Михаил Серегин - Святое дело Страница 37

Не укладывалось в схему и то, что теперь точно так же, как и Фарида, неприятности постигли и хозяина шанхайского рынка Шишмаря. Значит, мишенью не был один только Фарид? Отец Василий запутывался все больше и больше.

Священник вернулся домой и позвонил Косте, но ясности этим не прибавил.

– Я не знаю, Мишаня, что происходит, – признался главврач. – И тебе туда соваться не советую. А то эти «хунвэйбины» и твои «весы» проверят.

– У меня нет весов, – хмыкнул отец Василий.

– Ну, значит, дохлыми кошками закидают. Пойми, это уже сила. Серьезная, грамотно направляемая сила. И если наверху скажут «фас», я тебе не завидую.

Отец Василий вздохнул, крыть ему было нечем, но и соглашаться с тем, что все проиграно еще до начала «битвы», он не хотел. А он точно понимал, что теперь обязательно выступит против вовлечения детей во взрослые игрища.

На следующее утро отец Василий пошел по инстанциям.

– Мне ни о каких отступлениях от закона ничего не известно, – прикинулся тазиком начальник городской милиции Скобцов. – Заявлений от граждан не поступало, прокуратура молчит, а значит, и мне раздувать ветер в чистом поле не резон. Вы, собственно, чем недовольны? Тем, что нарушения правил торговли в течение суток по всему городу исчезли?

– Я недоволен тем, что вы неизвестно кому такую власть предоставили, – яростно пыхтя в бороду, честно сказал священник.

– Почему неизвестно кому? – удивился Скобцов. – Бачурин в городе человек известный и уважаемый. И то, что он, кстати, отозвал иск по поводу расколоченных вами произведений искусства, говорит в его пользу. Вы меня понимаете?

Священник понимал. Только что ему сказали: «На себя посмотри, дубина!» Правда, очень вежливо сказали...

И тогда он пошел к Щеглову. Но и глава администрации тоже отказался разделить острое беспокойство местного священника.

– Да что вы так волнуетесь? – разулыбался он. – Господин Бачурин товарищ проверенный, можно сказать, свой...

– Он закон нарушает! – попробовал продавить ситуацию силой поп.

– Неправда, – ласково улыбаясь, возразил Щеглов. – Я специально просмотрел, в уставе молодежной патриотической краеведческой организации, организованной господином Бачуриным, все предусмотрено и завизировано во всех соответствующих органах. И уверяю вас, что за рамки устава он пока не вышел ни разу. А если выйдет, так мы его обратно поставим. Обязательно поставим!

«Во дураки!» – вздохнул отец Василий и уже без всякой надежды на хороший исход побрел в ФСБ. И, естественно, услышал от Карнаухова практически то же самое. Просто другими словами.

– Все под контролем, батюшка, – выслушав попа, сурово откликнулся главный городской чекист. – Не усложняйте.

– У кого под контролем? – ядовито поинтересовался священник. – У вас? Хо-хо! Как вы меня насмешили! Вы туда даже агентуру не можете заслать! Нет у вас права вербовать тринадцатилетних! Откуда вам знать, что там, «за фасадом», происходит?!

– Уверяю вас, мы в курсе всего, – упрямо сжал губы Карнаухов. – А эта ваша нервическая позиция до добра не доведет. И сами нам не помогаете, и другим хорошее дело делать мешаете...

Отец Василий вспыхнул и вышел, хлопнув дверью. Он понимал, это категорическое непонимание идет отнюдь не от глупости. Тут какой-то «свой интерес»... Потому что, как были все эти ребята с голубыми лампасами себе на уме, так и остались...

А между тем час от часу ситуация на рынках становилась все напряженнее. И, вместо того чтобы навещать в больнице своих вот-вот могущих отойти к богу старушек, священник, подобрав полы рясы, метался от инстанции к инстанции, слушал, убеждал и впитывал новую информацию. А ее была уйма.

Прежде всего, как результат исчезновения обвесов, поползли вверх цены. Собственно, по-другому и быть не могло. Это ведь лишь «снаружи» кажется, что продавец установил цену от балды. А то, что за каждым лишним рублем стоят дизтопливо и взятки гаишникам, доля «крыши» и компенсация убытков после разбойничьего налета санэпидстанции... а еще хуже, если налоговой... да кого это, собственно, интересует?! Народу ведь что важно? Чтобы цена была приемлемой. А как ты этого добьешься, как выкрутишься с арендой, поборами и налогами, никого не касается – вынь да положь мне на рубль дешевле!

И тогда началось брожение умов. Поначалу продавцы с обоих базаров устроили нечто вроде конференции, на которой признали, что, если они не выдавят сопляков с рынков, им всем хана. Законов эти щеглы не нарушают, а если бы и нарушили, так и привлечь нельзя – возраст не тот. И вообще, пока что никому из продавцов даже морду не набили, и тем не менее трясло всех: психологическое давление, которое испытывали торгаши, когда их метили, словно выбракованный скот, было чудовищным.

Но главная беда была в том, что ни одно охранное предприятие области не соглашалось принять ни от Фарида, ни от Шишмаря предложение о работе в Усть-Кудеяре, ссылаясь на отсутствие людей, огромное, просто невероятное количество внезапно свалившихся на них заказов – один другого заманчивее, и вообще... на обстоятельства. И тогда, не откладывая дела в долгий ящик, торговцы назначили дежурных, которые будут препятствовать этим соплякам диктовать свои правила.

Но все оказалось сложнее, чем они думали. Скорее всего, произошла какая-то утечка информации, и на следующее утро оба базара оказались оцеплены подростками и юнцами – от двенадцати до двадцати лет. Причем в слободке стояли шанхайцы, а в Шанхае – слобожане, и было их столько, что в глазах рябило.

Позже, анализируя происшедшее, отец Василий придет к выводу, что ключевых моментов поражения продавцов и победы Бачурина было несколько. Возможно, сказалось численное превосходство «оцепления», отчасти могло повлиять и то, что на всех пацанах, от мала до велика, были нацеплены солдатские ремни с увесистыми латунными бляхами. Вроде и не оружие, а случись что, еще как поглядеть... Разумеется, сказалось и полное невмешательство милиции. Менты ходили кругами, зевали и не выражали ровным счетом никакой заинтересованности ни в чем.

Но не в этом был главный прикол. Пацаны стояли час, второй, не выказывая никаких признаков агрессивности, но ни один покупатель так и не отваживался пройти сквозь этот молчаливо стоящий под палящим солнцем строй. Мужики и бабы, старики и старухи – все вели себя совершенно одинаково: сначала удивлялись, потом, вздохнув, шли вперед, но с каждым новым шагом меж двух шеренг сплошного, без единого просвета, оцепления начинали сбоить и в какой-то момент поворачивали назад.

Возможно, если бы кто-нибудь смеялся над боязливостью ни в чем не замешанных покупателей, подкусывал и подкалывал, все повернулось бы иначе. Но обе шеренги двойного оцепления были молчаливы и сосредоточены, почти как охрана Кремля, и вот это было непереносимо.

К одиннадцати Шишмарь и Фарид созвонились, и через пять минут охранники обоих базаров вышли на разборки. Они принялись выяснять, кто здесь главный, тыкать пацанву под дых, провоцируя хоть на одно «телодвижение», но их просто игнорировали. И только иногда старшие становились вперед и оттесняли слабых духом и маленьких назад. Это было вполне по усть-кудеярски.

И охрана сломалась.

Да, физически они могли спровоцировать драку, но психологически ни один из крепких, бывалых мужиков не был готов к тому, чтобы противостоять этому молчаливому бойкоту. Да и перспектив у драки, положа руку на сердце, не было. Это была абсолютно и изначально безнадежная ситуация.

К двенадцати оба хозяина рынков выслали парламентеров, а еще через десять минут оцепление было снято, и лишь немногочисленные сопливые «патрули» вновь ходили между рядами со своими дурацкими контрольными гирьками и проверяли каждые весы на базаре на точность.

Священник за развитием событий следил и вскоре после обеда побежал по инстанциям. Но только в этот раз все было еще хуже.

– Батюшка, – дружелюбно смотрел на попа своими карими щенячьми глазами руководитель местного РУБОПа Андрей Макарович Пасюк. – Там все честно, по-мужски. Пусть сами разбираются. А потом, самое-то главное достигнуто! Вы хоть знаете, что полчаса назад из города всех до единого «чеченцев» убрали? Вы понимаете, что это значит? Да Бачурину за это памятник в центре города надо ставить! А то, что с тех пор, как Бача за дело взялся, ни одной серьезной разборки в городе не произошло, знаете? То-то же! А он всем нос утер: и мне, и вам, и даже Карнаухову! Никто не смог, а Бачурин смог!

Священник снова побежал к главе администрации района, но там его мнение и вовсе уже ничего не значило.

– Нам нужна ответственная молодежь! – гордо задрав подбородок вверх, заявил Щеглов. – А эта ваша страусовая политика ни к чему хорошему не приведет... Мы должны смело смотреть в будущее! И нечего ругать Бачурина! Его и налоговая хвалит, и в области его поддерживают... вы что, хотите меня с областью поссорить?