Аркадий Карасик - Бригада: Металл и воля Страница 39

Утром поднялись затемно.

Снегопад прекратился, тучи разошлись, небо украсили звёзды. Стояла удивительно мирная тишина. Казалось, притронешься к ней неосторожным словом — рассыплется с хрустальным перезвоном. Не верилось, что идёт война, гибнут люди, страдают женщины и дети.

Неожиданно, Белову почудилось, что рядом с ним идут умершие братья. Вместо хромающего Витька — вспыльчивый, не всегда справедливый, но добрый и отзывчивый Кос. Вместо одышливого, толстого Ватсона — совесть бригады, всегда серьёзный и понимающий Фил. Вместо философа-миротворца Феди — юркий вьюнош Пчела.

Он так ясно увидел погибших братьев, что испугался. Крыша поехала, извилина за извилину зацепилась! Таясь от десантников, перекрестился.

Странная получается одиссея. Жизнь, будто опытный экскурсовод, перетаскивает «туриста» их одного пласта общества в другой. После демобилизации она вознесла недавнего пограничника в элиту богачей, показала ему их непомерные амбиции, жадность, стремление к власти. Кровавые разборки, взаимное подсиживание — непременные атрибуты действий олигархов и их приспешников. Белый не только варился в этом зловонном котле, но и сам подбрасывал под него дровишки.

После неудачного покушения жизнь совершила очередной акробатический трюк — бросила своего подопечного на свалку. На первых порах ему казалось, что здесь, на самом дне, он увидит других людей, более добрых. Действительно, там он нашел Ватсона, Злого, Философа, изувеченную Ленку. Но рядом с ними жили такие же кровавые вампиры, зацикленные на деньгах, как и в элитном пласте высшего света.

Очередной вольтаж и он оказался в таёжном крае. Казалось, где ещё искать доброту и душевную щедрость, как не у работяг-старателей? Но и на прииске его встретила такая же жадность, жестокое противостояние между золотодобытчиками и явными грабителями.

В казарме десантников он столкнулся с непримиримой жестокостью. Вообще-то, жестокость по отношении к вооружённому врагу — понятна и, в какой-то мере, оправдана. Ты не убьёшь — тебя убьют. Но по рассказам того же Миколы недавно в соседней части офицер изнасиловал молоденькую чеченку, почти ребёнка. Солдат внутренних войск спокойно расстрелял мирного работягу — заподозрил его в пособничестве бандитам.

Да и сам он, бывший олигарх, сейчас готовится не к мирным переговорам с похитителями Славы — к сражению в горном ауле. Правда, с благой целью — силой освободить заложницу, но как быть с данным самому себе обетом — не убивать, применять оружие только для самозащиты?

Господи, до чего же страшно жить в мире похитителей и убийц!…

Разведгруппа, как и вчера, двигалась молча и осторожно. Старшина иногда раскрывал планшет, сверялся с картой, одобрительно кивал. Дескать, всё идёт по плану, с маршрута не сбились.

— Серый, а что, если я попробую потолковать с хохлом? — косясь на невозмутимого Перебийноса, прошептал Злой. — Должен же он понимать, что мы с нашими тремя стволами долго не продержимся: нехристи мигом либо перестреляют, либо повяжут…

Витёк раньше никогда не спрашивал совета — поступал по своему. Видимо, на него тоже подействовала красота кавказских гор, утихомирила всегдашнюю злость, заставила по-другому посмотреть на окружающую действительность.

— Не получится, Витёк, у него — приказ. От утверждённого маршрута ни на шаг не отступит.

— А если я помолюсь? — предложил свои услуги философ. — Бог велел помогать друг другу, отказать в помощи — самый страшный грех.

Вот еще один наивный консультант на мою голову, с некоторым раздражением подумал Белов. Злой намерен повлиять на совесть Антона, Федя — на его чувства христианина. В другой обстановке они, может быть и достигли бы задуманного, но сейчас идёт война, которая вымарывает совесть, исключает сострадание. Не ты убьёшь — тебя пометят пулей, побеждает тот, кто стреляет первым — жестокий закон.

Док помалкивал. Он, как никто другой, понимал бесперспективность задуманного освобождения девушки. Если даже удастся уговорить командира помочь им. Какая разница — три ствола или десяток, если их встретят сотни. Горный Кавказ — обиталище сепаратистов, здесь их — как в улье пчёл, каждая из которых больно жалит.

— Вот, что, мужики, предлагаю выбросить из башки бесполезную и поэтому вредную шелуху, — весело посоветовал Белов. — Нос — по ветру, хвост трубой! А-то Витёк уже хромает на два копыта, а Док дышит на подобии древнего паровоза. Доберёмся до Гасан-юрта — подумаем, что делать дальше. Как выражался мой брат Фил, проблемы нужно решать по мере их появления.

Веселье — напускное, с горчинкой. Ибо Белов сам не знал, как они с тремя стволами освободят Славу. Но поворачивать назад, отказаться от задуманного он не имеет права. Не привык пятиться на подобии рака, обычно идёт напролом…

Ещё одна ночёвка в снегу.

На третий день, Перебийнос остановился.

— Всё, хлопче, разбегаемся, — отведя в сторону виноватый взгляд, почему-то шёпотом объявил он. — Нам — направо, вам — прямо. До аула не больше пяти вёрст по этой тропе… Удачи тебе, погранец!…

Между тем, события в Москве развивались своим чередом.

Введенский одобрил разработанный план операции, но категорически запретил Мусе участвовать в ней. Точно так же запретил ему возвращаться в лагерь масхадовцев. Если Хоттаб узнает о провале с созданием базы диверсантов — обязательно заподозрит своего посланца в двойной игре.

Муса с тоской смотрел на Игоря Леонидовича. До чего же ему хотелось раскрутить начатое — подставить Хоттаба и Омара вместе с их кровавыми волками — покарай их Аллах! — под пули федералов. Столько сил затрачено, столько нервов и — ложиться на дно, оставлять месть и ненависть другому агенту? Как любят выражаться бандиты, западло это. Больно и обидно.

Вспомнилось, с чего он начал, как превратился из простого работягу — нефтяника в секретного сотрудника могущественной федеральной службы безопасности? Тогда события в Чечне снова накалились. Первая война не принесла мира в многострадальную республику, зарубежные «благодетели» подталкивали укрывшихся в горах боевиков к новому раунду противостояния.

Перед очередным всплеском взаимной недоброжелательности, которая, в конце концов, привела к кровопролитию, Муса гостил в Ростове у двоюродной сестры. Там он и познакомился с полковником Введенским. Несколько встреч завершились откровенным разговором. Игорь Леонидович не уговаривал, не проводил душеспасительных бесед, не ссылался на исторические примеры. Просто предложил помочь освободить народ от засилья ваххобитов и инструкторов из арабского мира.

Вот уже пять лет бывший нефтяник снабжает органы разнообразной информацией, выполняет поручения Введенского, передаваемые или через связников, или — по телефону.

И вот, когда близок час возмездия, сойти со сцены?

Но с генералом не поспоришь, его не переубедить. Здесь, как в армии, дисциплина превыше всего. Получил приказ — исполняй без отговорок и просьб…

Наверно, Игорь Леонидович понял мысли, одолевающие его помощника.

— Не переживай, Муса, найдётся и для тебя работа по уму и по зубам, — добродушно улыбнулся он. — Пока отдыхай, набирайся сил. Они тебе, ох, как пригодятся… Ты о Белом что-нибудь знаешь?

Богатый человек, — уважительно ответил агент. — Олигарх.

— Похоже, был да сплыл, — рассмеялся Введенский. — О чём нисколько не жалеет. Как думаешь, где его черти носят?

Не знаю. В последний раз видел на прииске…

Новость для генерала далеко не новая — с душком. Из других источников он знал о появлении Белого в Красносибирске. А вот куда он подался оттуда — тайна за семью печатями. Не исключается — полетел на Кавказ…

Глава 11

Отношения между любовниками напоминали затишье перед ураганом. Внешне — мир и благодать. Ольга ласково улыбается, Дмитрий не отходит от неё ни на шаг. Вместе сидят за столом, вместе навещают Фонд, вместе развлекаются. Примерная семья, каких сейчас в России можно насчитать по пальцам.

Единственное табу — упоминание имени исчезнувшего официального мужа Ольги. Однажды, Шмидт случайно коснулся запретной темы. Интересно знать, дескать, в каких краях обитает сейчас Александр Николаевич, чем занимается?

Ласковая кошечка мигом превратилась в злющую фурию. Раскраснелась, глаза расширились, из них — искры. Вот-вот вцепится когтями в лицо любовника.

— Глупец! Подонок! Можешь отправляться к любимому хозяину, лизать его зад! Господи, до чего же мне не везёт с мужиками! Избавилась от бандита — получила лысого болвана, мерзкого импотента!

Три дня они жили врозь, на четвёртый успокоенная Ольга ночью сама пришла в комнату Шмидта. Без извинений, поцелуев и, просьб простить глупую бабу, она овладела телом принадлежащего ей раба. После завершения далеко не любовных объятий поднялась с постели и с такой же гордостью пошла досыпать в свою спальню…