Андрей Воронин - Комбат Страница 36

– Твоя добыча, Червонец, – протянул он руку между спинками сиденья, давая Червонцу полюбоваться крепкими грибами с бархатными шляпками.

– Брось в ящик, вечером мы их под водочку.

Вскоре ельник сменился сосновым лесом.

Машины выбрались на горку. По дороге Червонцу и его людям не встретилось никого. Но когда заглохли двигатели, то сквозь шум деревьев можно было уже расслышать звуки других моторов. Шоферы остались на своих местах, шестеро же бандитов, оставив тяжелое оружие в машинах, пошли по дороге дальше. Лес обрывался внезапно – ни кустов, ни редколесья.

Прямо от вершины горки тянулись ровные ряды пеньков.

Червонец дал знак, чтобы все оставались в лесу, не высовывались. Внизу расположилась чаша песчаного карьера. Оттуда и раздавался гул двух самосвалов и экскаватора. Работы велись на одном конце, другой же конец карьера вовсю рекультивировали. Бульдозер с широким, отполированным землей отвалом, то полз по откосу вниз, толкая перед собой кучу земли, то натужно вздрагивая, ревя – задним ходом, поднимался к лесу, чтобы набрать следующую порцию песка, превратить обрыв в пологий спуск.

Сдвинутый бульдозером песок исчезал в небольшом, но глубоком озерце. Дно карьера располагалось низко, ниже водоносных горизонтов, поэтому в дальнем его конце и выступили грунтовые воды.

Все это Червонец быстро окинул взглядом, затем стал пристально рассматривать четыре вагончика-бытовки, возле которых примостился старенький автобус «КАВЗ». Взглянул на часы.

– Через полчаса они закончат работу, через час уедут отсюда.

Дулеб кивнул.

– Точно так, сам три раза проверял.

– Смотри, если ошибешься… – покачал головой Червонец.

Тхор присел на корточки, сорвал травинку и принялся ковыряться ею в зубах.

– Пломба, черт, выскочила! Теперь всякая дрянь застревать стала.

– Чего новую не ставишь? Денег жалеешь? – поинтересовался Червонец.

– Времени нет.

– Ничего, будет у тебя время. А главное – будут деньги.

Пружина, специалист по замкам, держался чуть в стороне. Он не очень-то понимал, зачем, собственно, его притащили сюда, к карьеру. Даже если и есть здесь какой-нибудь сейф, то его квалификация на порядок выше, чем секретность простенького замка. Правда, после прокола с девушкой, оказавшейся в квартире Андрея Рублева, он помалкивал. Ему всегда могли придомнить допущенную им грубую ошибку.

– Пожрать принеси, – бросил ему Червонец, не отрывая своего взгляда от карьера.

Пришлось Пружине подчиниться. Он отошел ко второму джипу, немного поговорил с ребятами, которые пока еще тоже не понимали, какая именно задача возложена сегодня на них, затем поднял заднюю дверцу джипа и извлек большую плетеную корзину, накрытую белой полотняной салфеткой. С такой обычно выезжают на пикник.

Червонец терпеливо ждал, пока его люди расстелют на земле скатерть, предварительно собрав из-под нее шишки, расставят еду, пластиковые одноразовые тарелки, стаканчики. Он любил повсюду устраиваться с комфортом и жалел только об одном: нельзя сейчас включить музыку и выпить спиртного. Это сняло бы стресс. Но он никогда не ходил на дело под градусом. Единственное, что сегодня Червонец позволил себе выпить – это минералку и апельсиновый сок.

Мужчины уселись на траве, подстелив куртки, благо солнце еще светило, согревая их, и принялись есть. Червонец с отвращением смотрел, как его люди жадно поглощают пищу, забывая о существовании вилок, ножей, причмокивая, отрыгивая. Сам-то он ел так, словно сидел в первоклассном ресторане, хотя и орудовал всего лишь пластиковым ножом и пластиковой вилкой. Все было подано в холодном виде: копченое мясо, лаваш, помидоры, перец. Все в упаковке, прямо из магазина.

– Эх, пивка бы! – мечтательно проговорил Дулеб, с отвращением отпивая полстакана минералки.

– А чем тебе минеральная вода не нравится? – спросил Червонец.

– Газированная, от нее живот пучит.

– Пучит – так отойди подальше от стола.

– Все равно ветер от вас ко мне дует, – осклабился Дулеб, поджимая под себя ноги и устраиваясь по-турецки. – Запах несет.

В правой руке он держал надкушенный кусок мяса, в другой пластиковый стакан, неумело, тремя пальцами, рискуя его смять и разлить воду на скатерть.

– А то от пива у тебя не пучит – тоже ведь, газы!

– Не знаю, – пожал плечами Дулеб. – Вот шампанское, лимонад всякий только выпью – сразу живот как барабан натянутый делается. А от пива – никогда.

Червонец, продолжая беседовать, то и дело поглядывал на карьер. Экскаваторы уже закончили работу. Еще приходившие с отсыпки машины продолжали наполнять песком мощный, польского производства, погрузчик с широким ковшом. «Сталева Воля» – чернела на его капоте надпись. Самосвалы, наполненные желтым песком, медленно взбирались по крутому подъему и исчезали за лесом. Два длинных тяжелых грейдера утюжили дорогу, заравнивая глубокую колею. А экскаваторщики тем временем, собравшись у автобуса, попивали пиво прямо из горлышек и с нетерпением поглядывали на часы, – Что-то задерживаются они сегодня, – наморщил лоб Дулеб, – раньше в это время уже в автобус садились.

– Ничего, и сейчас сядут, – спокойно сказал Червонец, глядя на то, как бульдозерист закрывает кабину и спешит к своим приятелям.

На бочке поблескивало еще четыре бутылки пива. Вскоре в карьере заглох и последний двигатель. Желтый погрузчик величиной с двухэтажный дом замер у вагончиков. Механизатор старательно закрыл дверь на большой навесной замок и спустился по лестнице. Стало так тихо, что можно было расслышать, о чем говорят рабочие. Они собрались возле автобуса и на чем свет стоит клеймили сторожа, который опаздывал.

«Этого мне еще не хватало! – подумал Червонец. – Как всегда, все решает самый маленький человек».

Но сегодня Червонцу везло, стоило ему о чем-то подумать, начать беспокоиться, как тут же предмет беспокойства устранялся сам собой.

Послышалось стрекотание мотоциклетного двигателя, и в карьер вкатилась ярко-красная двухместная инвалидная коляска. Остановив свою почти игрушечную машинку возле вагончика прорабской, из нее выбрался, опираясь на костыли, сухощавый парень-инвалид, работавший здесь сторожем. Он выглядел настолько жалко, что никто из рабочих не посмел повторить хотя бы пару слов из тех, которые звучали совсем недавно в его адрес. Ему даже сунули в руки бутылку с пивом.

Автобус тут же наполнился людьми, посигналил и выехал из карьера. Парень понадежнее воткнул костыли в песок, оперся о них локтями и вытащил из внутреннего кармана бутылку водки. Белая бутылка стала рядом с зеленой, пивной, и сторож какое-то время глядел на них, словно выбирая, с какой начать. А затем забрал их обе и, цепляясь за перила, шаркая каблуками по ступенькам, забрался в вагончик прорабской.

– Ждем еще пятнадцать минут, – проговорил посерьезневший Червонец, – и идем вниз.

– А почему пятнадцать? – поинтересовался Тхор.

– Если вдруг окажется, что один из самосвалов задержался на отсыпке, то он успеет сюда приехать. Червонец отодвинул манжет и засек время. Ровно через пятнадцать минут он подал команду:

– Дулеб и Тхор со мной. И ты, Пружина, тоже. А вы готовьтесь к отъезду. Если что – связь по рации.

Выбрав более-менее удобный спуск, Червонец, скользя на глине, увязая в рыхлом песке, принялся спускаться. На эту стену карьера выходила лишенная окон стена вагончика прорабской, и поэтому сторож не мог их видеть. Вскоре все четверо оказались внизу и, обойдя оказавшееся вблизи довольно большим озерцо с холодной водой, очутились возле выстроенных в ряд вагончиков-бытовок.

– Посмотри, – бросил Червонец Дулебу.

Тот, пригнувшись, подобрался в вагончику и осторожно посмотрел в окошко. Он увидел парня-инвалида, сидевшего на грязном давно не крашенном стуле. Перед ним на столе, на разостланной газете, лежали два помидора, кусок сала, разрезанная пополам ножом луковица и четверть буханки хлеба. Водка уже оказалась открытой, и сторож успел выпить четверть содержимого бутылки. На тумбочке в углу стоял большой старый черно-белый телевизор, по которому шел такой же старый, как и сам телеприемник, фильм про войну.

Парень макнул в горку соли узкую, как ущербная луна, дольку репчатого лука и захрустел ею. Дулеб, убедившись, что в вагончике никого, кроме сторожа, нет, снова присел и, повернувшись к Червонцу, показал один указательный палец. А затем щелкнул себя по горлу, мол, один и пьет.

Червонец кивнул и сделал знак рукой Тхору, приказывая следовать за собой. Они втроем – Червонец, Тхор и Дулеб – взошли на крыльцо и исчезли в вагончике. Сторож, заслышав, как хлопает входная дверь, повернулся на стуле, предварительно спрятав бутылку с водкой возле тумбочки ободранного письменного стола, заваленного бумагами карьерного мастера.

Он с недоумением уставился на трех вошедших мужчин, видел он их впервые в жизни. Сторож прекрасно знал, что ничего ценного в прорабской не найдешь – разве кого заинтересует нивелир, который при желании можно толкнуть баксов за семьдесят, не больше. Ну, еще допотопный калькулятор, способный заинтересовать разве что деревенских школьников. А добитый телевизор страшно было даже тронуть с места, того и гляди развалится.