Чужое знамя - Максим Михайлов Страница 36

Мир вновь расширяется до обычных границ, начинает пропускать звуки и нога, уже занесенная для последнего контрольного удара каблуком в висок, медленно с усилием опускается в пыль рядом с поверженным телом. Вокруг напряженная тишина, лишь сладко постанывает, зажав ладони между ляжек и содрогаясь всем телом, одна из жутко размалеванных девиц. Самурай обводит взглядом круг, мужчины в дорогих спортивных костюмах, пахнущие элитным парфюмом отводят глаза, отворачиваются, становясь будто ниже ростом.

– Четвертое правило бойцовского клуба: не более одного поединка за вечер! – быстрой скороговоркой тараторит Завклуб, когда взгляд Самурая останавливается на нем.

И столько в этой торопливости неприкрытого страха, так комично трясется посеревшее лицо топ-менеджера, что Самурай прыскает в сторону истеричным смешком.

– Скорую ему вызови, удод! И не трясись так… С кем тут еще драться? Не с тобой же…

– Ты такой крутой, малыш… – пользуясь секундной заминкой одна из шлюшек подобралась вплотную и уже принялась мурлыкая тереться о плечо. – Я хочу тебя!

Самурай с удивленной брезгливостью осмотрел поплывшую черную тушь, темно-фиолетовую помаду и покрытые черным лаком длинные накладные ногти, заглянул в подернутые наркотической мутью выцветшие глаза.

– Любишь боль, кошка?

– Муррр! – горячий влажный язычок ловко слизнул каплю засохшей крови с костяшки его кулака. – Очень, котенок! Сделай мне больно! Разорви меня, хищник!

– Ну, тогда держи!

Оглушающая хлесткая пощечина кинула девушку на колени. А Самурай не обращая больше на нее никакого внимания, широко зашагал к предусмотрительно привезенной Завклубом бочке с водой. Дорогие спортивные костюмы поспешно уступали дорогу. Девчонка, сидя на земле, пристально смотрела ему вслед, нежно водя пальцами по быстро набухающей красным щеке.

Менты подъехали одновременно со скорой. Раздолбанная "канарейка" тяжко вздыхая на ухабах грунтовки припарковалась вплотную к сверкающим лаком иномаркам, и из нее кряхтя, вылез одетый в замусоленную форму помятый прапор, вооруженный автоматом АКСУ, которым он постоянно за что-нибудь цеплялся.

– Ну чего это? Опять упал? Или нападение неизвестных?

Уже успокоившийся и пришедший в себя Самурай неспешно подошел к прапору и незаметно сунул в ловко протянутую руку стоху баксов, обычную таксу в таких случаях. Один из законов клуба гласил, что неприятности с ментами урегулировать должен виновник. Прапору постоянно платит Самурай, потому, не знающий о клубных правилах прапор считает его здесь главным.

– Эй, Гиппократы, чё там энтот? Жить будет? Будет, ну и ладушки! Ты, паря, того, поосторожнее все же, понял? Заявы точно не будет? Ну смотри, я тебя предупредил!

Выполнив служебный долг, страж порядка все так же стариковски покряхтывая, влезает в "канарейку" и его проскучавший все это время напарник выруливает обратно на проселочную дорогу.

Все, теперь можно и домой, больше ничего интересного не будет. Смотреть на игрушечные бои "настоящих мужчин" нет ни времени, ни желания. Не оборачиваясь и ни с кем не прощаясь, Самурай направился к дороге, пешком мимо сверкающих полировкой шикарных тачек. Да, нам так не жить… Рассчитывать на то, что кто-нибудь предложит подкинуть, хотя бы до ближайшей станции метро, явно не приходилось. Проходя мимо суетящихся около новичка медиков, он углом глаза поймал испуганно-осуждающий взгляд женщины-фельдшера и потом еще долго чувствовал его спиной, до самого поворота проселка.

Ключ заскрежетал, поворачиваясь в замке, скрипнули давно не смазанные петли, и в прихожую, хмуро оглянувшись по сторонам, вошел Бес. Короткий кивок вместо приветствия, и вот он протопав мимо Самурая растянулся на диване, со вздохом облегчения откинув назад голову. Полежав так несколько секунд, удивленный полным отсутствием реакции на свое появление, приподнялся на локтях и пристально посмотрел на сидящего в кресле товарища.

Вид у Самурая был полностью отсутствующий, бледное неподвижное лицо, напоминающее посмертную маску, и безжизненные устремленные в глубь себя глаза, вроде бы и смотрящие на окружающий мир, но как бы остекленевшие, ничего вокруг не замечающие. О том, что человек в кресле жив, а не покинул уже давно этот далеко не лучший из миров, говорила лишь мерно вздымающаяся в такт дыханию грудь. Бес с обреченным горестным вздохом поднялся с дивана и подошел к Самураю вплотную, неспешно поводил ладонью прямо перед его застывшим лицом, картинно развел руками, изображая перед отсутствующими зрителями безграничное отчаяние. Когда эти попытки вызвать хоть какую-то реакцию со стороны друга ни к чему не привели, Бес, еще раз вздохнув для порядка, сильно потряс его за плечи и даже пару раз легонько хлопнул по щекам. Это возымело действие, и ранее погруженный вглубь себя взгляд Самурая медленно сфокусировался на лице Беса, постепенно приобретая некую осмысленность. Дождавшись более-менее полного просветления, Бес вновь встряхнул его:

– Ну и как это понимать? Чарса обкурился, или что?

– Нет, думал… Думал о смерти… – все еще несколько заторможено выговорил Самурай.

– Бог ты мой! Он думал о смерти! Слушай, достали уже эти твои японские штучки! Так ведь и крыша поехать может! Лучше бы ты обкурился, в самом деле! Ну и что надумал, позволь полюбопытствовать?

– Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно, – монотонным голосом, будто отвечая вызубренный наизусть урок, забубнил Самурай. – Если же он не достиг цели и умер, это фанатизм и собачья смерть, но в этом нет ничего постыдного…

– "Если каждое утро, и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь подлинным самураем", – подхватил, удачно пародируя равнодушный голос друга, Бес. – Цитата из твоего любимого господина Ямамото, уже даже я наизусть выучил. Что ты так удивленно глаза таращишь, да, почитал на досуге, чтобы знать от чего мой напарник с ума сходит. Оно может, конечно, и хорошо было для самурайских времен, но я тебя умоляю – не заиграйся, ладно?

– Это совсем не игра, Бес. Я – воин, а воин должен готовить себя к смерти, ведь не так важно как жил человек, важно как он встретил свою смерть. К этому моменту надо быть готовым.

– Воин, слово-то какое возвышенное. А мне вот всегда казалось, что ты всего лишь тренер по рукопашному бою, и уволенный по состоянию здоровья из армии офицер. А ты оказывается ВОИН!

– Воин это не профессия и не общественный статус, это состояние души.

– Господи, вот вбил же себе в голову! Ты вообще с чего взял, что у тебя какое-то особое состояние души? Нет, я не отрицаю, на