Арч Стрэнтон - Скалолаз. В осаде Страница 37

В самом деле, пулевые пробоины в металле сложно спутать с чем-то другим…

…Пока они шагали по равнине, снег, отражающий лунный свет, помогал им, разгоняя ночную темноту. Но как только Гейб и Джесси вошли в сосновый лес, мрак сгустился, став почти осязаемым. Кое-где можно было разглядеть стволы деревьев, но, в основном, ветви создали достаточно плотную преграду для молочно-серебристой, льющейся с неба реки. Девушка вытащила из кармана куртки фонарь и, прикрыв ладонью стекло, включила его. На тропе появилась тонкая желтая полоса.

— Эти люди… они не смогут заметить свет? — спросила она, оборачиваясь.

— Не знаю. Вообще-то они должны быть еще довольно далеко, но… ночью свет очень заметен. Так что все возможно.

Гейб отыскивал знакомые ориентиры. С каждым пройденным шагом уверенность в том, что цель становится все ближе, росла. В темноте, конечно, было трудно сказать точно, сколько еще им идти, но само осознание того факта, что они опережают противника, пусть на какой-то крохотный шажок, но опережают, наполняло их силой и энергией.

Метров через сто сосны и ели расступились и перед людьми открылась небольшая поляна, одна сторона которой выходила на горы. Тропу, когда-то бывшую здесь, полностью скрыл буран, но Гейб вспомнил это место и пошел вперед, проваливаясь в снег по щиколотку, прислушиваясь к звенящей ночной тишине, стараясь отыскать в ней слабые посторонние звуки, извещавшие о приближении человека. Врага. Двуногого хищника, несущего смерть.

Теперь и Джесси стало спокойнее. Вынырнув из черной глубины леса, она, наконец, почувствовала себя в своей стихии. Девушка знала горы, жила ими, постигла их душу. Открытое пространство, где движущийся объект заметен более, чем за километр, унимало тревогу, хотя интуитивная боязнь возможной опасности заставляла ее настороженно прислушиваться.

— Это тут, — тихо сказал Гейб, — чемодан где-то тут. Следов не видно, значит, они еще не успели побывать здесь.

— Да, — согласилась девушка.

Легкий ветер, нашептывающий диковинные истории деревьям и горам, подхватил с наста горсть белой крупы и погнал к лесу, играя, раскручивая снежный «волчок», завивая его в вытянутый столб — миниатюрное подобие смерча. Он уже не выл, не бесновался, не грозил миру. Небо помирилось с ним и ветер успокоился, забыв о своих обидах.

Гейб поежился и несколько раз энергично потер ладонями грудь и бока, не замедляя при этом шага. Он реально оценивал то преимущество, которое даровал им случай, осознавал, насколько оно зыбко и переменчиво. Люди с оружием могут появиться в любую секунду и тогда все полетит в ад. Только наивный или блаженный надеется справиться в одиночку с десятком хорошо оснащенных бандитов, а Гейб не был ни тем, ни другим. Мир сквозь розовые очки? Только не сейчас. Нет.

Джесси первой заметила чемодан и воскликнула:

— Гейб! Вот он! Я вижу его!

— Да, я заметил.

Они сошли с тропы и побежали к торчащему из сугроба черному лакированному углу, армированному сталью. На кристально сверкающей, девственно чистой глади снега он выглядел зловещей опухолью, готовой вот-вот лопнуть и залить все вокруг темной, дурно пахнущей жижей. Раковый нарост на теле Тор.

— Квейлан, ублюдок, я готовлю тебе сюрприз! — зло пробормотал Гейб. Лицо его исказила ненависть. — Слышишь меня?..

— Ты что-то сказал? — спросила Джесси, поворачиваясь к нему.

— Нет. Ничего.

Усилия, которые пришлось приложить для того, чтобы согнать с губ жуткую, намертво прилипшую, диковатую улыбку, удивили Гейба. Он вдруг понял, что сейчас, мгновение назад, на какой-то миг потерял контроль над собственным разумом. Сидевший в глубине его сознания кровожадный страшный дикарь с дубиной в волосатых лапах одержал верх над цивилизованным человеком. Эта мысль испугала Гейба. В горах, а тем более в такой ситуации, нельзя поддаваться эмоциям. Голова должна быть ясной и чистой. Дуэль «один — несколько» проиграет тот, у кого слабее нервы.

Он набрал полную грудь воздуха, задержал его в легких, а затем медленно, с усилием, вытолкнул сквозь сжатые зубы. Это помогло. Ярость, жажда мести и крови угасли, отступая в самый темный угол сознания, прячась гам. Она, конечно, вернется — в этом Гейб был уверен — вернется, когда, а точнее, если им придется столкнуться с Квейланом лицом к лицу. И, честно говоря, Гейбу хотелось, чтобы эта встреча состоялась как можно позднее. Не из-за трусости, — трусость тут ни при чем, — а из-за разумного желания измотать противника, оставить ему как можно меньше шансов на победу. Здравая мысль нормального игрока. Достаточно хладнокровного, чтобы рассчитывать ходы, но и действующего с оглядкой, дабы не попасть в умело расставленную ловушку по собственной глупой беспечности.

Джесси остановилась рядом с чемоданом, наклонилась и начала откидывать снег в сторону. Вскоре стало ясно, что этот денежный сейф постигла куда более печальная участь, чем его предшественников. От удара верхняя крышка треснула по всей длине, деформированная стальная сетка лопнула. Один из замков был просто сломан, второй вылетел из крепежных пазов и повис, удерживаемый единственной клепкой, да и та сломалась, стоило Гейбу нажать посильнее.

Серо-зеленые тугие брикеты посыпались на снег. Бумажная лента на некоторых из них лопалась, и банкноты разлетались в стороны. Си. Джи. Кливленд[8] вперил свой бумажный взгляд в сторону леса, словно брезгливо отворачиваясь от обреченных, потревоживших его банкнотный покой. Созерцая огромную кучу денег у своих ног, Джесси судорожно пролепетала:

— О, господи… О, господи… сколько денег. Сколько денег. Что же нам делать?

Ее было нетрудно понять. По крайней мере, Гейбу. Он и сам испытал примерно те же чувства, увидев тридцать миллионов — содержимое первого чемодана. Этой суммы хватило бы, чтобы обеспечить и их, и их детей, и даже детей их детей. Право, трудно сдержать растерянность при виде такого количества туго перетянутых пачек, особенно, если учесть, что годовой доход каждого из них не превышал пятидесяти тысяч.

Гейб пару секунд смотрел на рассыпанные в узком луче электрического света бандероли. Наконец, стряхнув золотое оцепенение, он сказал:

— Дай рюкзак.

Джесси послушно протянула ему рюкзак. Глядя, как Гейб набивает его банкнотами — без почтения и даже толики уважения, просто хватая белыми, как воск, пальцами — девушка испытала чувство, похожее на шок.

Деньги исчезали с невероятной быстротой.

— Джесси, — Гейб сказал это через плечо, не поворачиваясь, — скатай снежный шар.

— Шар? — переспросила она непонимающе. — Какой шар?

— Снежный. Для снеговика. Знаешь?

— Для… Для чего? — непонимание перешло в растерянность.

— Для снеговика. Я все объясню потом. У нас совсем мало времени. Давай, Джесси.

— Но, Гейб! Я не…

— Потом, — он обернулся, но лишь на мгновение. — Все потом.

Девушка кивнула.

— Ладно. Хорошо.

Нет, она вовсе не думала, что Гейб сошел с ума. Во всяком случае, выглядел-то он вполне здоровым. Вот только лихорадочный блеск глаз. Да нет же, это, конечно, чушь. С ним все в порядке. Но зачем ему снеговик? Джесси терялась в догадках. С минуты на минуту здесь могут оказаться бандиты, а они лепят снеговика… И это вместо того, чтобы спрятаться.

Гейб взял одну из банкнот, достал из кармана угольный стержень, торопливо написал несколько слов и вновь положил ее в чемодан. Девушка, сама того не замечая, скатала шар — благо, снег был хороший, липкий, и дело двигалось быстро — и поставила его посреди поляны.

— Что теперь?

Гейб поднялся.

— Теперь второй. Поменьше.

— Послушай, ты можешь объяснить мне, что здесь происходит? Что у тебя на уме, а? Скажи мне!

— Джесси, клянусь, я объясню тебе все, но не сейчас. Сделай то, о чем я прошу.

Джесси вздохнула и кивнула головой.

— Ну, ладно. Это на твоей совести.

— О’кей, — подтвердил Гейб. — Меня это не пугает.

Они довольно быстро соорудили снеговика и засунули в полую голову маячок.

— Теперь спрячемся за теми елями, — Гейб указал на густые, мрачноватые еловые посадки справа. — Думаю, там они нас не заметят.

— Они уже здесь? — встрепенулась девушка.

— Да, совсем близко. Я видел отблески их фонарей. Через несколько минут эти парни будут тут. И лучше, если мы не попадемся им на глаза в тот момент, когда Квейлан найдет чемодан.

— Квейлан?

— Так зовут главаря, — пояснил Гейб. — Он очень опасен.

— Если им удастся найти нас, — начала Джесси, шагая к лесу, — они…

— Убьют нас, — закончил он невеселую фразу. — Но будем надеяться, что этого не случится…

…«Джет рейнджер» прошел над узким, словно стилет, ущельем, почти касаясь полозьями снега, и резко взмыл вверх, преодолевая каменистую гряду. Двигатель загудел так высоко и сипло, что Френк испугался, как бы машина не потеряла управление. В общем-то, он шел слишком низко и чересчур близко к скалам. Честно говоря, даже гораздо ближе, чем предписывали правила. Если бы геликоптер бросило турбулентным потоком, он вполне мог бы зацепить лопастями скалу. О том, к чему это приведет, старику думать не хотелось. Возраст возрастом, вроде и на покой пора, но с годами Френк вдруг не без некоторого изумления осознал: чем ближе он подбирается к «последнему поезду», тем меньше ему хочется занимать в нем свое место. Другими словами, умирать-то вовсе и не хотелось. Более того, он начал думать о смерти с определенной долей страха. Нет, не панического ужаса, а именно страха. Как-то сразу вспоминались тысячи недоделанных, очень важных дел, и каждый день Френк пытался завершить хотя бы часть из них, и каждый день находились другие, не менее важные. Он боялся не смерти, как таковой, он боялся не успеть. Но время шло, и мысли текли своим чередом, а вместе с ними приходило понимание элементарной истины: как ни старайся, а сделать все — невозможно. Сделанные дела порождают новые, а те, в свою очередь, другие. Ну, и дальше. До бесконечности.