Илья Рясной - Большая стрелка Страница 38

На ногах остался один из быков и шофер хлебного фургона. Художник знал, что эти двое были корешами не разлей вода. И что они были верными хошиными псами. И тут его погнала вперед какая-то упругая, веселая волна.

— Ну а с вами что делать? — подошел к шоферу. Тот начал ныть:

— Художник, не убивай… Я все сделаю, но не убивай.

— А зачем ты мне нужен?

— Не надо. Прошу тебя! Прошу!!! Художник повернулся к быку.

— Тоже жить хочешь?

— Хочу, — прохрипел он. Его держал на, мушке Шайтан, готовый в любой миг выпустить очередь.

— Вы с ним кореша, — кивнул в сторону шофера.

— Да.

— На, — Художник вытащил нож. — Убей его.

— Но…

— Своя жизнь дороже. Убей, или умрешь… Бык не решался. И Шайтан выстрелил ему под ноги. Тогда бык взял нож, подошел к своему другу. Постоял напротив него, не решаясь. Потом всхлипнул. Шофер стоял, не веря в происходящее, лишь широкими глазами смотрел на своего самого близкого друга.

— Извини, брат, — бык размахнулся и ударил его ножом в живот.

— Добей, — велел Художник.

— А! — заорал бык и начал наносить один удар за другим.

— Ну что, заработал ты жизнь, — кивнул Художник. — Давай, грузи трупы. Сбросим их в болото вместе с машиной…

ЧАСТЬ IV

ВОДОЧНЫЕ БИТВЫ

Вика лежала на диване в наушниках и слушала записи Битлов, которых хозяин квартиры собрал великое множество. Когда в комнате появился Влад, она удивленно глядела на его грязный костюм: Гурьянов крикнул ему «ложись» — тот и улегся прямо в лужу.

— Небольшая катастрофа. Вика, — сказал Влад.

— Давайте почищу, — она выключила проигрыватель и откинула наушники.

Он протянул ей пиджак, вытащил из шкафа спортивные брюки и переоделся. Тем временем Гурьянов разложил бутерброды, поджарил быстро свиные отбивные, от души присыпав их перцем, сервировал блюдо, украсив маринованными огурчиками, извлек из холодильника запотевшую бутылку водки. Быстро сервировал стол.

— Что за праздник? — спросила Вика.

— Самый главный праздник, — улыбнулся Гурьянов и поднял стопку водки. — Ну что, Влад, с днем рождения.

— Твоими молитвами уже которым по счету.

— У вас день рождения? — удивилась Вика.

— Скажем так: незапланированный день рождения, — засмеялся Гурьянов. — Молодец, Влад, хорошо рухнул.

— Как учили…

— Любопытно все же, кто это был? По нашему делу? Или по твоим старым?

— Это нам предстоит выяснить.

Закончив обед, Влад и Гурьянов уединились в комнате на небольшой военный совет. Вика уже была научена сидеть в таких случаях тихо в другой комнате и не высовывать носа, поскольку все эти подробности не для ее ушей.

Влад коротко изложил, что узнал об ахтумской бригаде.

— Твой Крошка действительно принесет что-нибудь? — спросил Гурьянов.

— А куда он денется, — Влад протянул папку, которую ему передал старший лейтенант Балабин. — Вот, рубоповское досье на ахтумских.

Гурьянов открыл папку с накопительными материалами на ахтумскую бригаду. Материал был обширный, состоял в основном из перечисления злодеяний, в которых подозревались эти люди, но которые так и не были доказаны. Так же там находился список бандитов, все возможные данные на них, кто по каким статьям в розыске, кто по каким статьям оправдан.

Дальше шли фотографии основных фигурантов. И вот тут друзей ждало несколько открытий.

— Вот эта морда. Сегодня, да… Он был с автоматом, палил в меня, — Влад ткнул в фотографию.

— Роберт, из бывших казанцев. Прибился к ахтумским в позапрошлом году. Я его не мог рассмотреть внимательно.

— Я-то рассмотрел.

Следующее открытие было гораздо удивительней.

— А вот этого я знаю, — Гурьянов взял очередную фотографию.

— Шадрин Владимир Николаевич, — прочитал Влад. — Кличка Шайтан.

— Да. Шайтаном его прозвали еще по месту службы.

— В армии?

— Да. Сержант-сверхсрочник из бригады спецназа ГРУ. Он был просто создан для такой работы, обладал прекрасными данными. Их группа попала в засаду в Таджикистане, когда там был пик столкновений с исламистами и из Афгана шли банды. Пленных переправили на территорию Афгана. Нам поручили провести мероприятия по их освобождению.

— Ты уверен, что это он?

— Да. Шайтан просидел пять месяцев у духов. Но когда мы его вызволяли, он был совершенно спокоен. И воспринял наше пришествие абсолютно равнодушно. Ему было все равно, придем мы или его палачи.

— Реактивное состояние?

— Да. С головой у него там явно стало не в порядке. По здоровью его комиссовали. Потом мы наводили справки — в плену он держался молодцом.

— По оперданным, именно он заминировал в Ахтумске спортзал, где под обломками была погребена группировка Боксера — тамошнего авторитета.

— Правильно. У него специализация была — взрывник. А обучают в спецназе хорошо.

— Список у него бандитский послужной… — Влад только покачал головой.

— Такие люди не боятся смерти. И не любят жизнь, — произнес Гурьянов.

— А что любят?

— Фейерверки. В них осталась какая-то неутоленная страсть к разрушению. И вопрос номер один — почему ахтумские решили тебя убить?

— Тоже хотелось бы знать, — сказал Влад.

— Возможно, они получили информацию, что ты копаешь на них, — предположил Гурьянов.

— Откуда получили? И почему решили сразу грохнуть? Почему?

— Кто-то на тебя, Влад, отстучал по полной программе.

— Кто?

— Может, твой Крошка?

— Крошка? Вряд ли. Мы же с ним только что виделись. Адрес мой он не знает. Представь, он должен был тут же побежать к ахтумским, доложиться. А они должны были бы тут же пробить мой адрес и нагрянуть по нему. Нет, чепуха, — заключил Влад. Помолчал и продолжил мысль:

— Кроме того, если бы и заложил меня, то, после долгого базара, выторговал бы себе что-нибудь. Да и для этого он должен быть у них на крючке.

— Но сбрасывать нельзя со счетов этот вариант.

— Можно.

— И кстати, Влад, тебе домой дорога заказана.

— Это я понимаю. Теперь главный вопрос — где искать этих гаденышей, — сказал Влад, кладя руку на досье.

— Эти документы нам не сильно помогут, — заметил Гурьянов. Ведь под каждой фамилией члена ахтумской организованной преступной группировки стояло короткое: местонахождение неизвестно.

— Теперь остается расстаться с новым директором и главным бухгалтером, — потер руки Гринберг. — И «Эльбрус» — флагман производства, державший не один год переходящее красное знамя, — наш, господа. Наш, — потер он пухлые нежные руки.

Художник внимательно посмотрел на Гринберга и осведомился:

— Всего двоих, да?

— Да. И потом надо будет еще решить вопрос с армянами, которые стоят за Ашотиком. У них свои взгляды по поводу собственности на «Эльбрус». Ну, там тоже, может, придется одного-другого на кладбище спровадить, — махнул небрежно рукой Гринберг. — Но это уже по обстановке.

— Еще, значит, парочка жмуриков.

— А какие-то трудности? — удивился Гринберг, недоуменно посмотрев на Художника.

Они встретились с глазу на глаз на одной из квартир Гринберга, куда тот таскал любовниц. Когда Хоша исчез, переговариваться им стало легче.

— Ах, какие трудности? Ты насчитал уже толпу жмуриков. А я не похоронное бюро! — зло произнес Художник, прекрасно знавший, что убить человека не так просто и достаточно опасно. — Это дорого стоит.

— Так ведь и «Эльбрус» недешев.

— Ладно, подумаем, — согласился Художник. — Только тогда будем ломать голову, как делить свалившеесй богатство.

— Как делить? — непонимающе посмотрел на него заместитель по коммерции.

— Я считаю, делить надо по-братски. Половина на половину от новых акций.

— Ну, знаешь, Художник! — возмутился Гринберг. — Я за десять тысяч баксов могу нанять добросовестных специалистов, которые вполне справятся с задачей, — излагал он гладко, казенно, как на встречах с партнерами.

— А мне никого и нанимать не надо. Я тебя просто зарежу. Как свинью, — Художник поиграл возникшим как по волшебству в пальцах ножом.

— Ты… Да как ты…

— Как свинью, — повторил Художник.

— Но половина…

— А ты сколько предлагаешь?

— Ну, пять процентов. Это немало.

— Только визжать будешь, когда железо через жирок твой пройдет.

— Ну, семь.

Торговались они остервенело. Но наконец достигли взаимоприемлемых условий.

Новый директор ликеро-водочного комбината, бывший ранее заместителем, Ашот Амбарцумов и бухгалтерша, тридцатидвухлетняя красивая блондинка Наталья Глущина, по четвергам ужинали в ресторане «Синий парус», а потом в сопровождении шофера и охранника ехали в загородный дом продолжать банкет при свечах в постели.

Когда их темно-вишневый «Вольво» двинулся в направлении загородного дома, на трассу на третьем километре Московского шоссе с проселочной дороги выехал «КамАЗ», который, по сводкам, проходил как угнанный три часа назад.