Михаил Нестеров - Оперативное вторжение Страница 38

Забаррикадировавшись в приемке, Жулебин слышал Кемаля. Голос террориста, усиленный динамиками, гремел по всему торгово-сервисному комплексу. Пассажиры, взятые террористами в заложники, были для Жулебина антуражем. Если он и переживал за них, то на большом расстоянии, которое и притупляло всю остроту драмы, начавшейся буквально с «сейфа» — так Жулебин называл зал приема и выдачи багажа. И сам оказался закрытым в этом хранилище. Из которого его хочет выбить всего пара недоносков.

Недооценили противника — подумал он вдруг.

Жулебин не был ни спецназовцем, ни стройбатовцем, он вообще в армии не служил. Но видел много боевиков («В осаде», например, со Стивеном Сигалом в главной роли). Он так привык к острым сюжетам, которые всегда притуплялись о счастливый финал, что машинально видел конец и «этого фильма». Но это так, вроде как образно, реально же объяснений своим действиям не находил по той простой причине, что не хотел их искать. На ум пришло единственное: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Что в развернутом виде представляло следующее:

Вот тонет человек, он же не устраивает разборок на тему: что его привело к тому, что он пускает огромные пузыри. Просто он ни в какую не хочет тонуть, вытворяет под водой всякие маневры, которые трафаретом накладываются и на действия Жулебина.

Вообще Жулебин всегда был настырным и изворотливым. В перестроечные времена он работал в винном отделе продуктового магазина. Ставил на прилавок водку по 10 рублей 30 копеек, а под ноги — ящик с более дешевым пойлом: по 9.10. Клиент сует десятку и тридцать копеек, а Жулебин мелочь не берет, он забирает только червонец и подает бутылку по 9.10. Счастливый клиент подсчитывает прибыль: тридцать копеек сэкономил, а то, что потерял рубль без малого, сообразить не в состоянии. За него это делал Жулебин, имевший с каждой бутылки по девяносто копеек. Грузчики не успевали ящики с дешевой водкой подносить. Психология.

По пути к амбразуре приемщик задел пустой огнетушитель, поскользнувшись на залитом пеной полу. Баллон ударился о стеллаж, и Жулебин был вынужден приостановить вылазку: скрытно не получилось, теперь жди упреждающего огня. Но с места не тронулся: чтобы достать его, боевикам придется нарисоваться перед амбразурой. Вот сейчас приемщик понял, что его неповоротливость может сыграть ему на руку: он поймает противника буквально на звук. Жулебин прицелился из «дерринджера» в самый центр амбразуры, как раз между хитросплетениями арматурной решетки.

То, что произошло дальше, не повергло его в шок только по причине крепких нервов. Он только открыл рот от изумления. Единственное слово, которое могло вылететь изо рта, начиналось на букву "А". Заглавную букву.

«Альфа»...

Ильин рисковал, причем здорово, но для анализа не хватало времени. Он действовал на одном инстинкте. Слон, теперь уже не оборачиваясь, показал вытянутой в сторону рукой: «Вижу противника». И еще несколько коротких знаков: «Прямо пятнадцать метров двое».

«Понял». Чила коснулся бойца и бросил короткий взгляд на группу прикрытия. «Контролируйте выход». И поторопил их круговым движением кисти: «Быстро, быстро!» Сначала исчез из виду Гений, следом — Лилипут. Тропкин занял позицию справа от лестницы, Лопатин — слева. Для этого Лилипуту потребовалась лишь развернуться, сделать шаг в сторону и принять прежнее положение для стрельбы с колена.

— За мной, — шепнул Ильин напарнику, вставая впереди него и сжимая рукоятку «варяга». — Сразу смещайся в сторону. Дальний или тот, кто окажется справа, — твой. Вали его наверняка. У тебя один выстрел, и ты стреляешь первым.

— Понял. — И неожиданно для себя Слон добавил: — Чила, я тебе доверяю.

Вовремя сказал. Ильин поблагодарил бойца улыбкой. И также вдруг подумал: «Пацан еще...»

Чила на секунду прикрыл глаза и глубоко выдохнул, прогоняя мандраж. "Я тебе доверяю". Наивно? Нет, это здорово, очень важно и для бойца, и для командира. Для всей группы.

Кто-то невидимый переключал передачи, когда Ильин, набирая темп, повернул за угол. Наверное, работала автоматика, добавляя оборотов. Внешне Чила выглядел спокойно, но сердце трудилось на износ. Дыхание и не ровное, и не прерывистое, казалось, спецназовец вообще не дышит. Где-то в подсознании отпечатался призрачный образ снайпера, прикрывающего командира. Сейчас он снимет одного, а со вторым разберется сам Чила. Ножом. Отработанным до механизма ударом. «Я брат пацана, которого ты казнил, сука! Его звали Пашкой. Мое имя ты будешь кричать, пока не сдохнешь. Меня зовут Чила».

В глазах подонка навеки застыл страх, их сковал ужас, он не мог сделать ни одного движения. Застывший оловянный взгляд прорезал, как молния, взметнувшийся клинок... Сулейман в последнее мгновение все же успел дернуть головой, но удар пришелся в самое уязвимое место. Там хранилась его смерть, которая заперхала и задергалась в распаханном горле...

...Чила вынес пистолет на уровень плеч и широко открытыми глазами смотрел на выбранную им цель. Он уловил знакомый оловянный взгляд и знал, что произойдет дальше: он поблекнет, блестящая гладь подернется матовой пленкой, словно от него убрали раскаленное жало паяльника.

Внезапным вторжением Чила отыгрывал одно мгновение за другим. Ему помогал Слон, сместившийся к этому времени на пару шагов правее и державший на мушке крайнего боевика.

«У тебя один выстрел, и ты стреляешь первым».

Все ясно.

Алексей Мамонтов был хорошим стрелком. Не сказать, что классным снайпером — для этого нужно долго учиться, но главное — практиковаться. Стрелять научат за месяц, а в кого стрелять — будут учить до старости. Алексей, давно усвоивший, в кого надо стрелять, смещался вперед и в сторону — но ствол был направлен лишь в одну точку. Десантник, приковав свой взгляд к цели, следовал за ним, как за лазерным целеуказателем. До цели примерно двенадцать метров. «Вали его наверняка». Учитывая подброс ствола, Слон прицелился глубоко под цель, под подбородок боевика. И спустил курок. Тут же, фиксируя попадание, сместил ствол и взял на мушку второго террориста. И недоумевал — почему медлит командир. Слон запросто мог и стреножить, и гарантированно поразить второго боевика. За одну секунду положил бы обоих. Но... он должен сделать лишь один выстрел.

Только сейчас Чила прищурился, окончательно выбирая место для выстрела. До этого он держал на мушке голову боевика и был готов произвести выстрел на поражение. Это в случае, если Слон не справится со своей работой и только ранит своего визави. Но нет, положил капитально — точно в переносицу, будто грязным пальцем тыкнул, оставляя черный след. «Молодец», — мысленно похвалил Слона командир. И нажал на спусковой крючок. Еще не успела упасть на пол гильза с маркировкой «40 S&W», а Чила уже мчался навстречу заваливающемуся на бок боевику. Расстояние в двенадцать метров преодолел так быстро, словно бежал по наклонной вниз. Когда до террориста осталась пара шагов, Чила подогнул колени и подал корпус вперед. Навалившись на раненого боевика, зажал ему рот ладонью. Вовремя — чеченец готов был разразиться предупреждающим криком. Точно рассчитав удар, Ильин стукнул его кулаком в висок.

Готово.

Теперь, чтобы привести боевика в чувство, нужно повторить удар.

Во время неожиданной атаки спецназовцев оба террориста находились в паре шагов от окна выдачи багажа. Их позы и местоположение точно указывали, где именно скрывается неизвестный «ворошиловский» стрелок. Чтобы тот с испугу снова не начал палить, Ильин негромко предупредил его:

— Не стреляй, брат! Свои. — Быстро обернулся к товарищу: — Молодец Слон! Зови остальных. В темпе, в темпе!

— Кто — свои? — раздался приглушенный голос.

— Спецназ, — коротко ответил Чила. Склонившись над боевиком, он вздернул на нем штанину, рывком распахнул на груди черную куртку. Как и предполагал, увидел грубое голенище армейского сапога и солдатскую форму. Тварь! — выругался Ильин. — Оборотень гребаный.

— В натуре, спецназ?.. — Жулебин рискнул появиться в амбразуре, держа пистолет наготове. — Я подумал, «неуловимые мстители». — Когда он увидел спецназовцев, измазанных сажей, в майках и только что не в трусах, подумал: «Вот это „Альфа“!» — Братва, вас на счетчик поставили или как?

— Давай, Шарик, выбирайся из своей будки, — осадил приемщика Чила, освобождая боевика от пистолета-пулемета. — У меня поучишься подкалывать.

— В нату...

— В натуре, — перебил его Чила. — Для тебя работа найдется. Знаешь укромный уголок, где можно побеседовать с этим ублюдком?

Вместо ответа приемщик освободил металлическую скобу под прилавком, поднял решетку и выбрался наружу. Отшатнулся, когда грязный, как трубочист, спецназовец послал две короткие очереди из «ПП» туда, откуда он едва успел вылезти...