Виктор Доценко - Приговор Бешеного Страница 37

— Оставь, он уже получил свое, — услышал Андрей голос Дениса и тут же заметил, что изо рта соперника струится кровь, потом, повернув его, увидел торчащий в спине нож.

— Спасибо, браток! Еще немного и… — Ростовский покачал головой и потер пальцами свое горло.

Когда Денис рядом с Мушмакаевым вышел из подъезда, чеченец даже сообразить ничего не успел, как его что-то кольнуло в левый бок, а пленник незамедлительно рухнул на него сверху. Не поняв, что с ним случилось (а выстрела он не услышал), Денис пошлепал лежащего по щекам, увидел на его груди кровь, а потом и у себя на боку почувствовал что-то мокрое. Тут до него дошло, что по ним кто-то стрелял. Он повернулся и увидел, что Савелий разделывается с каким-то мужиком, Гадаев стоит, сжимая плечо, и из-под его руки сочится кровь, а Андрею грозит опасность от еще одного нападавшего с ножом.

Не раздумывая ни секунды, Денис взмахнул своим страшным оружием, и холодная сталь точно впилась нападавшему под левую лопатку.

— Оставь, он уже получил свое, — повторил Денис.

Это были первые слова, произнесенные с того момента как прозвучали выстрелы. Вся схватка, занявшая меньше минуты, проходила в полном молчании. Когда до ребят донеслось странное сопение, они сразу повернулись в ту сторону. Звуки исходили от соперника Савелия, которому он так завернул руку, что у бедняги вотвот могли порваться все связки, но тот упрямо пытался вывернуться из железных тисков.

Как только Савелий услышал выстрел, он мгновенно выпрыгнул ногами вперед в сторону угрожавшего ему парня. Уже в полете он услышал еще один выстрел, а потом и звон разбитого стекла. Сначала ему показалось, что пуля попала в лобовое стекло машины, но буквально через секунду раздался треск оконной рамы, и Савелий понял, что к ним подключился Гадаев. Теперь их стало больше, и он целиком переключился на своего соперника. Это оказалось очень кстати — не успел он сбить его с ног, как тот, ловко кувырнувшись, вновь поднялся.

Проведя несколько отвлекающих движений, на которые его соперник не купился, Савелий понял, что перед ним отличный профессионал рукопашного боя, и его охватил настоящий азарт. Они и правда были достойны друг друга: Савелий брал своей подвижностью, а соперник, будучи почти на голову выше и килограммов на пятнадцать тяжелее, надеялся на мощь своих ударов. После того как несколько раз ему удалось без труда уклониться от резких ударов Бешеного, он уверовал, что легко одолеет противника с его японской, несколько непривычной для него техникой рукопашного боя.

А Савелий, почувствовав, что тот отлично держит удары и так просто его не пробить, решил усыпить бдительность нападавшего, раз за разом повторяя одни и те же движения. Его соперник явно купился на эту тактику — Савелий увидел его самоуверенный взгляд и ухмылку. Тогда он сразу, не давая опомниться, нанес сопернику сложный двойной удар ногами в лицо, выпрыгнув прямо над его головой.

Удар был столь сокрушителен, что капитана Селезнева отбросило на несколько метров. Оглушенный, тот все же сумел подняться на ноги, но тут Савелий перехватил его руку и заломил на болевой прием. Несмотря на это, Селезнев продолжал сопротивляться. Савелий тихо шепнул ему на ухо:

— Если ты не успокоишься, то до конца своих дней останешься калекой.

— Все, все, сдаюсь, — прохрипел тот, пересиливая боль, и перестал вырываться.

Решив, что парень получил достаточно, чтобы понять, кто одержал вверх, и с честью сдаться на милость победителя, Савелий отпустил его, но парень вовсе и не думал смиряться. Как только рука его освободилась, он выхватил из-за пояса нож и успел даже взмахнуть им. Подобного коварства Савелий не простил и, резко крутанувшись на месте, нанес свой самый любимый двойной удар «маваши». Первый удар пришелся в горло, второй — точно в висок. Собственно говоря, и одного первого хватило бы, чтобы лишить соперника сознания, но второй удар успокоил его навсегда. Он так и рухнул с поднятой вверх рукой с ножом, словно приветствуя перед смертью победившего его в поединке.

— Да кто эти суки? — раздраженно воскликнул Ростовский.

— Сейчас увидим. — Савелий кивнул Денису в сторону парня, что свалился с дерева. — Взгляни, Денис, на того.

Денис направился к лежавшему, а Савелий заметил, что Михаил ранен, и подошел к нему.

— И как тебя угораздило?

— Натаскали гаденыша, — скривился от боли Михаил и уважительно добавил: — Профессионал.

— Андрюша, у тебя есть дома чем перевязать?

— Да, иди, Ксюша все сделает.

— Ну что, Денис, жив он? — крикнул Савелий.

— Как же, жди, — гордо усмехнулся Гадаев. — В лоб или в глаз? — спросил он.

— Точно в лоб, как в яблочко, — подтвердил Денис, достал носовой платок и, обернув им руку, быстро осмотрел карманы убитого.

— А твой? — спросил Савелий, заметив, как Ростовский осматривает того, что получил «подарок» от Дениса.

— Сразу же сдох! Наверно, и не понял ничего.

— Посмотри у него документы, только осторожнее.

— В каком смысле?

— В смысле — пальчиков не оставляй.

— Для меня это не страшно. — И он смело вывернул карманы рыжеволосого.

Савелий ничего не сказал и подошел к тому, с которым разделался сам. В его карманах он обнаружил только две вещи: паспорт и телефон сотовой связи. Паспорт, выданный в Москве на имя Селезнева Олега Серафимовича.

— Ну, что? — спросил Ростовский.

— Дома поговорим, — озабоченно ответил Савелий и повернулся к Денису: — Что у тебя?

— Только паспорт. Некий Артамонов Григорий Валентинович, гражданин России. Оставить в кармане?

— Да. У тебя, Андрей?

— Кроме оружия, тоже только паспорт: Прокофьев Валентин Викторович, паспорт выдан в Москве.

— Оставь все, как было. — А сам наклонился и положил в карман своему противнику паспорт, а телефон взял с собой. — Идем домой, пока толпа не собралась.

Прихватив Мушмакаева, они вернулись в квартиру Ростовского.

— Твой тоже мертв? — спросил озабоченно Андрей у Савелия.

— К сожалению…

— К сожалению? — взорвался тот. — Эти подонки хотели нас прикончить, а ты — к сожалению!

— Мне не их жалко, а то, что нельзя прояснить коечто.

— Какая разница, кто хотел разделаться со мной? — тихим голосом проговорил Мушмакаев.

— Тебе — никакой, а мне… Позови-ка жену, пусть посидит с ним, поговорить нужно. — Савелий кивнул на дверь комнаты.

— Ксюша! — крикнул Ростовский, и она тут же вошла.

— Ты в оружии разбираешься? — спросил Савелий.

— Да она девяносто шесть из ста выбивает, — хвастливо ответил за нее Ростовский.

— Отлично, покарауль его, пока мы разговариваем. Миша, дай ей оружие.

Ксюша без трепета взяла пистолет-пулемет и направила на пленника.

— Что-то узнал? — предположил Гадаев.

— Пока нет, но есть идея… — Он вытащил из кармана телефон сотовой связи.

— Думаешь, по последнему звонку что-нибудь вычислить? — предположил Ростовский.

— Чем черт не шутит, когда Бог спит. — Савелий нажал кнопку повтора, выждал немного и вдруг услышал:

— Дежурный службы безопасности, подполковник Семенов слушает, говорите.

Савелий вздрогнул от изумления, но взял себя в руки и решительно произнес:

— Могу я поговорить с Селезневым?

— Каким Селезневым? — несколько странным тоном поинтересовался дежурный.

— Олегом Серафимовичем…

— Его сейчас нет, но если вы оставите свое имя и телефон, то я передам, и он вам перезвонит.

— Спасибо, я еще позвоню!

— Хорошо, — невозмутимо бросил тот и положил трубку.

— Ну? — едва не хором спросили ребята, заметив его изменившееся лицо.

— Ничего не понимаю. — Савелий был очевидно растерян.

— Может быть, скажешь наконец, кто тебе ответил? Не черт же из преисподней? — спросил Андрей.

— Почти. Ответил дежурный по ФСБ, который и…

— … подтвердил, что твой Селезнев там работает, — закончил за него Гадаев.

Савелий молча кивнул, потом повернулся к Андрею:

— Что с трупами будем делать?

— А ничего, для этого есть полиция.

— А свидетели?

— Тех, кто видел, я знаю, молчать будут, а другие… Не думаю, что кто-то с удовольствием пойдет свое время тратить на полицейские допросы, протоколы. — Он махнул рукой. — Лично меня больше интересует сейчас оконная рама.

— Ты уж извини, что я… — виновато начал Михаил.

— Посмотрите на него! Он мне жизнь, можно сказать, спас, а за какую-то несчастную раму извиняется. Брось! Ксюша!

— Что? — откликнулась она.

— У, черт, совсем забыл, она же гада этого на мушке держит. У нас как, собрание окончено? Мне нужно коечто сделать.

— Да… Денис, смени Ксюшу, а я немного с Мишей поработаю, — сказал Савелий, но тут же озабоченно нахмурился, заметив у Дениса кровь. — Ты что, тоже ранен?

— Ерунда, царапнуло той же пулей, что прошила наш мешок, — отмахнулся Денис.

— Какой мешок? — не понял Гадаев.