Б. Седов - Удача Страница 37

Будто услышав мои мысли, Наринский повернулся ко мне и спросил:

– Ну как, узнаете место?

За всю дорогу мы не произнесли ни слова, и теперь, услышав его вопрос, я почувствовал, будто с моих глаз упала пелена.

Конечно!

Как я мог не узнать этого места? Мы находились в Финском заливе, справа были постройки Юго-Запада, слева – Кронштадт, а прямо перед нами, естественно, Васильевский остров и гостиница «Прибалтийская».

До нее оставалось километра два, и Наринский, похлопав капитана, а точнее – пилота по плечу, сказал:

– Теперь можно спокойно выпить кофейку.

Пилот потянул на себя главный рычаг, и катер, замедлив ход, опустился на воду всем корпусом. Теперь мы двигались со скоростью обычной прогулочной посудины. Наринский оглянулся к Рите, которая сидела позади меня, и кивнул ей.

Рита открыла сумку и достала из нее большой термос.

Первым получил дымящуюся чашку капитан, он же пилот, потом – Наринский, а потом я. Кофе был хорош. Горький и ароматный.

Но, с удовольствием выпив кофе до последней капли, вместо привычной адреналиновой бодрости я почему-то почувствовал сонливость, желание прилечь, чтобы меня никто не беспокоил, и отключился…

Расставив таким образом все по своим местам, я понял, что моя дорогая Рита, повинуясь, естественно, распоряжению Академика Вселенских Наук Наринского, коварно подсыпала мне в кофе сильнодействующее снотворное. А потом они без проблем отвезли мое бесчувственное тело куда им было нужно. И теперь я, стало быть, нахожусь у них в… Не знаю, где. В общем – у Них.

На то, чтобы вспомнить и проанализировать все это, ушло минут десять.

Я открыл глаза и подумал, что неплохо было бы проверить, как работает здешний унитаз. Поднявшись со своего белого матрасика, я подошел к отгороженному углу, отдернул занавеску и с удовольствием выполнил требования утомленного приключениями организма.

Спустив воду, я снова задернул занавеску, потянулся и вдруг почувствовал, что хочу спать. Опустившись на свое лежбище, я лег на бок, укрылся одеялом и закрыл глаза. Последней моей мыслью было ленивое предположение, что они опять усыпили меня. Не иначе как творожок был со снотворным…

Но это совсем не взволновало меня, я зевнул еще раз и уснул.

Проснулся я оттого, что в камере зажегся свет, а из угла, где был унитаз, послышался какой-то шум.

Я открыл глаза и, чувствуя, что совершенно выспался, бодро вскочил на ноги. Отодвинув занавеску, я увидел что часть стены справа от унитаза отъехала в сторону, и в образовавшемся проеме оказалась душевая кабина. Ухмыльнувшись, я сделал свои обычные утренние дела и решительно шагнул внутрь открывшейся ниши. На белой пластиковой полочке нашлись мыло, зубная щетка и паста.

Насвистывая, я открыл воду и минут пятнадцать приводил себя в стерильное состояние. Когда я вышел из-под душа, стена закрылась, а в двери открылось то самое отверстие, через которое я вчера получил еду. На этот раз там лежало аккуратно сложенное махровое полотенце. Я вытерся и положил его обратно. Амбразура закрылась, но через полминуты открылась снова, и теперь там стоял поднос с завтраком.

Я надел белую пижаму, другого названия для моей одежды я не смог подобрать, и, вытащив поднос, уселся на пол. На этот раз еда не была белой. Как видно, невидимый распорядитель здешних дел все же не был законченным маньяком.

Жареная рыба с пюре, два толстых бутерброда с сыром, яблоко, крепкий чай в пластиковом стакане и…

И пачка сигарет с зажигалкой.

Во, блин!

Санаторий, да и только!

Закончив с завтраком, я поставил поднос на место, и он тут же исчез за плотно закрывшейся дверкой. Я уселся на матрас, опершись спиной о теплую стену, и с удовольствием закурил.

Пока все шло нормально. И, судя по всему, следовало ожидать контакта.

Вот только – с кем? С Наринским? С Ритой? Или они оба придут? Вопросов было много, но я уже и сам начал понемногу понимать, к чему весь этот цирк.

Я посмотрел на сигарету и понял, что курить придется рядом с унитазом. Не трясти же пепел на этот стерильный белый пол, что я – свинья, что ли?

Выкурив две сигареты, я почувствовал, что удовлетворил никотиновый голод, и тут мне в голову пришла интересная мысль – а как тут устроена вентиляция? Внимательно оглядев камеру, я не нашел ни одного отверстия. Тогда я закурил третью и стал следить за дымом. Он поднялся к потолку и исчез в нем. О, как! Наверное, потолок был сделан из какого-то пористого материала, не поскупились Игроки на отделку узилища…

Усевшись на место, я стал ждать.

Но прошел час, затем другой, и ничего не происходило.

Часов у меня не было, поэтому я определял время на глазок. Но я не знал, что сейчас снаружи – утро, вечер или ночь. Это начинало меня раздражать, и внутри зашевелилась страшненькая мысль – а если это все-таки настоящее заточение? Может быть, я зря жду визита Игроков, зря придумываю язвительные фразы, которыми намерен встретить их? Может быть, вот тут-то, в этой комнате, все и кончилось? И именно отсюда начнется моя долгая, а также белая и стерильная дорога в будущее, имя которому – Вечность?

Я не увижу больше ни одного человеческого лица, не услышу обращенных ко мне слов, и единственным звуком будет здесь звук моего собственного голоса, произносящий никчемные и странные фразы, которые, бессмысленно прозвучав, умрут здесь вместе со мной…

Но это же пытка, а любая пытка должна иметь какой-то смысл, если только те, кто держат человека в одиночке, не наслаждаются тем, как их узник постепенно сходит с ума. Игроки, а я был твердо уверен, что нахожусь именно в их руках, такими маньяками не были, значит… Ну, и что это значит?

Я запутался и начал с самого начала.

Я – у Игроков.

Они отстранили меня от операции с кокаином.

Ага! Может быть, они просто хотят подержать меня тут, пока разберутся с этим делом, а потом отпустят? Но зачем тогда эта белая камера, зачем вся эта клоунада с бесшумным подсовыванием подноса с едой, с открывающейся стенкой, за которой был душ?..

Ничего не понимаю.

Если Наринскому нужно было дезактивировать меня на некоторое время, он мог просто оставить меня с Ритой в каком-нибудь спокойном месте, на острове, в конце концов, да и все тут! Или, может быть, Наринский решил изъять Знахаря из общества навсегда – тогда проще было бы меня застрелить или отравить… И кормить через амбразуру не надо! Еще и сигареты дали…

А может быть, он все-таки решил меня уничтожить, а сердобольная Рита уговорила его не делать этого? Но она же понимает, что лучше сразу убить, чем заставить человека из года в год, из десятилетия в десятилетие разглядывать свои стареющие и покрывающиеся морщинами руки, свое умирающее тело…

Что-то здесь не так.

За такими не совсем приятными размышлениями прошло еще часа два.

Я выкурил полпачки и вконец запутался в предположениях и вариантах своего непонятного будущего.

Сейчас бы пивка, тоскливо подумал я, и тут где-то вверху послышался электрический щелчок. Я так и подскочил от неожиданности. Посмотрев на потолок, я не обнаружил на нем ничего нового. Матовая белая поверхность и четыре маленьких камеры слежения по углам. Я совсем забыл о них, а ведь наверняка все это время кто-то внимательно следил за мной. Понятное дело, не за тем, как я сидел на унитазе или ел, а за тем, каким было мое лицо во время всех этих моих размышлений. Впрочем даже идиоту было бы понятно, о чем будет думать человек в моем положении.

Вот его разбудили, дали умыться, накормили и оставили в покое. И никаких намеков на то, чтобы объяснить где он и что его ждет. И этот человек естественным образом начинает размышлять на строго определенную тему. Размышления отражаются на его лице. И опытный психолог, следя за ним, сможет определить, что происходит у этого человека внутри. Понятное дело, можно сохранять каменную неподвижность мимики, но она-то ведь тоже говорит о многом…

Щелчок повторился, и в камере раздался странный, какой-то совсем не человеческий голос. Было впечатление, что ко мне обращается робот. Сначала я не понял, в чем дело, а потом вспомнил, что существуют приборы, которые обезличивают голос и вообще могут придать ему любое звучание. Иногда нечто подобное можно услышать на музыкальных записях.

Голос сказал:

– Константин Разин, вы находитесь в специальном изоляторе, принадлежащем известной вам организации. Инициатором помещения вас сюда является Владилен Наринский. Вопросы, касающиеся местонахождения этого изолятора и сроков вашего пребывания здесь, останутся без ответа. Вы можете задавать любые другие вопросы и получите на них ответы в зависимости от того, будет ли в этом смысл.

Голос умолк, и я понял, что над потолком имеется еще некоторое пространство, где и был, судя по всему, установлен динамик.