Сергей Самаров - Элитный спецы Страница 38

– Ширвани, Ширвани… – говорит Ангел. – Я так и не понял, кто он по национальности…

– Он назвал какую-то малую народность… – пожимает плечами Сохно. – Честно говоря, я не запомнил. Есть где-то на Урале райцентр Париж…

– Нагайбакский район? – вдруг интересуется Кордебалет.

– Точно! – вспоминает Сохно. – Нагайбакский район. И национальность – нагайбак… И районный центр у них называется Париж… Ширвани рассказывал. Нагайбакские казаки в Отечественную восемьсот двенадцатого года вернулись домой после взятия Парижа и так назвали свой хутор… Ширвани из-под этого самого Парижа… Почти парижанин то есть…

Кордебалет встает, наливает себе чашку остывшего зеленого чая, выпивает залпом, морщится, как от водки, и окидывает взглядом собравшихся.

– Что? – спрашивает полковник Согрин, уже по одному этому взгляду понимающий, что подполковнику есть что сказать.

– Я видел этого Ширвани… Толя… Очень важный вопрос… Как давно он работает в ядерном центре?

– Больше полугода, – говорит Сохно, тоже понимая, что совпадение срока дает мыслям Кордебалета еще одно подтверждение. Только он еще не понимает, подтверждение чего…

– Тогда, господа офицеры, я имею честь представить вам одного из главных террористов… По всей видимости, Ширвани Андреев, выполняя такую непростую задачу, не является простым боевиком… Он один из организаторов теракта…

– А-а-ага… – произносит Пулат свою любимую фразу, всегда соответствующую моменту, когда бы он ни произнес ее. – Так оно, наверное, и есть… Только я не понял, почему ты при встрече его сразу не узнал… Или узнал, но не захотел связываться? Настроение было не то…

Кордебалет отрицательно качает головой, он почти возмущен, что его не понимают.

– Он говорит, что нагайбак… Нагайбакский район… Это моя область… Понимаешь? Я знаю тамошние места хорошо. Бывал несколько раз в молодости и в Нагайбакском районе. Да, есть там село Париж… Совсем небольшое степное село, в котором не растет ни одного каштана, в отличие от Парижа настоящего… Красивая легенда, и производит впечатление… Только районный центр в Нагайбакском районе не Париж, а Фершампенуаз… Ширвани прокололся на легенде, которую от кого-то слышал… Он никогда не жил там…

– Зря, значит, генерал Астахов так волновался… – говорит Согрин сосредоточенно. – Сразу отправим запрос или сначала выслушаем остальных?

– Придется выслушать, чтобы не отправлять данные частями… – говорит Сохатый. – Данных будет много, и все они любопытные…

Пулат кивает, поддерживая напарника.

– Я чувствую, что данных будет столько, что генералу придется всю ночь читать, как роман… – смеется Ангел.

Его напарник – Зураб – согласно улыбается…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В Столбове, собственно, две запретные зоны, та, что непосредственно окружает ядерный центр и где начальником дежурной смены служит Ширвани. А еще общая, чья неприкосновенность обеспечивается полком внутренних войск. В нее входит не только сам Столбов, но и земельные, и лесные угодья, окружающие старинный город. Здесь два небольших озера, искусственное водохранилище и три маленькие речки, одна из которых пересекает город по диагонали, а две других обходят его с двух сторон и уже вне зоны охраны впадают в основную почти в одном месте, сливаясь в единое русло. Местные рыбаки говорят, что ниже по течению рыба крупнее и клюет лучше, но ниже рыбачить запрещено. Хотя научный ядерный центр и не производит сброс радиоактивных отходов в речку, отведя для отработанной воды одно из ближайших озер, все же замеры показывают, что ниже по течению присутствует радиоактивный фон. И потому речка с двух сторон огорожена рядами колючей проволоки. Проволока эта защищает, как говорят инструкции, речку не от людей, которые все равно сюда ходят, рыбаки посиживают с удочками на берегу, дети из окрестных деревень купаются, а от скота, уберегая его от опасного водопоя. Но с противоположной стороны от Столбова, где речка и в ширину с трудом набирает полтора десятка метров и где вода еще не имеет радиоактивного фона, никого практически не бывает – места не рыбные, и берега для купания неудобные.

Но именно туда и ездит на рыбалку Ширвани, стремясь, как он объяснил тестю, не столько к улову, сколько к тишине и покою, к медитативному отдыху с удочкой в руках. Иван Александрович сам подсказал ему это место. Место и в самом деле красивое и спокойное. Речка со всех сторон окружена кустами, не сразу и заметишь человека, который расположился на берегу и тихо сидит с удочкой, стараясь не отпугнуть рыбу лишним шумом или движением.

Ширвани выезжает по общей шоссейной дороге, где движение, конечно, есть, но оно совсем не такое, как в городе или на других, общедоступных трассах. Через четыре километра от последнего городского квартала, выставившего крайние дома торцом в заболоченные луга, дорожные знаки предписывают сбросить скорость до пятидесяти километров в час, а потом и до двадцати. Значит, приближается КПП. Ширвани скорость, естественно, не сбрасывает. Никто здесь ее не сбрасывает, и выглядело бы это неестественно. Он тормозит только в пределах видимости шлагбаума и останавливается в пяти метрах перед ним.

У шлагбаума дежурит солдат-краснопогонник, а из будки, стоящей за обочиной, выходит в сопровождении другого солдата старший прапорщик с веснушчатым, всегда заспанным лицом. Ширвани не в первый раз с этим старшим прапорщиком встречается. И приветливо улыбается, протягивая руку, чтобы поздороваться, прямо из машины. Он знает уже, что его машину досматривать не будут. К нему здесь относятся, как к своему. Более того, старший прапорщик живет в одном дворе с Ширвани, дом стоит напротив, и подъезд смотрит на подъезд. Они и во дворе, случается, здороваются при встрече.

– На рыбалку?

Вопрос ответа и не требует, потому что на крыше машины привязаны к багажнику удочки, они сами за себя отвечают.

– Почти… – Ширвани никогда не был заядлым рыбаком, но теперь приходится – это очень удобно и не вызывает подозрений. Даже те, кто сами не рыбачат, рыбаков обычно стараются понимать. – Просто хочется в такую погоду на бережку посидеть… С удочкой… А рыба… Это дело вторичное…

Такое скромное объяснение вполне соответствует замкнутому образу жизни, который ведет Ширвани. И никого удивить не может – просто человек по натуре своей нелюдим.

– Это точно, – кивает старший прапорщик. – Рыба в магазине вкуснее… Особенно копченая да под пивко…

Он возвращает Ширвани документы, даже не заглянув в них, и дает солдату знак рукой. Совершенно ненужный знак, потому что шлагбаум на этом посту считается нормальным в поднятом состоянии. Ни разу здесь не было случая, чтобы кто-то не остановился по требованию постовых.

Ширвани отжимает скрипучее сцепление и переключает передачу. Дорога здесь не самая хорошая, давно никто не занимался ее ремонтом, и хотя движение по закрытой трассе небольшое в сравнении с движением на трассах общедоступных, время свое берет, и в асфальте тут и там зияют небольшие выбоины, на которых машину беспрестанно потрясывает.

Скоро наступит час, когда этому КПП придется туго… Вернее, он вообще перестанет на некоторое время существовать. Его просто сомнут, как это предусматривает план, разработанный Казбеком Ачиловым. Отставной подполковник сам когда-то обустраивал это место и знает, что три человека, слабо подготовленных для ведения боя, не смогут защитить дорогу. Они не успеют даже объявить тревогу, потому что прокисли на такой службе. Это там, в Чечне, на каждом КПП постоянно готовы к нападению, и приближающуюся на большой скорости машину держит на прицеле гранатометчик. На этом посту даже гранатомета нет… Здесь об опасности даже думать не умеют. И уж тем более не подозревают, как эта опасность близка и реальна. Только Ширвани знает об этом.

Через несколько километров Ширвани сворачивает с асфальтированного шоссе на грунтовку. Как ни странно, по грунту ехать спокойнее, нет мелкой и нудной тряски, а многочисленные ямы и ухабины достаточно большие, они заставляют то и дело притормаживать и плавно преодолевать их. Дорога сначала идет слегка в гору, потом резко срывается вниз, к густым кустам, окружающим речку по берегам. Ширвани проезжает дальше, туда, куда никому особо соваться нет надобности. И останавливается за пригорком, почти на излучине речки. Место заметное, и было выбрано сразу, чтобы не плутать в поисках друг друга. Ширвани выходит из машины и громко хлопает дверцей, чтобы его услышали, хотя услышать должны были бы и шум двигателя.

И почти сразу же из кустов выходят двое – Расул и Раппани. С Ширвани здороваются подчеркнуто уважительно. Сам Ширвани не слишком любит рассказывать о себе. Он и не рассказывал, но, должно быть, нашелся разговорчивый – кто-то за глаза представил, и произошло это совсем недавно, потому что в две прошлые встречи они общались с ним на равных и даже слегка свысока, принимая за простого помощника, привлеченного к операции со стороны.