Сергей Зверев - Я родом из СОБРа Страница 39

Андрееву доложили, конечно, как среагировали милиционеры на ночной обстрел. Он только хмыкнул и покрутил головой.

Следующее утро удивило его еще больше. Как уже говорилось, сам Андреев, приняв батальон, старался не запускать свою физическую форму. В любом армейском подразделении приветствуются занятия спортом, и при новом командире, который лично пробегал с солдатами пару километров и затем увлеченно подтягивался и отжимался, этот вид солдатского «отдыха» стал нормой для каждого. Приведя после пробежки роту в спортивный городок, Андреев вздрогнул от неожиданности. Возле его личного турника, который был подогнан под его рост, разминалась вчерашняя группа кавказцев. Обнаженные по пояс фигуры блестели от пота в лучах поднимающегося солнца. Собровцы отрабатывали приемы рукопашного боя. С ножом и без, против пистолета и автомата. Замкомандира по боевой бросился было к «терминаторам», но Андреев остановил его. Пусть занимаются.

В общем, утренняя зарядка была сорвана. Весь личный состав бригады непрестанно поглядывал в сторону командирского турника. Да и сам Василий Трофимович нет-нет да и бросал короткий взгляд на слаженно работающую команду. Зрелище для военного человека было приятное.

После завтрака к подполковнику зашел Гордей с вопросами по предстоящей разведке, и Андреев, хоть и готовился к поездке во Владикавказ, незамедлительно принял его.

Опти пребывал в дурном расположении духа. В последнем нападении на колонну русских его отряд понес много потерь. Джангуразов получил неверную информацию. Лече, вернувшись из Гудермеса, открыл свой щербатый рот и сказал, что можно будет хорошо наказать гяуров. Его круглое гладкое лицо в веснушках сияло от удовольствия, когда он скороговоркой докладывал сведения, полученные им от его хорошего знакомого, русского старшины из штаба дивизии. Лече за доллары скупал у завсклада продукты для их немаленького отряда, платил хорошо, и русский дорожил этим знакомством. Один раз, правда, он поинтересовался, зачем его чеченскому другу столько продовольствия, на что Лече, округлив глаза и сокрушенно вздохнув, ответил, что в их селе совершенно нечего есть, поэтому и приходится питаться подобным образом. Затем чеченец осторожно поинтересовался насчет оружия, но старшина, хоть и принял на грудь кило водки, заупрямился. Он согласен был отдать (даром!) пару «лимонок» (Лече сказал, что сейчас по дорогам передвигаться опасно, проклятые «духи» могут все отобрать), но на большее не «подписывался». Опти тогда отругал своего снабженца и разведчика в одном лице и сказал, что информация стоит дороже, оружия у них хватает, и пусть Лече занимается только своим делом. У того было другое мнение на этот счет, но он придержал язык за зубами. Ведь если можно по дешевке достать автоматы, почему бы и нет? Но Опти сверкнул глазами, и снабженец примолк. Командировки в Гудермес доставляли ему много удовольствия и немного денег. Он пил, ел на джангуразовские денежки, спаивал старшину и потихоньку обрастал связями в армейской среде. Мужик он был оборотистый, веселый и легко заводил знакомства. Благодаря его информации, полученной из подслушанной пьяной болтовни офицеров, Джангуразов совершил несколько удачных нападений.

Русский старшина никогда не подводил, но здесь он отыгрался по полной. То ли он действительно не знал, какой будет груз в этот раз, то ли его грамотно использовала русская контрразведка, сумевшая установить его связь с чеченцем. После происшедшего он исчез из штаба.

Предполагалось, что грузовики повезут продукты и охрана колонны будет стандартной – пара бэтээров впереди и пара сзади. Так оно и было, поэтому полевой командир совсем не встревожился, увидев обычную картину. Подорвав первый БТР и подбив из гранатомета последний, Опти заблокировал дорогу. Пулеметы боевиков открыли ураганный огонь по бортам «Уралов», летели щепки, и пули с искрами рикошетили от железных дуг кузовов.

Но русские везли не продукты. Из грузовых машин посыпались солдаты с автоматами на изготовку. Их командира убить не удалось, хотя снайпер, лично проинструктированный Джангуразовым, тщательно выискивал тех, кто командует на поле боя. Русские не растерялись. Быстро установив АГСы (автоматические гранатометы), они сначала накрыли дождем гранат позиции боевиков, затем рванули по склону вверх, обходя слева людей Опти. Тем временем ожили и пулеметы бэтээров. Двигаться они не могли, но поддержать огнем своих им удалось. Три четырнадцатимиллиметровых пулемета прикрыли это выдвижение, и хоть стрельба в гору всегда требует известных навыков, промахов они давали мало. Их пули вырывали в земле достаточно заметные канавки, крушили деревья и разносили в клочья земляные укрытия.

Опти понял, что ему грозит опасность окружения. Пришлось все бросать и бежать в лес, уходя от нависшей с фланга группы. Положение спас Рамазан, который заменил убитого пулеметчика и несколько задержал русских. «Жаль, убьют парня, а смелый был, сам остался, понял, что надо оставаться, не трус», – отстраненно подумал о нем Джангуразов, как будто он уже похоронил Рамазана, оглядываясь назад и прикидывая, успеют ли они проскочить в лес и не перережут ли им русские путь. Рамазан грамотно стрелял и постоянно передвигался, не задерживаясь долго на одном месте. Его короткие очереди прижали к земле солдат, двигавшихся снизу вверх по травяному склону. «Успеем, – облегченно вздохнул Опти, добегая до первых деревьев. – В лес они за нами не пойдут. Вернемся, голову сниму Лече, разведчик хренов, так всех нас подставить...»

Можно было бы согласиться и на ничью, но появившаяся пара «крокодилов» показала, кто в сегодняшнем бою хозяин. Раньше Опти, не знакомый с авиационной техникой, думал, что «Ми-двадцать четвертые» давно устарели – и морально, и технически. Однако у пилотов было свое мнение на этот счет. Быстро разобравшись в обстановке (а скорее всего, наводимые с земли по радио – полевой командир успел заметить пару белых ракет, выпущенных вслед уходящей группе боевиков), вертолеты перевалили через небольшой безлесый хребет и оказались прямо в тылу у запыхавшихся людей Джангуразова. Удар штурмовых боевых машин был страшен. Грохот и свист выпускаемых ракет, взрывы на земле с огромным поражающим эффектом и ужасающий огонь крупнокалиберных авиационных пушек, когда пилот стреляет практически на выбор, совершенно деморализовали боевиков. Они начали разбегаться во все стороны и падать на землю. Сам Опти залег под большим валуном, заросшим мокрым ржавым мхом, и в бессильной ярости смотрел вверх.

«Вертушки» сделали еще пару заходов и скрылись из глаз. Запахи леса перекрыла вонь сгоревшего тротила. Джангуразов подождал еще немного и покинул свое укрытие. Он бродил по разбитому участку леса до вечера, собирая тех, кто выжил. Вскоре к нему присоединились еще восемь человек. Угрюмые и раздраженные, они собирали своих погибших. За мертвыми обязательно приедут из их родных сел, и боевики, отложив оружие в сторону, перетаскивали тела в одно место.

К своему немалому удивлению, среди живых Опти заметил и Рамазана. Тот сидел на стволе поваленного дерева и устало курил. Пулемет стоял стволом вверх, прислоненный к его колену. Опти подошел и присел рядом. Теперь надо было думать о перевозке погибших. Джангуразов тоже молча закурил и стал смотреть, как Абу, который еще до войны успел совершить хадж, обмывает мертвых.

– Попало нам сегодня, – медленно проговорил Опти, бездумно глядя в одну точку. – Научились они воевать, что ли?.. Обычно так себя не ведут.

Полевой командир был прав. Попавшая в засаду необстрелянная воинская часть так активно не реагирует на нападение. Максимум, что от них можно ожидать, – это беспорядочный огонь во все стороны и оборона.

– Это была морская пехота, я рассмотрел эмблему в прицел, – ответил хрипло Рамазан и провел рукой по поясу, нащупывая фляжку с водой. Пить хотелось невероятно. Он отстегнул ремешок и протянул алюминиевый сосуд командиру. Тот помотал головой:

– Сначала младшим.

Это знал и Рамазан. Он сделал пару глотков и протянул фляжку кряжистому, несмотря на молодость, густо заросшему бородой чеченцу, который стоял рядом. Тот был, видимо, контужен и не услышал его голоса. Тогда Рамазан коснулся его руки и отдал воду.

– Слушай, Рамазан. Надо набирать людей. Я привез деньги. Оружие и форма будут сразу. Мне тут сказали, что недалеко от Бамута болтаются какие-то пацаны, у них группа человек в двадцать. Ты пойдешь туда и поговоришь с ними. Пусть присоединяются ко мне. Я хорошо плачу, ты знаешь.

Джангуразов устало поднял голову и посмотрел на Рамазана. Он похудел, глаза запали, но фанатичный блеск в глазах не потух.

– Доберешься на попутках, рисковать не надо. Переоденься в гражданское, возьми паспорт. Какой-то Ахмедов там у них командует, с русскими не воюют, занимаются грабежом. Эти за идею вряд ли будут умирать, обычный сброд, но сейчас нам каждый человек дорог. Разберемся с ними потом. В общем, езжай.