Сергей Зверев - Талисман десанта Страница 37

– Любой разумный и истинно верующий человек точно так же поступил бы на твоем месте, – не преминул польстить Махмуду Дост-Мухаммад.

Гость взял из чаши инжир, посмотрел на него и почему-то положил на место.

– Если не хочешь сладкого, может, отведаешь нашей шурпы? – предложил хозяин шатра. – Ее, наверное, уже приготовили. У меня повар-таджик, ай, как он ее делает – не оторвешься. Правда, называет ее смешно – «шурбо».

– Согласен.

Махмуд выглянул из шатра – ночь уже не была такой ясной, как до приезда гостей. Черная пелена заволокла небо и полумесяц.

– Рустам! – крикнул Махмуд в темноту. – Пускай принесут шурпу.

Через пару минут двое помощников повара принесли дымящийся суп в глиняных мисках.

– Да, повар хорош, – похвалил Дост-Мухаммад, попробовав острый наваристый суп из баранины с зеленью. – Завтра на рассвете покажешь своих, то есть уже моих, – он хотел сказать «пленников», однако остановился и продолжил: – врачей. И мусульманку с сынком.

– Покажу, не беспокойся.

29

Батяня и капитан Столяров проспали чуть ли не до самого полудня. На застеленных коврами низеньких, но удобных кроватях было за счастье растянуться. После утомительных переходов, скачек и нервного напряжения, когда каждую минуту нужно быть начеку, здесь, в безопасности, русские десантники заснули богатырским сном – и таким же богатырским храпом сотрясали стены дома, напоминавшего крымскую глинобитную саклю.

Мустафа-Шурави встал очень рано, но своих друзей будить не спешил. Он давно поймал себя на мысли, что сквозь сон отчетливо слышит строчку из азана, которую пел слепой юноша муэдзин перед утренней молитвой фардж:

– Ас-саляту хайру мина н-наум…

«Молитва лучше сна» – эти слова поднимали полевого командира до рассвета. Он шел в отстроенную им и его людьми мечеть, вместе со старым муллой самоотверженно молился, ибо, согласно высказываниям мудрейших богословов, фардж настолько ценен, что считается даже более ценным, чем жизнь.

Мустафа-Шурави вышел из дома и отправился к мечети. По дороге он остановился возле колодца. Не успел испить чистой ледяной воды, как рядом с ним возник Абу-Бакр.

– Здравствуй, командир!

– Здравствуй, Абу-Бакр. Идем?

– Идем, командир.

В мечети собралось с десяток горных воинов. Остальные решили спросонья прочитать молитву дома и спать дальше.

После молитвы Мустафа-Шурави сказал Абу-Бакру:

– Досыпать сегодня не будем. Иди к остальным. Кто спит, пускай проснется. Мне надо сказать им что-то важное.

Абу-Бакр хлопнул по плечу долговязого Абдулхакка, набожного и всегда серьезного парня.

– Срочно подними всех – командир сейчас придет и будет с нами говорить.

Ссутулившись, Абдулхакк побежал к домам-казармам.

Полевой командир вошел во двор казарм, окруженный глиняным забором. Все воины, оправив фалды своих халатов, с автоматами на плечах и укрытые чаторами, уже стояли вдоль стен глинобитных домов.

Мустафа-Шурави отдал несколько мелких распоряжений по хозяйству, подождал, пока они будут выполнены, и объявил всеобщий сбор.

Все воины, которые были на базе (конечно, кроме дозорного на минарете и караульных при входе), собрались возле колодца в центре площади, которая в прошлом была рынком древнего кишлака.

– Я прошу вас, воины Аллаха, пройдите по селениям, расспросите людей, не происходило ли чего-то необычного в горах, – сказал Мустафа-Шурави.

– А чего необычного, командир? – переспросил весельчак Кхандавар, он, как мог, старался оправдать свое имя – «смеющийся». – Вот у старика Абу-ль-Дулафа родился белый ягненок с черным пятном, похожим на карту Афганистана. Так мы говорим старику – отдай ягненка мулле, он выбелит точки с городами – Кабул, Герат, Мазари-Шариф, Кандагар, Джелалабад – пускай мальцы свою страну изучают.

Горные воины дружно засмеялись. Улыбнулся и полевой командир, хотя невеселая правда была в этой шутке – у детей в горных селениях не было ни учебников, ни тетрадей, ни бумаги, ни карандашей. Да и учителей не было.

– Мне нужно знать, не слышал или не видел ли кто-нибудь двоих европейцев-христиан – мужчину и женщину – заблудших рабов Аллаха, – сказал Мустафа-Шурави. – Они врачи. Потерялись в горах. Возможно, спрашивали дорогу или покупали еду. Возможно, помогали кому-нибудь из местных. После магриба жду от вас новостей. У кого кони резвые – скачите в отдаленные кишлаки. А встречаемся все в долине, в нижнем кишлаке Селаб, чтобы уставших лошадей не изматывать подъемом сюда. И будьте готовы к ночному переходу. Да пребудет с вами Аллах!

Все спешно отправились за своими вещами, чтобы навьючить лошадей.

Мустафа-Шурави тем временем поднялся на минарет. Оттуда в бинокль он стал наблюдать, как по двое, по трое его воины разъезжались в разные стороны. Вскоре в лагере остались всего несколько человек: как и положено, наблюдатель, караульные со сменой, мулла и юноша-муэдзин, телохранитель Абу-Бакр, сам полевой командир и еще спящие в его доме русские десантники.

Наблюдатель и Мустафа-Шурави осмотрели окрестные горы – они казались безлюдными.

– Будь внимательным, – сказал наблюдателю полевой командир и отправился в свой дом.

– Мы ничего важного не проспали? – спросил Батяня, когда Мустафа-Шурави переступил порог.

– Да так, ничего особенного. Вы-то хорошо отдохнули?

– Отлично, – ответил капитан Столяров и потянулся.

– В доме есть внутренний колодец, можете там умыться как следует – без рубашек. Никто не увидит, – предложил Мустафа-Шурави.

Пока русские десантники с удовольствием окатывали друг дружку холодной водой, командир накрыл на стол – холодный шашлык и плов, вместо хлеба – лепешки и вода в котелке. Простой, но сытный завтрак.

– Людей я отправил разузнать о ваших врачах, – сообщил командир.

– Что, сразу всех? – удивился капитан Столяров.

– Почти.

– А не боишься? – спросил Батяня.

– А что мне с вами бояться? – пошутил Мустафа-Шурави. – Я с соседями дружу. А тот бой с Махмудом можно не считать – мы его затеяли, только чтобы от вас внимание оттянуть. Мы быстро отошли – Махмуд даже не подозревает, кто это был. Да и крестьяне говорят, что его люди по приказу Салада куда-то срочно ушли.

– Интересно, куда? – задумался капитан Столяров.

– И Салада, насколько я знаю, тоже поблизости нет, – продолжил Мустафа-Шурави.

– А может, этот Салад или Махмуд перехватили наших врачей? – предположил Батяня.

– Вполне возможно. Вечером, когда вернутся мои люди, узнаем, где Салад, где Махмуд и что у них в голове и в руках.

– А если вдруг натовцы нагрянут? – спросил Батяня.

– Натовцам я не нужен – наркотиками не занимаюсь. Их больше интересует соседняя провинция Нангархар и пещеры Торо-Боро.

– Так они же их разбомбили, – вмешался капитан Столяров.

– Да я знаю, – проговорил Мустафа-Шурави. – И даже бывший полевой командир, а теперь тамошний губернатор хочет вложить деньги – говорят, миллионов десять долларов, – думает построить там сеть отелей. Мол, найдутся туристы, которые захотят переночевать там, где укрывался сам Усама бен Ладен. Теперь туда часто приезжают журналисты и представители строительных компаний. Американцы раструбили на весь мир о своей победе. «Впервые взяты пещеры Торо-Боро!» Но вот беда: двоих журналистов недавно в тех краях нашли с перерезанными глотками…

– Завоеванное нужно охранять, – прокомментировал сказанное капитан Столяров.

– Да, – подтвердил Мустафа-Шурави.

– Американцы врут! – воскликнул Батяня. – Первыми Торо-Боро взяли наши бойцы. Это было летом восьмидесятого. У душманов там был огромный склад оружия и продовольствия, госпиталь, чуть ли не подземный город с рельсами и каналами. За два дня «Каскад» КГБ повыбивал душманов из этих нор.

– Натовцы брали Торо-Боро пять дней, – сказал капитан Столяров, – при этом вначале была проведена воздушная операция.

– Пещер в афганских горах предостаточно, – проговорил Мустафа-Шурави.

После завтрака бывший десантник, а теперь афганский полевой командир предложил показать друзьям-коллегам свой базовый лагерь, отстроенный им и его людьми когда-то покинутый местными жителями кишлак Хаск Сартор. Русские десантники с удовольствием согласились.

У двоих братьев-близнецов из отряда Мустафы-Шурави – Кхандавара «Смеющегося» и Бахтавара «Удачливого» – были чуть ли не самые резвые жеребцы. Братья сразу выбрали себе направление в сторону пакистанской границы – к далекому кишлаку Спин-нарай. По дороге они встретили двух дехкан, которые усердно копошились на своих крохотных участках земли. Однако те ничего не слышали о европейских врачах, и, вообще, за последние год-два не видели никаких христиан, да и о людях Салада тоже ничего сообщить не смогли. Второй крестьянин, правда, сказал, что горцы поговаривают, будто на людей Махмуда напали нуристанцы, пришедшие с севера, и, возможно, он отправился туда, чтобы отомстить им.