Вячеслав Денисов - Оружие фантома Страница 38

Мишка помолчал и добавил:

– Единственное, за что я ему благодарен, так это за Серегу. Не окажись он там быстрее меня, неизвестно, чем бы все закончилось…

Услышав о Вербине, Макаров улыбнулся. Чем, интересно, он сейчас занимается? Саша готов был поставить сто против одного, что тот втихаря покуривает в окно, прислушиваясь к шагам в коридоре, так же тайком почитывает журналы скабрезного содержания и подбивает какого-нибудь мужика в палате на поход за пивом. Макаров знал, что самому Вербину идти за пивом будет лень.

– Пойдем, Миша, по городу пройдемся, – предложил Александр. – Ориентировки на вокзалы и посты ГИБДД разосланы, так что остается только ждать. На вертолете Пацифеев вряд ли смоется из Заболоцка, на подводной лодке – тоже.

Выйдя на улицу, Макаров остановился и спросил:

– Если бы ты сейчас был на месте Пацифеева, что бы стал делать в первую очередь, а что – во вторую? Я спрашиваю, поскольку уверен, что на «раздачу» в первую очередь мы не успеваем. Нам нужно понять, что он постарается сделать сразу, чтобы вычленить это и выбросить. Нам нужно поспеть к его действиям второго плана. Так – что?

Саморуков тяжело вздохнул и посмотрел на кроны деревьев.

– Смотри, Саша, некоторые деревья уже желтеют…

Макаров развернулся и зашагал по дороге.

– Вот, и я про то же. Ни хрена мы с тобой не бабушки Марпл. Ничего мы не знаем и ничего предполагать не можем. Пока опять не обстреляют.

– Где он может вещи свои хранить сразу после того, как сбежал из гостиницы? – вдруг пробормотал идущий позади Мишка. – В камере хранения, где же еще… Он сейчас на вокзал направится, заберет шмотки с диском и постарается свалить из города. Это же очевидно… Я знаю, из-за чего деревья желтеют, Саня! Я понял! От жары, черт побери! На вокзал поедем? Эй, фьюи-и-ить!..

Около оперов, повизгивая тормозами, остановилась желтая «Волга» с шашечками на бортах…

Пацифеев уже минут сорок брел по зловонному низкому коридору, пытаясь в каждом закутке рассмотреть желанную полоску солнечного света. Он шел и с удивлением отмечал, что слабеет с каждым шагом. Сначала он отнес это за счет скопления в канализации сероводорода. При длительном вдыхании ничтожных доз может в конце концов наступить отравление организма. Поэтому его шаг стал шире, а движения – быстрее. Нужно выбираться из этого гиблого места, иначе может произойти странное: человек с многомиллионным состоянием скончается в зловонной жиже человеческого дерьма. Подумав о том, что вдобавок его даже не найдут, ибо он пойдет на корм крысам, бывший главврач заволновался.

Действительно, как он не подумал о крысах?! Их же здесь должны быть мириады! А он до сих пор не имеет понятия, где выход из этой самой длинной в мире могилы! Пацифеев на мгновение потерял самообладание и повернул назад, но, пройдя с десяток шагов, остановился. За сорок минут пути он прошел столько подземных поворотов и перекрестков, что попытка найти люк, в который он залез, представлялась безумием. Нужно идти вперед! Должен же где-то быть следующий проклятый колодец!

Он отшатнулся от стены и, рассекая коленями жижу, побрел дальше. Ему становилось все хуже и хуже. Очень хотелось курить, но присутствие все того же сероводорода не позволяло чиркнуть зажигалкой. Вполне вероятно, что после первой искры из-под колесика во всем городе подлетят на сотню метров вверх чугунные крышки канализационных люков. Да чтоб они сейчас подлетели!.. Глотнуть свежего воздуха, скинуть зловонную одежду и броситься в реку…

Он разбежится, будет мчаться по мелкоте, стараясь поднимать в воздух тысячи брызг, и наконец рухнет в освежающую прохладу реки. Балтийское море – самое свежее море в мире…

Почему – Балтийское?.. Город Заболоцк стоит не на берегу Балтийского моря. До моря тысячи километров…

Пацифеев открыл глаза и понял, что сидит у стены, почти по горло в воде.

– Проклятье!.. – прохрипел он и стал подниматься на ноги.

Это ему удалось, и он стоял, глядя, как сбегает вниз, звонко капая, вода с его одежды. Он останется здесь навсегда! Сначала он задохнется, потеряет сознание, теперь уже – окончательно, потом наступит остановка дыхания, сердца, пройдет еще несколько минут – и умрет мозг. За сутки крысы превратят его тело в обескровленный кусок мясных лохмотьев. Через двести лет его истлевший скелет обнаружит милиция будущего и возбудит по этому факту уголовное дело. А буквально через пару дней его сумку изымут из камеры хранения все те же проклятые менты, найдут там информацию на диске – смысл всей его жизни да бриллианты, которыми он, как Киса Воробьянинов, не смог воспользоваться. Не считает государство господина Пацифеева продавцом камней! Нет, не считает! Оно считает, что господин Пацифеев – вор!

– И правильно считает! – заорал Пацифеев и расхохотался.

Эхо понесло его дикий хохот по тоннелю, трансформируя его в конце пути в совиный гогот. Пацифеев хохотал, вращая безумными глазами. Через некоторое время он стал понимать, что тоннель этого желает. Коридоры подземной канализации поддерживали его и поощряли на дальнейшее сумасшествие, пропуская через невидимый усилитель его хохот. Вскоре все закоулки тоннеля зазвучали на разные голоса. Они хихикали, как гиены, ухали, как совы, и выли, как шакалы…

– А-а-а!!! – заорал Пацифеев, чувствуя, что уходят последние силы и вскоре случится то, о чем он только что со страхом думал.

Он рухнул в воду на колени, не замечая уже ни отвратительного запаха, ни могильного замкнутого пространства.

А-а-а… – послышалось за его спиной.

Витольд Романович с трудом поднял голову и устремил взгляд, полный надежды, вперед.

Эхо… Почему оно уходит только назад?..

Не вставая на ноги, бороздя подбородком воду, он стал продвигаться вперед. Он полз, чувствуя под ладонями слизь дна, сдирая в кровь колени и задыхаясь от вони. Он двигался с упрямством безумца. Желание жизни перехлестнуло все остальные – страх, беспомощность, слабость. Он полз до тех пор, пока не ударился лбом обо что-то металлическое, выступающее из стены. Пацифеев не чувствовал боли, хотя кровь из раны уже залила его правый глаз. Стена…

Это конец? Только не для Пацифеева. Он, радостно рыча, поднял руку и ухватил предмет, о который он только что рассек лоб. Скоба! Скоба, черт ее подери! А это?.. Он поднял руку и нащупал точно такую же, на высоте тридцати сантиметров. Лестница…

Витольд Романович обессиленно провел рукой по спутавшимся, взлохмаченным волосам.

– Это лестница… Лестница… Путь наверх…

Он собрался духом и стал по ней подниматься. В его мозг сейчас долбил только один вопрос – хватит ли у него сил поднять чугунную крышку?

– Я смогу… – заверил он себя. – Я выберусь из этого дерьма.

Упершись головой в люк, он вдруг что-то вспомнил и улыбнулся, посетовав на свою память. Как он мог забыть об этом, даже потеряв сознание?!

– А потом доберусь до тебя, сука…

Глава 10

Морик, переговорив по мобильному телефону с Моисеем, сунул аппарат в карман и вышел из гостиничного ресторана. Привыкший к безопасности, он бодро прошагал через зеркальное фойе, ногой распахнул входную дверь и стал вприпрыжку спускаться по лестнице. Он достал из кармана ключи от черного BMW, припаркованного у самого входа, и нажал на кнопку брелока.

После нажатия случилось то, что вовсе не должно было случиться после отключения сигнализации. Морика подхватили сзади сильные руки, оторвали от земли и легко внесли в большой автомобиль, стоящий неподалеку от его BMW. Морик дико вращал глазами, пытаясь понять причину такого нахального нарушения закона гравитации. Про сам закон он, разумеется, ничего не слышал, его поражало другое: впервые в жизни после нажатия на кнопку его ноги оторвались от земли. Он рухнул в кресло в заднем отсеке автомобиля и переводил взгляд с одного лица на другое.

– Успокойся, – властно приказал ему сухонький старичок, сидящий впереди. – Не суетись, внучек.

Морик послушно успокоился и тут же вспомнил, что он все-таки Морик, а не хрен собачий.

– Что здесь, бля, творится?! За такой испуг можно и в глаз получить!..

Тотчас же кулак одного из двух верзил, сидящих по обеим сторонам от старичка, молнией сверкнул огромной золотой «печаткой» в полумраке машины. Печатка сверкнула так быстро, что Морику она показалась сплошной золотой полосой. Потом эта полоска светилась в его глазах целый день. Ночью Морик тоже не мог спать. Закроет единственный открытый глаз – а там полоса, блистающая тяжелым желтым светом…

Но это будет потом, а сейчас Морик тонко подвывал, держась обеими ладонями за правую сторону лица, и выслушивал нотации проклятого деда.

– Кто ж так с дедушкой разговаривает, внучек? Рази можно? Я ж лет на сто старше тебя буду! Тебя пригласили, как уважаемого человека, с предложением заработать хорошие деньги, а ты беззащитного старичка матом кроешь. Рази можно?