Владимир Макарычев - Тайна острова Матуа Страница 37

В ответ Вишневедский по-военному козырнул ладонью правой руки, резко приложив ее к белобрысой голове. Разведчики направились в разные стороны, в разных машинах. Моисею до поселка Прохладное добираться на два часа ближе, чем Лису до бухты. Он значительно сократил время в пути, проехав через мост на полуостров Де-Фриз.

Через двадцать минут уже парковал машину у крыльца двухэтажного каменного домика, называемого резиденцией старца Илии. В полутемной комнате не сразу заметил еще одного гостя. По испарине на стенках их чайных чашек угадывалась долгая беседа, которую Моисей прервал своим неплановым приездом. Хозяин, как обычно, принял его радушно и усадил за общий стол. Случайный гость его подозрений не вызывал. Крупный пожилой мужчина с редкими запорожскими усами, разгоряченным от выпитого чая лицом. Красные сеточки мельчайших сосудов на его щеках выдавали больное сердце. Усталый, внимательный взгляд излучал доброту, уверенность и дружелюбие. Отхлебнув обжигающего, настоянного на лимоннике кипятка, Вишневедский окончательно успокоился. Чувствовал себя здесь нелишним, но к разговору с Илией приступить сразу не мог. Следовало приглядеться к постороннему человеку, не выдать цели внезапного посещения. К тому же чувство обиды на Лиса требовало отмщения. Следовало проучить старого разбойника, заставить понервничать, не торопиться с предоставлением нужной информации о корабле. А что Илия соединит по мобильной связи с Папутой, сомнений не возникало, потому с удовольствием и подключился к неторопливой беседе с новым собеседником, представившимся Алексеем Кротовым. На самом деле Алексей и Илия познакомились вчера, в банковском офисе сына Кротова, Ивана. Алексей Кротов, вчера же прибывший из Москвы, за полтора дня успел устроить много дел: встретиться с командующим флотом, своим другом по службе на Камчатке сегодняшним начальником штаба флота вице-адмиралом Борисовым, а сейчас направлялся в бухту Разбойник встречать своего московского знакомого доктора Воронина. Там находилась конечная точка его необычной миссии по срыву договора о продаже острова Матуа американцам. Ситуация усложнялась фактом участия его сына в этой самой сделке, на стороне другой стороны. Потому, имея в распоряжении несколько часов, он и заехал к его другу Илие с целью выяснить мотивы, как он считал, предательства Ивана. Разговор о добре и зле, начатый в офисе Ивана, о значении слова Божьего в познании истины тайны жизни, сейчас имел логическое продолжение. Случайным участником разговора стал его противник, разведчик Моисей Вишневедский. Злободневная тема не могла оставить равнодушным.

— Зло всегда идет рядом с добром. Проблема распознать, — медленно тянул слова Илия.

— С помощью морального идеала, — не задумываясь, выдал рецепт Кротов.

— Кто же является носителем этого эталонного идеала, с которого следует брать человеку пример? — осторожно поинтересовался Вишневедский.

— Кто? Естественно, Бог! — безоговорочно высказался Илия, ответив, как ему казалось, предельно ясно на поставленный вопрос.

— Значит, Бог несет ответственность за возникновение зла! — с коммунистической дерзостью припечатал католика и православного атеист Кротов.

— Бог является безгрешной личностью, а человек поражен первородным грехом, — задумчиво проговорил Илия, — и только особая милость Божия — «благодать» — избавляет некоторых людей от вечной погибели[42]. Потому и не может человек никогда быть эталоном нравственной чистоты. Он всегда грешен и не свободен от своих греховных желаний.

— В нашем мире реализуется другой план свободы — это свобода выбора между добром и злом, — предложил свое понимание выхода из теологического спора Вишневедский. — Именно за счет свободы человек соединен с божественным бытием, это единственный путь, по которому он может пробиться к Истине, именуемой американской мечтой.

— Не согласен, — категорично высказался Кротов. — На месте старой системы ценностей и понятий возникла новая система, но уже без идеи Бога. На месте идеи Бога стоит идея человека. Отныне человек свободен, поскольку нет Бога, нет того, кто решает что-то за него и диктует ему то, что надо делать. Человеческий разум свободен, у него теперь нет пределов. И он определяет, что есть подлинное добро и зло[43]. Таким образом, исчезает ваша хваленая западная мораль и лукавая свобода. Человек, пока живет в обществе себе подобных, не может быть свободным от всякого рода обязательств перед обществом! Но он в состоянии освободить свой разум.

— Батенька, да вы не коммунист, а настоящий анархист! — со смехом попытался подвести черту под спором Илия.

Внезапно Кротов засобирался, так и не найдя ответа у Илии на мотивы поступка своего сына. А Вишневедский только сейчас обратил внимание на мощные руки этого с виду безобидного человека. Сжатые в кулаки, с синими жилками вен, они выдавали беспокойство и тревогу их хозяина.

— Отец Илия, — вкрадчиво заговорил Моисей после отъезда Кротова, — прошу помощи. Нужно связаться с вашим человеком на корабле. Я должен спросить.

Замявшись, он не заметил лукавой улыбки из-под аккуратно стриженной бородки Илии. Чувство долга заставило его унижаться перед отступником от православной религии. В душе он презирал этого человека, считал его продажным, зависимым от придуманного и навязанного американцами мироустройства и не принадлежавшим к представителям высшей расы людей, каковым, по его мнению, являлся он сам — Моисей Вишневедский.

Заметив нерешительность гостя, Илия попытался ему помочь:

— Господин атташе, если я правильно понял, необходимо повторить сеанс телепортации с моим воспитанником офицером Папутой с корвета «Дерзкий».

— Именно так. Больше того, спросите, где они сейчас находятся. И еще про груз, — неуверенно, но с особой настойчивостью ответил Вишневедский.

Илия, казалось, с пониманием отнесся к просьбе своего спонсора и молча повел его в кабинет с иконами и телевизионным экраном. В этот раз картинки не получилось, но сквозь шумы радиопомех отчетливо слышался голос того самого офицера. После десятиминутной настройки и отрывистых, неоднократно уточняющих фраз становилась ясна картинка событий. Корабль шел в бухту Разбойник. Груз на борту. Ему сообщили и примерное время — восемь часов вечера — возможного убытия с корабля группы профессора Воронина с грузом «золотых пластин». Тотчас же, потеряв всякую осторожность, Вишневедский сообщил полученную информацию по мобильному телефону своему начальнику. Он не подозревал, что его используют в ложной радиоигре. Понял свою оплошность только тогда, когда увидел двоих мужчин, по-хозяйски вошедших в комнату телепортации.

— Начальник отдела военно-морской разведки Тихоокеанского флота, — не называя себя, представился самый старший, на вид лет под пятьдесят.

Ни один мускул не дрогнул на лице военного атташе США. Дипломатическая неприкосновенность придавала ему уверенность, но он сразу понял: через него доносилась до американского руководства ложная информация.

— Святой отец, вы с ними заодно? — с укоризненным видом повернулся к Илие Вишневедский.

Ответ не заставил долго ждать, за Илию ответил пожилой русский разведчик:

— Как всегда, умны и догадливы! Перед вами кадровый офицер военно-морской разведки. И с улыбкой добавил: — Кто противится пророчеству, на том оно и сбудется! Да-да, именно так говаривал ваш начальник «рыжий лис», Джон Стронг.

— Не хотите ли сказать, что он тоже ваш старый знакомый?

— Так точно! Мы с ним, молодой человек, знакомы по советским временам. Я служил на острове Русский, а Джон работал в теперешнем вашем качестве. Переиграть нас не сумел в те времена, когда «охотился» за секретами боевых пловцов на острове Русский. Не получилось у него и в этот раз! А к вам имеется предложение, от которого трудно отказаться.

— Неужели станете вербовать? — повеселев, попытался отшутиться атташе.

— Нет. Мы вас покупаем, тем самым реализуем раньше срока ваши же жизненные перспективы. Домик на берегу залива Мэн, например. Разовый счет в офшорном банке. Все это вы получите за передачу очередной порции информации «моему другу» Джону Стронгу.

Моисей Вишневедский быстро просчитал аналитическим умом ведомые только ему уравнения и осторожно, словно боясь обжечься, взял листок с информацией.

17

Бухта Разбойник с одноименным рыбацким поселком находилась в пятидесяти километрах от Владивостока, в сторону Находки. Именно здесь, по плану начальника штаба Тихоокеанского флота и только по одной ему известной причине, бросил якорь корвет «Дерзкий». Экипаж выполнил поставленные задачи по обеспечению спецгруппы в ходе ее работы на острове Матуа. Разгадка поспешного приказа вице-адмирала Борисова обнаружилась сразу же по спуску на воду рабочего катера. Следовало тайно переправить спецгруппу с корабля, спутав карты вероятного противника, которым были американцы.