Андрей Воронин - Группа крови Страница 37

Найдя вожделенный продукт и опохмелившись после вчерашнего загула, Леха приступил к детальному осмотру вверенного ему объекта. Терзавшее его любопытство не было бескорыстным: бродя по бетонным казематам, заглядывая в ящики с инструментом и боязливо трогая пальцем лоснящиеся плоскости непонятных машин и агрегатов, Леха между делом прикидывал, что из этого барахла он мог бы втихаря присвоить и по-быстрому превратить в наличные.

Разумеется, мысль о шантаже тоже пришла ему в голову: раз уж Мышляев нанял его на работу, прибегнув к этому проверенному веками средству, то сам Бог велел Лехе отплатить своему нанимателю той же монетой. Впрочем, чтобы шантажировать человека, нужно иметь информацию о каких-то его грешках и грязных делишках, разглашения которой жертва боялась бы как огня. Лехе пока что не удавалось найти ничего, что уличало бы Мышляева и его компаньонов в каких-либо противозаконных действиях: ни наркотиков, ни оружия, ни бочек со спиртом…

Бродя из отсека в отсек с ополовиненной бутылкой водки в руке, Леха раз пятнадцать прошел мимо того, что искал, даже не догадываясь, что разгадка находится прямо у него под носом. Сложная конструкция, в которой варили бумагу, вызвала у него лишь легкое недоумение. Поначалу он принял этот агрегат за модернизированный отопительный котел, но очень быстро убедился в ошибочности такого предположения. Еще немного поломав голову над загадочным аппаратом, Леха махнул на него рукой: железо есть железо. Если это не самогонный аппарат и не лаборатория, в которой из всякого дерьма варят героин, то никакого интереса эта груда хлама не представляет.

В соседней комнате на железном верстаке стоял громоздкий, явно самодельный прибор, отдаленно напомнивший Лехе аппарат для ксерокопирования, а может быть, примитивный принтер. Леха поднял тяжелую железную крышку и заглянул в потроха этого неуклюжего монстра. Обе половинки матрицы, которую изготовил Гаркун, хранились у Мышляева в нагрудном кармане пиджака, поэтому Леха даже не догадывался, что в этот момент у него в руках было решение всех его проблем. Для того, чтобы понять назначение настольной полиграфической машины Кузнеца, требовалась голова поумнее Лехиной. Запустив палец в недра агрегата и испачкавшись зеленой краской, Леха плюнул, с грохотом опустил на место кожух и основательно приложился к бутылке, одновременно продолжая шарить по всем углам помещения заинтересованным взглядом.

Его извилины были до предела загружены лихорадочной работой. Гаркун был прав, говоря, что в этом бункере пахнет деньгами. Леха не мог допустить мысли, что такой солидный, хорошо упакованный мужчина, как Мышляев, занимается здесь какой-нибудь чепухой, приносящей меньше двадцати тысяч долларов дохода в месяц. До сих пор все, что он здесь видел, говорило об одном: Мышляев пытался заработать на поделках этого чокнутого Кузнеца. Как? Да черт его знает! Может быть, он наловчился толкать эти хреновины за бугор каким-нибудь стукнутым пыльным мешком миллионерам, которым некуда девать бабки.

А может быть… Да что гадать! Нужно было подумать, как извлечь из этого выгоду.

Попытаться незаметно продать какое-нибудь здешнее железо? Но как продавать, не имея даже понятия, что именно ты продаешь и как оно работает?

Да и работает ли вообще? Судя по виду, все эти игрушки собраны наполовину. Ну пусть на две трети, так что с того?

Деньги, подумал Леха. Деньги, деньги, деньги…

Господи, до чего же они мне сейчас нужны, эти чертовы деньги! Если бы здесь было хоть что-нибудь ценное, я спер бы это, ни о чем не думая и ничего не боясь. Плевать на Мышляева! Если вовремя вернуть Пистону долг, он не выдаст. Просто перетрет базар с этим мордатым деятелем, объяснит ему, что у Лехи есть неслабые кореша, и тот наверняка навалит полные штаны. Леха знал, как умеет разговаривать Валера по кличке Пистон. Потому и суетился, что знал…

Леха завинтил бутылку, поставил ее на стол рядом с непонятным агрегатом и возобновил свои поиски, отлично понимая, что ищет ветра в поле. Однако остановиться он уже не мог. Так заядлый курильщик, у которого в третьем часу ночи кончились сигареты, упорно обшаривает все углы и закоулки квартиры, выворачивает наизнанку карманы висящих в шкафу старых плащей и курток, заглядывает под кровать, роется на антресолях и переворачивает все вверх дном в поисках курева, хотя точно знает, что в доме табака нет.

Окончательно убедившись в тщетности своих попыток, Леха тяжело вздохнул, отряхнул испачканные ладони, привалился задом к краю верстака и закурил. Холодное железо резало ягодицы сквозь ткань брюк, на душе было паршиво. Что ж, подумал Леха. Придется, наверное, и впрямь отдавать долг частями. Процентами же задушат, суки, со света сживут…

Табак не помогал. Не оборачиваясь, Леха завел руку за спину, нащупал горлышко бутылки, неловко обхватил его ладонью, потянул из-за спины и не удержал – уронил прямиком на бетонный пол.

Ему повезло: бутылка упала на грязную подушку автомобильного сиденья, которая почему-то валялась на полу, мягко отскочила, свалилась на бетон и, негромко погромыхивая боками, укатилась под раскладушку, что стояла у стены.

Леха покрыл трехэтажным матом бутылку, Мышляева, Пистона с его бритым дружком и свою несчастливую жизнь. Бутылка, однако, даже не подумала вылезать из-под раскладушки. Леха понял, что уговорами тут не обойдешься, и с недовольным кряхтением опустился на четвереньки.

Бутылка укатилась далеко, к самой стене, и там таинственно поблескивала, как бриллиант индийского раджи в глубине разбойничьей пещеры. «Вылазь, гнида», – грозно сказал ей Леха. Разумеется, бутылка даже не подумала подчиниться. Ползти за ней на брюхе не хотелось, но оставлять ее под раскладушкой хотелось еще меньше.

Кроме бутылки, под раскладушкой было полно пыли, окурков, яблочных огрызков, шелухи подсолнухов и другого неопределенного мусора. Еще там стояла картонная коробка из-под обуви, которая не вызвала у Лехи никакого интереса. Заранее брезгливо морщась, Леха нацелился было улечься на брюхо, но тут до него вдруг дошло, что перед ним не Триумфальная арка, а легкая алюминиевая раскладушка, которую ничего не стоит отодвинуть. Он снова выругался, встал и одним раздраженным движением оттащил раскладушку от стены. Затем он перешагнул через нее, наклонился за бутылкой и замер в неудобной позе, забыв о том, что нужно дышать.

То, что он искал, лежало прямо перед ним в старой картонной коробке из-под обуви – даже не из-под фирменных кроссовок, а из-под каких-нибудь дерматиновых сандалий фабрики «Красный бракодел». Это были доллары – целая куча беспорядочно сваленных стодолларовых купюр.

Леха почувствовал, что ему не хватает воздуха, и шумно перевел дыхание. Поверить в то, что он видел, было просто невозможно, не прибегая при этом к гипотезе о существовании Бога. В последнее время Леха взял себе за правило раз в месяц на всякий случай посещать церковь, но к тому, что неразборчиво бакланили бородатые попы, относился с осторожным скептицизмом. Теперь, однако, его скептицизм получил такой удар, от которого ему будет трудновато оправиться. Полчаса назад он мысленно взывал к небесам, моля выручить его из беды, послав хоть немного денег. И вот, как говорится, результат налицо! Будучи человеком, гораздо более искушенным в финансовых вопросах, чем простоватый Кузнец, Леха никак не мог объяснить наличие под продавленной раскладушкой в подвале здоровенной кучи денег с позиций диалектического материализма.

На всякий случай он тряхнул головой и протер глаза. Доллары никуда не исчезли – они по-прежнему лежали в обтрепанной обувной картонке, и их бьющая в глаза новизна разительно контрастировала с убожеством окружающей обстановки.

Леха сел на раскладушку и поставил картонку на колени – в точности так же, как это сделал накануне Кузнец. Размышляя о том, кто мог бы стать птенчиком, готовым разнести изнутри совершенное по форме яйцо их «совместного предприятия», Гаркун напрасно сбросил со счетов себя самого, поскольку именно его небрежность послужила причиной обнаружения фальшивок людьми, которые не должны были о них знать.

Леха Лопатин запустил дрожащие руки в шелестящую груду денег. Он понимал, что должен торопиться, но не удержался от соблазна пересчитать наличные. Здесь было без малого тридцать пять тысяч – тридцать четыре шестьсот, если быть точным.

Такие деньги Леха видел разве что по телевизору.

Во рту у него мигом пересохло, и он поймал себя на том, что все время облизывает губы.

Потом до него каким-то чудом дошло, что такие дела все-таки нужно обдумывать хотя бы в общих чертах, прежде чем начинать ломать дрова и наживать новые неприятности на свою голову. Голова у него шла кругом, вид денег не давал покоя. Тогда Леха отставил коробку за спину, чтобы не видеть недовольной физиономии американского президента, и для верности так треснул себя кулаком в лоб, что из глаз посыпались искры.