Лицедей. Зловещий миттельшпиль - RedDetonator Страница 38

— А чего он так нехор̀ошо смотр̀ел на меня? — спросил я.

— Ну так для него здесь кругом враги, — усмехнулся Аршанин. — Они вообще согласились с нами сотрудничать только потому, что бабка твоя придерживается марксистских взглядах и с кишками съела их замполита, когда речь пошла за марксизм-ленинизм. Бедолага, ха-ха, рот открыл и не мог закрыть, когда она его же аргументами ему же по башке настучала, якорь мне в гузно!

— Ты что, мор̀як? — решил уточнить я, помня характерные словечки.

— Ещё какой! — с гордостью произнёс Сергей Николаевич. — Балтийский флот, эскадренный миноносец «Сарыч»! Двадцать пять лет почти безупречной службы! Честь имею — старший мичман Аршанин Сергей Николаевич!

— Пр̀иятно познакомиться, — изобразил я полупоклон. — И что, гр̀он-мэр̀ сумела уесть целого замполита?

— Кто-кто? — не понял Аршанин.

— Гр̀он... бабушка, — ответил я.

Вопреки расхожему мнению, распространённому усилиями не очень умных личностей, выполнявших чей-то не очень понятный заказ, комиссары и политруки — это очень ценные кадры, поддерживающие боевой дух красноармейцев, а также, в случае необходимости, резервное звено командования подразделения.

Приглашали меня как-то на роль комиссара в один отечественный сериал, я уж было подписался, денег обещали прилично, я ведь уже был звездой «Беса» и меня хотели на роли «плохишей», но причиной отказа послужило мнение моей грон-мэр.

Предлагалось играть некого трусливого карьериста, который готов расстреливать солдат по любому мнимому признаку неповиновения или неблагонадёжности, а также отсиживающийся в землянке при любой опасности, причём, если верить сценарию, этот комиссар не исключение, а эталонный образчик всей системы военного комиссариата, буквально созданной для того, чтобы помешать русскому народу победить фашистов вопреки Сталину...

Грон-мэр, ознакомившаяся со сценарием, назвала меня до мозга костей тупым либералом, раз я уже готов был сняться в таком сериале, а затем разложила по полочкам, что да как там было с комиссариатом и политруками. Потом я, не желая признавать её правоты, гуглил выдвинутые аргументы и понял, что да, поддался влиянию актёрской тусовки, схавал, как говорится, повестку.

Если опустить различные материалы с обсиранием или восхвалением комиссаров РККА, то остаётся статистика и научные монографии, которые скучны, неинтересны, но зато только через них можно докопаться до истины, прекрасно известной моей грон-мэр, но неочевидной для меня.

Статистика однозначно утверждает, что комиссары, политруки, а затем и замполиты гибли не реже, чем прочие офицеры, то есть миф о том, что комиссары умели только водку жрать, что имелось в сценарии того сериала, в затылки красноармейцам стрелять, а во время атаки прятаться в блиндажах, уже опровергается статистикой. Не сомневаюсь, что частные случаи были, но, в общем, институт военного комиссариата они никак не характеризуют, ибо это частности. Судить об общем из частного — это удел идиотов.

Ещё доподлинно известно, что ещё за месяц до войны начальник штаба верховного главнокомандования Вермахта приказал истреблять комиссаров на месте, при малейшем поводе. Будь они хотя бы даже просто бесполезны, таких приказов бы просто не давалось. Типа, а чего тогда поваров не расстреливать на месте? Но нет, знакомая по тем же фильмам и сериалам формулировка «жиды и комиссары есть?» — это зримое доказательство, что комиссаров старались целенаправленно истреблять, потому что они особо опасны.

Почему опасны? Потому что комиссары — это специально подготовленные и политически «заряженные» кадры, прекрасно владеющие словом и политической повесткой, поэтому они могут и обязательно будут поднимать боевой дух красноармейцев и усиливать их эффективность на поле боя. Иногда достаточно просто грамотно и в нужный момент напомнить солдату, за что именно он сражается, чтобы получить от него превосходные результаты на поле боя.

А они ведь не только напоминали, но и объясняли, проясняли, повышали боевой дух... Поэтому это скопище военных преступников в прикиде от Хьюго Босса старалось уничтожать комиссаров сразу же, вплоть до самого конца войны.

А ещё в приказе этого начальника штаба было написано, что при взятии красноармейцев в плен требовалось незамедлительно отделять комиссаров от остальных военнопленных, чтобы они не сумели подбить остальных на сопротивление. Надо ли было такие действия осуществлять в отношении трусливых карьеристов, умеющих только водку жрать и в затылки стрелять?

— Не уела потому, что молодой он ещё, — махнул рукой старший мичман в отставке Аршанин. — Много чего не знает, не заматерел. А я вот скажу, что если бы с нашим замполитом она закусилась... Скандал бы вышел знатный, да... Ну и не надо забывать, что твоя бабка сама всем комиссарам комиссар! Её политпросвет собрания вечерние посетишь — самому всё ясно станет. Я о некоторых вещах и не задумывался никогда, а вишь, как оно бывает — можно многое узнать, если правильных людей послушать, медузу мне в печень.

Прошли уже третью линию укреплений, оборудованную казнозарядными крупнокалиберными дробовиками гараж-монтажного производства. Как понимаю, в них заряжают заранее подготовленные картечные заряды и стреляют прямо в головы орды зомби — должно работать более или менее эффективно. Всяко лучше, чем ничего.

— Так, выходит, мы для них тоже чужие? — спросил я.

— Ещё как, мать-перемать, чужие! — усмехнулся Сергей Николаевич. — У нас ценности одни, у них совершенно другие. Мы для них самые настоящие белогвардейцы и примиряет их с нами только то, что во главе нашей общины твоя бабка, Агата Петровна. Она им за Ленина и Сталина такую отповедь дала, что даже я проникся, понимаешь.

— И что, без эксцессов взаимодействие двух миров прошло? — с подозрением спросил я.

— Как ясно им стало, что они уже не в Ленинграде, а в Санкт-Петербурге, многие порывались вернуться к месту выхода аномалии, чтоб, понимаешь, вернуться, — почесал подбородок Сергей Николаевич, — а мы уже поняли, что назад им не вернуться никак. Еле-еле уговорили не делать поспешных движений и всё обдумать.

М-да... Я даже представить не могу, что бы думал, окажись в совершенно чуждом и неправильном мире, без подготовки, неожиданно и прямо в самое пекло...

— Всё, мы на месте, — произнёс старший мичман в отставке. — Ты к бабке своей сходи, переживает ведь.

Что-то с трудом верится, что в ней вдруг проснулась человечность и она заволновалась за меня сверх обычного. Обычно, она почти никак за меня не волновалась, ведь я явно не самый удачный