Сергей Зверев - Разборка по-кремлевски Страница 36

Забрав у гебиста все средства связи и оружие, Клим торопливо зашагал к лесу и скрылся среди деревьев.

Полоскались на ветру края выцветших зонтиков, украшенных рекламой американских сигарет. Под ними расположилось с пяток пластиковых столиков. Тарахтел переносной генератор. Туманилось конденсатом стекло холодильника с броской надписью «Кока-кола». Прямо на придорожной траве громоздились ящики с пивными бутылками, над стойкой поблескивали золоченые краны, украшенные эмблемами российских пивных компаний. Под дорожным указателем «до Москвы 80», у пышущего жаром мангала колдовал немолодой кавказец, переворачивая шашлыки.

На Московской трассе у летнего придорожного кафе с библейским названием «Арарат» посетители останавливались ненадолго. Обычно автомобилисты покупали воду, пиво, чипсы, паковали готовые шашлыки в бумажные пакеты и сразу ехали дальше.

Кавказец покосился на нетипичного путешественника. Коренастый, крепко сложенный мужчина с помятым лицом вышел к шоссе из леса и облокотился на стойку, сбитую из толстых досок. Посетитель – всегда посетитель, желанный гость, если, конечно, платит деньги. В руках у покупателя появился кошелек. Кавказец старательно вытер руки о грязный фартук и, став за прилавок, приветливо улыбнулся:

– Попить, перекусить?

– Как я понимаю, колонна автобусов в сопровождении милиции еще не проезжала? – поинтересовался Бондарев, всматриваясь в шашлычника.

– Не видел. А вы ее ждете?.. Так, что будете?

– Бутылку пива.

– Какого? – у нас десять сортов.

– Любое, – странно ответил Клим, – можно и теплое.

Кавказец даже слегка обиделся:

– Зачем теплое? Слышишь, мотор работает, генератор ток вырабатывает. Холодильник есть. Шашлык, лаваш свежий. Лучшее пиво возьми, и не самое дорогое.

Клим рассчитался за пиво, большим пальцем без усилий снял крон-пробку:

– А теперь я бы тебе посоветовал быть осторожнее, а еще лучше забрать выручку, бросить все и уйти в лес, отсидись там.

Кавказец недоуменно пожал плечами. На грабителя Бондарев не походил. Да и странный для грабителя дал он совет – забрать выручку и уйти.

– Смеешься. Странные у тебя шутки, – натянуто улыбнулся кавказец.

– Я предупредил, и если сейчас твой шалман разнесут, лучше не сопротивляйся.

– Снова шутишь. Я не за тем бандитам и ментам деньги плачу, чтобы меня разносили. Знаешь, крыша у меня какая!

– Это особый случай, – Клим сел за столик, но к открытому пиву пока не притрагивался, только закурил.

Кавказец поколебался, все же выручку припрятал глубоко в штаны, но пост свой не покинул. Вскоре на горизонте нарисовалась милицейская мигалка, за ней показалась колонна разношерстных автобусов.

Машина сопровождения уже проехала кафе «Арарат», когда головной автобус натужно засигналил ей, принял к обочине и остановился. Мент, придерживая фуражку, чтобы не сдуло ветром, высунулся в окно, оценил обстановку и отъехал за поворот, чтобы в случае чего иметь право сказать, будто не видел безобразия.

Из автобусов вывалили заскучавшие во время путешествия карташовцы. Спиртное и пиво, прихваченное из дома, подходило к концу, выпитое просилось наружу. Бритоголовые, переговариваясь между собой, отливали, стоя прямо на обочине, и даже не косились на проезжавшие мимо машины. Их подруги с женской стыдливостью присели в кювете и разглядывали своих парней, живо обсуждая: кто, как и чем...

Клим, держа бутылку с пивом за горлышко, встал из-за столика и отошел в сторонку. Кавказец же, затаив дыхание, смотрел на идеологически подкованных жлобов. От страха его ноги мелко дрожали, и он, если бы даже решился исполнить совет Бондарева, вряд ли бы успел добежать до леса раньше, чем его догонят.

– Ну, и чем ты русский народ травишь? – широкоплечий чернорубашечник появился перед стойкой, застегнул брюки.

– Шашлык горячий, лаваш свежий... – неосмотрительно вырвалось у кавказца заученное, сто раз повторенное за день.

– Шашлык, лаваш... – передразнил мандариновец, – ишак ты нерусский.

Мгновенно увесистый прут арматуры опустился на стойку, толстая доска зазмеилась трещиной.

– Ты на чьей земле свой «Арарат» поставил? – прозвучало грозное. – Тебе в Армении места уже мало?

Второй удар пришелся по фаянсовой колонке с кранами. Та буквально взорвалась. Пивная пена густыми хлопьями полетела из шлангов. К стойке уже подтянулись облегчившиеся соратники и соратницы. Полные пивные ящики из запасов летнего кафе уже перекочевывали в автобусы. Крошилось стекло холодильников с англоязычными надписями. Бутылки с американским безалкогольным гранатами летели и взрывались на асфальте, оставляя вспененные пятна. Стекло крошилось под колесами проносившихся мимо машин. Никто не рисковал остановиться и посмотреть, что же здесь происходит.

У стойки возник Бондарев с пивной бутылкой в руке.

– Мужики! – крикнул он. – Вы и пивные кеги в автобус тащите.

Начинание было поддержано с энтузиазмом. Стойку тут же опрокинули, гулкие кеги, заарканив цепями из нержавейки, потащили к шоссе. Воспользовавшись суматохой, Клим схватил кавказца сзади, шепнул на ухо:

– Я же говорил, к лесу беги, – и, вытащив из толпы, сделал вид, что изо всей силы ударил его по почкам, толкнул на землю.

Кавказец благоразумно подхватился и рванул к лесу. Вслед ему полетели пустые бутылки, пепельницы.

– Все равно мы их всех скоро товарными вагонами из России вывезем, – придержал Бондарев широкоплечего чернорубашечника, готового направить погоню за беглецом.

Широкоплечий явно был главным в региональном отделении.

– А ты кто такой? – спросил он с подозрением.

– Чистокровный славянин. Отец русский, мать русская, – сказал Клим. – Нравитесь вы мне. Разделяю взгляды. Как говорили: «можете считать меня своим». На Москву, значит? Я с вами. В спецназе служил. Теперь небольшой бизнес держу. И кулаками, и головой, и деньгами помочь смогу.

– Основная зараза в столице окопалась, – угрюмо отозвался региональный главарь. – Мы ее очистим от скверны. «Бизнес» – слово иностранное, ты при наших его не произноси. Лучше матом загнуть. Инородцы у тебя работают?

– Одни наши.

– Тогда вместе едем.

Широкоплечий и Бондарев стояли у автобуса, обсуждали текущий политический момент.

– ... это ты точно сказал, – чернорубашечник чесал живот, – сегодня рано, а вот завтра будет поздно...

Тем временем идейные погромщики закончили погрузку награбленного пива, но этого им показалось мало. Зонтики, столы со стульями, искореженный холодильник стащили к стойке, наверх бросили переносной электрогенератор. Бензин потек из бака тонкой струйкой. И вскоре у шоссе уже пылал огромный костер. Волчий хвост грязного дыма вздымался к небу.

– По машинам! – рявкнул широкоплечий.

Взбудораженное удачным погромом войско «карташовцев» на удивление быстро погрузилось в транспорт. Вскоре впереди уже привычно полыхала милицейская мигалка. Пивные бутылки передавали по салону, дымили сигареты.

Клим сидел рядом с широкоплечим, понемногу потягивал пиво и исподволь вызнавал то, что ему требовалось.

– ... я вам харчей подвезу и бухла... Понимаю, вы и день и ночь насмерть стоять будете. Ребятам поесть надо, выпить... С палатками попробую договориться. Что смогу, то сделаю. Я же их тоже всех ненавижу. Понаехали... Скажи только, куда закинуть...

Широкоплечий, пораженный щедростью неофита, понемногу и сдал подробный план той части народного восстания, в котором предстояло участвовать его региональной группировке.

– У меня ребята знакомые есть, – продолжал Клим, – тоже помогут. Последнюю рубашку снимут. Их эта воровская власть вот уже как достала, – он провел ладонью по горлу. – Деньги и связи у них есть.

В конце концов у Бондарева оказалась в руках визитка широкоплечего со всеми его партийными регалиями. На обратной стороне тот собственноручно написал адрес конспиративного партийного офиса, где можно будет отыскать Артура Карташова и сделать пожертвования в поддержку восстания.

– Скажешь, что от меня.

Колонна автобусов беспрепятственно миновала один милицейский пост, другой. И Бондарев, чей распечатанный портрет имелся в ориентировках каждого постового, спокойно ехал вместе с «патриотами». Всем постам было приказано не задерживать карташовцев, следовавших в Москву. Правда, лубянским генералом Подобедовым был уже изготовлен и проект следующего приказа – не выпускать никого из них из столицы после того, как танки Муравьева войдут в город. Но широкоплечий и его соратники об этом, естественно, не знали.

Вот уже замелькали высотки окраин. Провинциальные карташовцы презрительно щурились на столичную роскошь, предвкушая, как будут красочно разлетаться зеркальные стекла офисов, взлетать к небу, подхваченные огнем пожара, бумаги.

– Встретимся на баррикадах, – пообещал Бондарев, вскинув руку со сжатым кулаком.