Лучший из лучших - Смит Уилбур Страница 38

Барри Леннокс проследил за взглядом Ральфа и довольно усмехнулся.

Через заднюю дверь в бар вошла Бриллиантовая Лил. Было шесть вечера – час назад она проснулась, потягиваясь и зевая, точно сонный леопард, и встала с постели в затемненной комнате позади питейного заведения.

Слуга наполнил эмалированную ванну горячей водой. Вылив в нее флакончик духов, Лил с наслаждением опустилась в ароматную воду и крикнула управляющего. Глядя в сторону, чтобы не видеть молочно-белые плечи и проглядывающие сквозь пену упругие груди с розовыми сосками, управляющий доложил о вчерашней выручке. Небольшая морщинка прорезала безупречно гладкий лоб хозяйки бара – Лил сосредоточенно слушала. Взмахом руки отпустив управляющего, она вылезла из ванны. Обнаженное тело порозовело от горячей воды, влажные от пара волосы спадали на изящную белую спину. Прихлебывая джин из стаканчика венецианского стекла, Лил принялась пудриться и краситься. Перед зеркалом она практиковала профессиональные ужимки: стрельнула глазками, улыбнулась, сверкнув крошечным алмазом в ровном ряду белоснежных зубов.

Лил внимательно вглядывалась в свое отражение: ей двадцать три года, за спиной – долгий и нелегкий путь после «Мэйфер-хауса», где мадам Гортензия продала ее девственность престарелому министру за сто гиней. Прошло всего десять лет, а кажется, что десяток жизней. Лил с тоской вспоминала годы, проведенные в «Мэйфер-хаусе», – другого дома у нее никогда не было, а мадам Гортензия многое позволяла ей и обращалась как с дочерью: на Рождество и на день рождения всегда дарила красивую шляпку или новое платье. От Гортензии Лил многое узнала о мужчинах, деньгах и власти и за эту науку была безмерно благодарна.

Однажды субботним вечером «Мэйфер-хаус» посетили молодые офицеры из знаменитого кавалерийского полка – они праздновали назначение на службу за границей. Один молодой капитан – удалой, богатый и неотразимый – приметил девушку, и через десять дней Лил отправилась с ним в Индию, а мадам Гортензия рыдала на пристани, махая платочком вслед кораблю, пока он не скрылся за поворотом реки. Еще через сорок дней Лил осталась одна.

Из окна верхнего этажа в отеле «Маунт-Нельсон» она смотрела, как корабль с бравым кавалеристом на борту вышел из Столовой бухты и взял курс на Калькутту. Роскошно обставленный номер смягчил горечь расставания. Лил стряхнула печаль, опрокинула стаканчик джина, приняла ванну, накрасилась и послала за управляющим.

– Мне нечем заплатить за номер, – сказала она и отвела управляющего в спальню – тот не сопротивлялся.

– Мадам, вы позволите дать вам совет? – немного позже спросил он, завязывая галстук и натягивая сюртук.

– Хороший совет никогда не помешает.

– В пятистах милях к северу есть алмазный прииск, где живут пять тысяч старателей, и у каждого карманы набиты алмазами.

Для воскресенья час был ранний, но Лил уже вышла к посетителям. Как говорила мадам Гортензия, приходить нужно задолго до назначенного времени: клиенты будут довольны, а обслуга ничего не стащит. Лил мимоходом оглядела посетителей – воскресные завсегдатаи. Скоро народу прибавится. Наклонившись, она пересчитала бутылки под стойкой бара, убедилась, что восковые печати на горлышках не тронуты.

«Никогда не жадничай, милочка, – поучала мадам Гортензия. – Пиво можно разбавлять водой, ничего другого они не ожидают, но виски должно быть крепким».

Звякнули колокольчики – Лил открыла огромную резную кассу, проверила правильность указанной суммы и провела пальцами по золотым соверенам, аккуратно уложенным в отдельный ящичек. Какое чудесное ощущение! Она взяла монету, словно наслаждаясь ее весом. Золото – единственное, чему Лил доверяла.

Вытирая стойку, новенький бармен наблюдал за хозяйкой в зеркале. Та сделала вид, что положила монету на место: соверен звякнул и тут же опять оказался в ее ладони. Лил закрыла кассу. Интересно, доложит ли бармен о недостаче или промолчит? Лил всегда обращала внимание на подобные мелочи, что и позволило ей разбогатеть в столь юном возрасте.

Лил в очередной раз посмотрела на себя в зеркало, рассматривая лицо и плечи в коварном ярком солнечном свете, который выставляет напоказ самые мелкие недостатки. Кожа вокруг глаз была ровной и свежей, точно лепесток розы, – ни малейших признаков увядания.

«Ты не скоро состаришься, – говорила ей мадам Гортензия, – если будешь пользоваться джином, а не увлекаться им».

Гортензия оказалась права: в двадцать три Лил выглядела на шестнадцать.

Она оторвала взгляд от своего лица и посмотрела на отраженный в зеркале зал. Серебряное покрытие зеркала кое-где пошло темными пятнами и слегка искажало лицо молодого человека, не спускавшего глаз с Лил. Она отвернулась, потом всмотрелась в него повнимательнее: залившийся краской юноша пожирал ее глазами. Сдвинутая на затылок мальчишеская кепка, куртка трещит по швам на крепких, еще растущих плечах – да ведь он явно несовершеннолетний! Этого еще не хватало, и так с комитетом старателей проблемы! Несовершеннолетний – и наверняка без гроша в кармане. Надо его отсюда выпроводить, и побыстрее.

Лил обернулась, уперев руки в боки, и сердито наклонила голову.

– Добрый день, мисс Лил. – Ральф ошалел от собственной наглости: он посмел вслух обратиться к небесному созданию! – Я собирался поставить моим друзьям по стаканчику. Не окажете ли честь выпить с нами, мэм?

Ральф со стуком положил на прилавок золотой соверен.

Лил изящным жестом поправила прическу.

– Мне нравятся щедрые джентльмены, – улыбнулась она, сверкнув бриллиантом в переднем зубе, и кивнула бармену. Ей он нальет из особой бутылки, на которой написано «джин», а внутри – дождевая вода из цистерны на заднем дворе.

А паренек-то симпатичный: подбородок мужественный, зубы ослепительно-белые, глаза изумрудно-зеленые. Когда румянец сошел с его лица, оно оказалось гладким и чистым, как у девушки. Такой пылкий и совсем юный мальчик – не то что эти вонючие, грязные, волосатые старатели, с которыми обычно приходится иметь дело.

Пусть мальчишка заплатит за выпивку, а выгнать его всегда успеется.

Неприкрытое восхищение юноши забавляло и льстило.

– Лил, красотка моя! – Барри Леннокс склонился поближе. Лил не отпрянула, несмотря на его вонючее дыхание. – Подставь-ка мне свое ушко.

С отработанной улыбкой Лил подставила ухо и театральным жестом прикрыла его ладонью, изображая секретность.

– Лил, ты сегодня работаешь?

– Барри, дорогой, я всегда рада сыграть с тобой партию в кости. Прямо сейчас или сначала допьешь?

– Нет, я не себя имею в виду. Не хочешь ли оседлать необъезженного жеребчика?

Лил бросила взгляд на Ральфа, и ее улыбка стала мягкой и задумчивой. Какой славный мальчик! Впервые с тех пор, как бравый кавалерист покинул ее в Кейптауне, Лил почувствовала укол страсти. У нее перехватило дыхание, и она испугалась, что голос может дрогнуть.

– Лил, в такую рань по воскресеньям посетителей в баре немного, – настойчиво уговаривал Барри Леннокс, дыша на нее пивным перегаром. – Парень просто красавчик, впору с тебя деньги брать за удовольствие. Однако я согласен на скидку.

Комок в горле моментально исчез – вместе с задумчивым выражением лица.

– Так и быть, Барри Леннокс, я не стану брать плату за обучение, – деловито ответила Лил. – Десять гиней, как обычно.

Леннокс покачал головой:

– Тебя сантиментами не проймешь. Я пришлю парня. Всего одна просьба: сделай эту встречу особой, пусть он никогда ее не забудет.

– Барри Леннокс, я ведь не учу тебя добывать алмазы!

Лил, не оглядываясь, вышла. Хлопнула дверь ее спальни. Ральф в смятении проводил девушку взглядом. Барри Леннокс приобнял его за плечи и хрипло зашептал, заходясь похотливым смешком после каждого предложения. Юноша побледнел.

– Войдите.

Нежный голос напомнил Ральфу довольное воркование диких голубей на закате.

Держась за дверную ручку, юноша нервно потер мыски ботинок о заднюю часть штанин. На улице он облил голову дождевой водой из цистерны, расчесал мокрые волосы, убрав их со лба. Капельки воды стекли по шее, превратив пыль на заштопанном воротничке рубашки в красную жижицу.