Михаил Нестеров - Особо охраняемый объект Страница 37

Куинси сник. Циркон чаще всего принимают за алмаз, который дает одинарную рефракцию. А циркон обладает способностью двойной рефракции, то есть не только искривляет световой луч, но и делит его на два.

– Я помогу вам, молодой человек, и дам адреса нескольких ювелирных фирм, где наверняка займутся вашим заказом.

И все же слова незнакомца заинтриговали Куинси: у него, видите ли, есть собственные наброски огранки камня. Любопытно было бы взглянуть на них.

– Не поделитесь со мной вашими рисунками?

Наймушин вынул из кармана лист бумаги и передал его ювелиру. Куинси оцепенел, увидев рисунок «Шаммурамата».

Он быстро взял себя в руки. Куинси проявил характер, когда медленно и демонстративно порвал бумагу и бросил обрывки на стол.

– Заберите. И уходите отсюда. Я вам даю слово, что Анвар Эбель не узнает о вашем визите, о ваших планах. Не сообщу о них и в полицию.

– Вы уважаете Анвара Эбеля? – спросил Михей, подавляя недоумение: Куинси знает о том, что Эбель владелец «Шаммурамата». Полная неожиданность. Но так даже лучше.

– Я отвечу на этот вопрос, – пообещал ювелир. – Но он будет последний. Да, я очень уважаю Анвара Эбеля.

– И его дочь.

– Что?

– Вы забыли добавить, что уважаете и его дочь тоже. Вы любите ее?

Михей вынул пачку фотографий и одну за другой бросил на стол.

Куинси едва не хватил удар – двойной, потому что он в одно мгновение понял, что этот девятнадцатилетний парень и девятнадцатилетняя девушка, которые говорили по-английски одинаково сносно, со схожим акцентом, – заодно.

Все еще плохо владея собой, Куинси, собирая снимки трясущимися руками, подумал о козыре. Он тотчас обратится к Эбелю, предъявит ему снимки, порочащие его дочь и его имя, и скажет: «Это заговор. Что касается меня – я вел себя как мужчина. В прямом смысле этого слова. Каждый мужчина скажет, что член думать не умеет».

«Господи, – мысленно взмолился Куинси, – а что, если бы она действительно легла под меня? Опорочил бы и дочь, и имя Эбеля. А так – чуть-чуть не опорочил».

– Думаете о своей репутации?

– Что? – не понял Куинси.

– Думаете о своей репутации? Что будет с вами, когда дочь Эбеля снова неожиданно исчезнет? Но останутся снимки, где вы насилуете ее или пользуетесь ее беззащитностью.

– Что я делал?

– Постойте. Я еще не закончил. Девушка не вытерпела позора и покончила с собой. Простит вам это Анвар Эбель, которого вы уважаете? Если вы не согласитесь, девушка уже сегодня пропадет. Вы даже трубку телефона не успеете снять.

– Какую игру вы ведете? – Куинси с трудом шевелил посиневшими губами. – Думаете, Анвар не в состоянии отличить подделку от подлинника? Поймите вы, не знаю, как вас по имени, «Шаммурамат» уникальный камень, второго такого нет. Один взгляд на подделку, и подмена будет обнаружена. Насколько я знаю, Анвар ежедневно любуется своим сокровищем. Камень дорогой ценой ему достался. Через него он смотрит в прошлое.

– На подделку будет смотреть другой, не Анвар Эбель.

– Объясните, – уже устало попросил Куинси, мысленно переносясь в свой кабинет, где осталось недопитое виски. «Схожу с ума», – пришел он к выводу, бросив взгляд на мини-бар. Он налил себе, не предлагая гостю, и выпил полстакана в два глотка.

Михей прилично подготовился к встрече, говорил уверенно, со знанием дела.

– Из природных камней за алмаз чаще всего выдают циркон. При плохом освещении прозрачный циркон можно легко принять за алмаз, верно?

– Да. – Пауза. – Раз вы так говорите. Вы же эксперт.

Куинси сильно нервничал. Страх сковал его губы, и он все еще плохо владел ими. Это было видно за версту.

– Допустим, возникает подозрение, что камень может быть цирконом. Что нужно сделать ювелиру? – продолжал Михей. – Провести простейшую проверку – всего лишь рассмотреть площадку камня через увеличительное стекло. Поскольку циркон обладает способностью двойной рефракции, ребра задних граней будут двоиться, в то время как… – Михей с вопросительным видом поднял подбородок. Не дождавшись ответа, потребовал: – Отвечайте.

– У алмаза с его одинарной рефракцией ребра будут выглядеть четкими линиями, – был вынужден закончить Куинси.

– Вы сами же и объяснили, как отличить алмаз от циркона. – Михей выложил на стол последний снимок, на котором хозяин салона поднимается по лестнице вслед за обнаженной девушкой. – Только не говорите, что она не была в вашей спальне.

– Молчу, молчу, – едва слышно произнес ювелир.

Михей встал, одернул полы пиджака и застегнул верхнюю пуговицу.

– Приступайте к работе немедленно. Если вы еще не запутались в собственных мыслях, не поняли, чем вам грозит отказ, я объясню это на живом примере.

– Так что у вас на уме?

– Трудно понять, что на уме у аферистов, – сделал ударение на последнем слове Михей, давая понять, что он не один. Для Куинси это не стало откровением, он сравнил молодого человека с верхушкой айсберга и представил себе табличку: «Клуб самоубийц». Кто рискнул бросить вызов Анвару Эбелю в его владениях? На взгляд Куинси, только члены вышеназванного клуба. Даже внешность и возраст подходящие для подобного мероприятия. На что способны бесшабашные искатели приключений, американец был наслышан.

– Всего доброго, – ответил он на прощальный кивок парня. И даже представил его на самой вершине горы, готового к сумасшедшему прыжку с парашютом. Мгновение – и он, раскинув руки, коршуном полетел вниз. Пропал из виду. Разбился? Это вряд ли.

Михей утратил вид банковского служащего, работающего на мафию, едва вышел на улицу. Он посчитал, что справился с взятой на себя ролью.

Глава 19.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

1

Красин вернул в фирму по прокату автомобилей засветившуюся «Мазду». Поляков в этом же салоне приглядел приемистый «Рено», причем не случайно. Он был поклонником команды «Рено», которая неоднократно побеждала в «Формуле-1», в гонках «Двадцать четыре часа Ле-Мана», ралли Париж – Дакар. Сев за руль, почувствовал себя Аленом Простом и разогнался на дороге, словно гонщик. Красин осадил его:

– Завтра ночью будешь гнать с такой скоростью. Сбрось газ. Нам только полиции не хватало.

Поляков послушно убрал ногу с педали газа.

Впрочем, впереди образовался затор, и Поляков в течение получаса вел машину со скоростью пешехода.

Поставив «Рено» на гостиничную парковку, они уединились в номере Красина. Полковник покачал головой, отмечая время на часах: Ленарт опаздывал на полчаса. Хотя поводов к беспокойству было мало, Красин позвонил ему на мобильник. И вздрогнул, когда рядом услышал голос товарища:

– Слушаю!

Красин выругался. Он не заметил, как Ленарт вошел в номер.

– Одурел?! – Взгляд его смягчился, когда он увидел в руках Ленарта увесистый пакет. – Все нормально?

– Да, – коротко ответил Вадим, передавая пакет Красину.

Полковник один за другим вынул из пакета три свертка. Один оставил себе, остальные взяли товарищи. В плотную бумагу были завернуты пистолеты-пулеметы «микроузи», популярные среди спецподразделений и охранных служб, глушители и запасные магазины на двадцать патронов. Красин первым делом освободил свой «узи» от приклада, складывающегося вбок, теперь «узи» весил чуть меньше полутора килограммов при длине всего двадцать пять сантиметров. Он не раз стрелял из такого оружия, с темпом стрельбы, переваливающим за тысячу выстрелов в минуту, однако не мог привыкнуть к слишком широкой, на его взгляд, рукоятке.

Ленарт заткнул «узи» за брючный ремень и выпустил рубашку. Прошелся по комнате, сопровождаемый внимательным взглядом Полякова.

– Ну как? – спросил он.

– Отлично. Нигде не морщит, не выпирает.

Ленарт получил оружие сегодня, накануне решающей фазы операции, задействовав на этом этапе египетского агента управления, напрямую завязанного на «рынке гражданского вооружения». Словами Ленарта, агент все ляжки обмочил, поскольку надеялся освободиться от стволов в срок. Однако сроки устанавливал Красин, а точнее, они зависели от оперативной работы Дикарки.

Никто из них не знал, что Дикарка передала неверные сведения о службе охраны. Она расчищала путь для себя и Михея; ей пришлось занизить число охранников и упростить доступ к системам слежения. Красин пришел к мнению, что оружие агентам не потребуется. И вообще, он рассчитывал на такой исход дела, потому что вооруженные даже пистолетами двое агентов представляли собой мощную мобильную группу. В этом плане три офицера проигрывали выпускникам «Инкубатора», и, чтобы уравнять шансы и вырваться вперед, Красин вооружил свою группу. На вопрос Ленарта: «Ты боишься?» – Сергей ответил: «Боюсь не самой операции, а ее последствий. Инстинкт подсказывает мне, что рисковать стоит. Сомнения? А куда от них денешься?…»