Сергей Анохин - Самки Страница 37

Он остановил машину возле лотка с газетами, вышел, купил «Известия». Поискал Соколова, нашел.

Ну, что тут… Все то же: «…Свирепая антикризисная программа никому не сулит большой радости, но для страны в целом – это крайне противная, но не смертельная процедура, сродни с пребыванием в зубоврачебном кресле, для представителей же виртуального бизнеса – это смертельный приговор…»

Зазвонил мобильник.

– Слушай, – затараторила Настя, – ничего не понимаю! Вчера сигареты по шесть покупала, а сегодня уже двенадцать. А у меня деньги кончаются… Ты мне баксов триста не привезешь?

Триста… Да весь их пластиковый заводик сейчас столько не потянет, верней, потянет в тысячи раз дороже, только как за итальянское оборудование расплачиваться?.. Братцы-итальянцы слово «дефолт» не понимают, у них договор.

– Ты меня слушаешь или нет? День рождения, а у меня даже нового прикида нет! И между прочим, у меня еще сегодня на работе собеседование, в чем туда идти прикажешь?

– В трусах! – рявкнул он и отключился.

Блин, ему бы такие проблемы…

За оборудование надо платить. Это тебе не лизинг – итальянцы не поставят шнек, пока не расплатишься, а без него экструдер – мертвый груз. Даже не продать. Разве что в металлолом…

Теперь помочь может только один человек.

Он ехал к Перстню, надеясь исключительно на чудо.

Год назад Перстень открыл представительство российско-польской фирмы «Маса Пластиечна Лтд.» и начал перегонять из Польши лизинговые фуры с отборным полипропиленом. Набрал каких-то ветеранов Афгана, согласившихся за долю малую оформить на себя фиктивные купчие на машины.

Схема была простой до гениальности, а главное, быстрой: утром водитель на немецком грузовике выезжал в Польшу через первый пост таможни «Западный Буг», которая еще с советских времен контролирует автомобильные потоки на белорусско-польской границе в районе Бреста. В тот же день – вечером – он въезжал на том же грузовике, но уже принадлежащем афганскому ветерану, назад через второй пост той же таможни. Вернувшиеся машины тут же продавались собственной подставной фирме. А поскольку грузовики приходили не пустые, Перстень весьма успешно сбывал этот ходовой товар по вполне приемлемой цене.

Если сейчас он согласится, чего не делал никогда, торговать с Ученым в рассрочку, фирма будет спасена. Иначе пойдет по миру… нет, не по миру, конечно, аварийный бизнес никуда не делся, только пора переходить в хотя бы условно-белую плоскость, как Перстень. Времена, чай, другие настают.

Странно, но Перстень согласился почти мгновенно. Как будто давно ждал этой просьбы. Тут же позвонил кому-то, продиктовал реквизиты, условия, через десять минут принесли договор, он не глядя протянул его Михаилу:

– Трудись дальше.

– Спасибо…

– Не мне – Кириенко с Чириком спасибо скажи. Если б не они, вся страна бы до сих пор в долгах сидела по самые помидоры. Своего ничего бы не было. Тогда либо комми воспользовались обвалом, который все равно бы случился, либо превратились бы мы в банановую республику.

И с этого дня скромный пластиковый бизнес Ученого пошел в гору. И не просто пошел – взлетел. Зато у Перстня начались нелегкие дни.

Как водится в России с давних пор, немереные Перстневые прибыли не давали спать спокойно многим, и в один черный день прокуратура наконец-таки возбудила против него нехилое уголовное дело. Один за другим были арестованы все главные фигуранты. Все, кроме самого Перстня, вовремя приземлившегося на солнечном Лазурном Берегу. По большому счету, ему и не грозило ничего, не на себя же он все оформлял. Был у него для этого зиц-председатель. Но береженого Бог бережет – один раз побывавши в знаменитой «Бутырке», Михаил Николаевич Волков вовсе не стремился посетить ее вновь. Даже в качестве временного постояльца.

Зато под замес попали Нанаец и Колокольчик. Первый – потому, что от халявных денег совсем нюх потерял: запустил дела, перестал следить за хотя бы мало-мальски законным прикрытием, все документы хранил в столе – в один ящик навалом складывал. А как налоговая нагрянула, даже вспомнить тошно, как себя повел…

Стерхов оформлял на белорусской таможне бумаги на новую партию того самого полипропилена, который привезли в новеньких импортных фурах Перстневы ребята. Работа в московском офисе была, как обычно, в полном разгаре. До обеда оставалось еще почти два часа, и сотрудники волей-неволей вынуждены были трудиться в поте лица, то есть постоянно пить дешевый растворимый кофе и беспрерывно курить на лестнице…

В первый момент появление в помещении людей в камуфляже трудовой народ воспринял как неуместную шутку, однако реплики «Всем стоять!», «Документы на стол!», «Руки за голову! Налоговая полиция» быстро развеяли заблуждение. Офис на мгновение замер в неустойчивом равновесии и, поколебавшись, обрушился под собственным весом.

Коммерческий директор, размахивая неизвестно откуда взявшимся удостоверением ветерана какой-то экзотической войны, попытался прорваться на выход, был остановлен и заперся в туалете, откуда больше не выходил, создавая массу проблем находившейся там уборщице. Ополоумевшая от страха тетка рвалась на волю с криками: «И про то расскажу, ирод, что воду не спускаете…»

Дольше других держалась главбух, но, вспомнив про полную коробку печатей в одном из столов, совершенно всерьез схватилась за сердце. Ее примеру последовали помощницы и, затворившись в бухгалтерии в полном составе, начали звонить в «скорую».

Камуфляжники, видимо привыкшие ко всему, рассредоточились по помещениям и от скуки принялись играть на компьютерах, а оторванные от родной техники менеджеры нервно курили в коридоре, безуспешно пытаясь вспомнить, что именно из левой документации они не успели уничтожить. Если учесть, что никаких мер предосторожности никогда не принимали, выходило, что все.

А героический Антон, выпив подряд два стакана виски, впал в состояние зомби и начал доказывать двум вежливым молодым людям, что оказался здесь совершенно случайно. На всякий случай он не отвечал даже на простые вопросы. Например, есть ли в здании запасной сортир. Зато мимо бдительного ока налоговика заманил в кабинет свою личную секретаршу, абсолютно тупую, но сногсшибательную блондинку Леночку, выгреб из ящика все документы – ну прямо классика – в коробку из-под ксерокса и всучил ей, приказав любым путем вынести из помещения. Старательная дура обмотала коробку скотчем и выбросила с черного хода, аккурат на крышу стоявшего под окном Антонова «Вольво». Образовав на машине изрядную вмятину, та смачно шмякнулась как раз под ноги слегка ошалевшему камуфляжнику.

Дальше началась даже не оперетка, а просто какой-то фарс. Уже в стельку упившийся Нанаец, вспомнив еще один героический эпизод из многовековой истории Родины, как Керенский, непостижимым образом ввинтился в содранное с Леночки платье и попытался покинуть поле боя. Перемахнув через окно, он долго блуждал на просторах заводской свалки, где и был все-таки задержан серьезными молодыми людьми в масках.

С Колокольчиком обстояло иначе. Он еще продолжал числиться на заводе, но окончательно перебрался в службу безопасности Перстня; то ли от неизбывной личной преданности, то ли просто ради близости к высокой персоне – Михаил Николаевич Волков в то время уже стал в московских деловых и политических кругах персоной грата.

Взяли Леху на собственной даче, и поначалу совсем по другому делу.

В одно серое пасмурное утро, страдая от невыносимой головной боли, Колокольчик обозрел хмуро сидящих за столом пацанов.

– Скучно живем, – вздохнул он.

Один из братков подобострастно посмотрел шефу в глаза:

– Так какие проблемы, Алексей Иванович! Ща баб привезем.

Колокольчик вяло отмахнулся:

– Надоело. Чего-нибудь этакого хочется…

Пацаны тоскливо переглянулись – в голову ничего «этакого» не приходило.

К счастью – как потом выяснилось, к большому несчастью, – на пороге комнаты возник Отвертка. Он услышал конец фразы и тут же коварно предложил:

– Во-во, вечно какое-то пьяное застолье, а надо провести имиджевое мероприятие, поддержать статус и положение хозяина. Например, устроить историческую реконструкцию «Героическое взятие Уральска Чапаевской дивизией».

Колокольчик поднял на него совершенно осоловевшие глаза.

– Чего-о-о?..

– Ну, понимаешь, реконструкция – это военно-историческая игра, характерной чертой которой является строгая временная и территориальная локализация. Воспроизведение исторических боев, например.

– Вау! – живо сообразил Леха и тут же приказал: – Я буду Чапаевым, ты – Петькой, а ты…

Он вскочил и начал бодро раздавать роли, приказы, распоряжения. Кто-то покатил в Москву за реквизитом, кто-то полез на чердак за хранившимся там раритетным «максимом». Жизнь в доме закипела. От тоски и похмелья не осталось и следа. Лишь на мгновение Леха задумался, когда Эдик поинтересовался, что, собственно, станет объектом атаки. Колокольчик замер и почесал затылок. Через секунду лицо его расплылось в улыбке, и он указал перстом в сторону соседнего участка с недостроенным домом: «Во!»