигард и, пройдя вдоль представительского пятисотого «мерса», открыл заднюю дверь и подал руку изысканно одетой молодой женщине с очень бледным лицом.

Свиридов не сразу понял, что это Наташа. А понял он это только тогда, когда из салона автомобиля протянулись две определенно мужские руки и передали женщине по-игрушечному одетого ребенка.

Горин. В салоне явно был Горин, понял Влад, и это он отдал Наташе ребенка. Его, Свиридова, сына.

Ненависть снова вскипела в нем и заходила по жилам кругами. В кафе вошла Наташа с сыном на руках, в сопровождении двух охранников с «узи». Один из них тут же шугнул перепуганного бармена, а Влад, которого в этот момент быстрыми движениями обшаривал второй секьюрити на предмет наличия оружия, произнес, не будучи способен обуздать жгучий сарказм:

– Что, новая русская Мадонна с ребенком? Еще не нашла своего Рафаэля Санти?

Наташа села перед ним на стул, чуть покачивая сына на руках, и произнесла:

– Ты, кажется, хотел увидеть Диму? Вот, смотри.

Свиридов застыл на месте, и только чуть шевельнулись его губы:

– Я вижу, Валентин Адамович успел очаровать тебя. Весь новорусский набор к твоим услугам: охрана, кортеж, «брюлики», все такое.

– Не юродствуй, Влад, – выговорила она, – тем более что нет времени. Ни у тебя, ни у меня. У нас через час самолет.

– А-а, медовый месяц на Мальдивах? – с завидно сыгранной беспечностью предположил Влад.

– В Мексике. Он уже абонировал на две недели ранчо.

– Чу-удесно, – протянул Свиридов. – Ранчо – это круто. Поздравляю тебя, Наталья, с началом новой, настоящей жизни. Ну, ты хоть счастлива?

– Ты задаешь такие вопросы, как будто нам по двадцать лет.

– Ну, ты-то от двадцати недалеко ушла, хотя за последнее время тебя, кажется, сильно накрутили в плане возраста. Ладно, Наташа, говорить нам в принципе не о чем. Если ты так переменилась за неделю, то после этого путешествия в Мексику ты и вовсе станешь такой, как планировал этот Горин.

Наташа, не сводя с него настороженного взгляда, медленно покачала головой:

– Нет. Ты все не так говоришь. Совсем не так. Ты думаешь, что мы с ним играем в кроткую семейную идиллию? К сожалению, это не так, Володя. – Она оглянулась на застывших в четырех метрах за ее спиной двух охранников и, понизив голос, выговорила: – Помнишь, Свиридов, ты говорил со мной про волчьи ягоды? Так вот, кажется, ты накормил ими и меня. Я каждую ночь просыпаюсь с тем, что хочу убить его…

– Тише, – наконец проклюнулся голос у Михал Иваныча. – Эти его бульдоги за твоей спиной.

– Я знаю. Они всегда за спиной. Я попала, Свиридов. Я попала в золотую клетку, и меня в ней сгноят.

Влад посмотрел на ее бледное непроницаемое лицо вполоборота к нему, только на мгновение исказившееся, и выговорил почти шепотом, от которого у него самого начала страшно кружиться голова:

– Наташка, ты только скажи. У меня с собой ствол. Маленький, в пол-ладони, я его спрятал так, как нас учили в «Капелле», и этим недоумкам оказалось не под силу его найти. Если ты скажешь, я положу этих двоих в секунду, а потом, когда у меня окажутся их «узи», я сниму всех остальных. Иваныч прикроет тебя с Димой. Прошу, верь мне… То, что я говорю, это не бред. Такое возможно не только в дешевых американских боевиках. Тут их не больше десяти человек, считая Горина и этих двоих… Я справлюсь, я должен справиться, потому что на кону слишком много…

Он перегнулся и, схватив Наташу за кончики тонких пальцев, легко потянул к себе.

– Ну!

Она подняла на него глаза, и Свиридов увидел в этих глазах непередаваемое выражение, состарившее ее лет на десять.

– Говори что-нибудь, и так и будет! – пробормотал он.

Наталья покачала головой, и Влад понял, что сказанное им было просто вспышкой отчаяния. Просто-напросто один из немногих в его жизни порывов, что заставляли кровь клокотать в жилах, а сердце гулко и сдавленно биться, как накрытая ладонью птица.

Как тогда, в их самую первую ночь.

– Нет, Влад, – выговорила она, – ты бредишь. Даже если тебе удастся то, о чем ты говоришь, я все равно не хочу. Не надо. Ведь этот ад увидит Дима. Хоть ему и нет года, все равно… Я знаю, он запомнит, а такое – не забывается. Хватит крови.

– Правильно… умница, доченька, – тяжело брякнул неповоротливым языком Михал Иваныч и опрокинул локтем пиво. Желтая пенящаяся жидкость потекла по столику, прямо под обтянутый рукавом дорогущего платья локоть Наташи, но она не убрала руки.

Свиридов облизнул губы и произнес несколько хрипло, но спокойно:

– Ладно. Ты решила. Пусть так. Я уважаю твое решение. Тогда отдай мне сына… Нет, не смотри на меня так, ты просто не поняла. Просто – дай мне его на руки. Минут на пять. Не все ж его будут передавать тебе грязные лапы этого ублюдка Горина, которые не отмыть ни одним самым дорогущим средством.

– Я тоже хочу взглянуть на него, – сказал Буркин. – В конце концов, он мой внук, и я его вряд ли еще увижу.

– Да, – сухо сказала она. – Конечно. Возьми.

При этом ее движении двое бодигардов решительно шагнули к ним, но Влад, приняв на руки Диму, вскинул на них вспыхнувшее лицо и выговорил:

– Ну, вы! Спокойно. Я просто взял на руки своего сына. На пять минут. Так что нечего тыкать мне пушкой в нос, дорогие телохранители.

– Наталья! – вдруг послышался снаружи голос Горина, и в дверях появилась массивная фигура Багра. – А, вся честная компания в сборе, – скептически проговорил он, окинув насмешливым, не без издевки взглядом Буркина и Свиридова. – Ясно. Вы, ребята, за ними присмотрите, – приказным тоном бросил он двоим охранникам за спиной Натальи. – А ты иди со мной. На два слова. Вернешься за ребенком через пять минут и – попрощаться со своими… бывшими.

Свиридов уловил в этом условно-любезном, ровно презрительном тоне интонации, которые не могли не задеть его. Но он ничего не сказал, просто склонил сумрачное лицо к только что проснувшемуся на его руках сыну.