Комнаты страха - Орлов Антон Страница 39

Презрение играло в ее жизни громадную роль, гораздо большую, чем любое другое чувство. Оно окутывало Римму, словно незримая волшебная оболочка, способная сделать приятной для пребывания любую среду. Оно добавляло куража, бодрило и опьяняло, как выдержанное вино, доставляло полновесное наслаждение.

На Яхине она презирала своих родителей, родственников, соседей, учителей в школе, прохожих на улице – весь этот омерзительный человеческий студень, серый, аморфный, зыбкий, лишенный воли и индивидуальности.

Удрав оттуда на Рубикон, презирала похотливых подвыпивших мужчин, которых грабила в грязных закоулках, озаренных радужным сиянием мельтешащих в высоте фонарей: и средства на пропитание, и пища для души.

Попав в Организацию, стала презирать сытое человечество, которое Контора Игрек призвана была защищать от монстров, сектантов, мутантов и прочих уродов. Впрочем, голодное человечество – всяких там бомжей, плаксивых малообеспеченных теток и хронических неудачников – Римма тоже презирала.

Еще культурненьких мальчиков и девочек, выросших в цивильных условиях на планетах с высоким индексом благосостояния. Еще стажеров-салаг – но этих лишь до той поры, пока они не превращались в полноправных бойцов Организации.

Презрение, словно луч маяка, шарило по окружающему ее враждебному пространству, высвечивая то один, то другой подходящий объект.

Поль Лагайм принадлежал к предпоследней категории, но ни в какую не соглашался соответствовать той роли, которую Римма отвела ему в своей системе мироздания. С ним ничего нельзя было сделать – только убить.

Когда выбрались из карстового лабиринта на поверхность, в промозглый лесок на склоне горы, она попыталась это сделать. Выстрелила вслед, целя в рыжую голову.

Оружие оказалось неисправным, хотя еще минуту назад глазок индикатора горел рубиновым светом. То ли сам «сканер» это подстроил, то ли его защитила какая-то непонятная сила. Короче, Римма проиграла.

Перед тем как уйти, он бросил в ответ на ее упреки: «Найдешь себе нового Маршала и новое великое дело».

Римма надеялась, что он сгинет в слякотных сагатрианских лесах, но позже узнала, что он объявился на Незе.

Сама она долго пряталась, питаясь сначала остатками пищевых концентратов и вязкими сладковатыми ягодами, после – продуктами, которые удавалось стащить на научно-исследовательской станции. Конторская выучка – это вам не какой-нибудь факультет болтологии! Ученые так и не догадались, что к ним наведывается из заболоченной чащи человеческое существо, думали на животных.

На Сагатре она застряла надолго. Ночевала в разбитом аэрокаре, оплетенном хлипкими ползучими побегами. На ее счастье, пилот со станции однажды по пьянке навернулся, и машину так и бросили ржаветь в лесу.

Переболела какой-то местной заразой, колола себе антибиотики. Презирала соседей-биологов – возятся с ерундой и не знают, что у них под боком живет террористка из Конторы Игрек, еще и припасы ворует! Такую публику голыми руками бери. Презрение помогало вытерпеть вечную сырость, от которой не было спасения, кожный зуд и болячки, зыбкое творожистое небо.

Вспоминала ожесточенные споры с Полем в карстовых пещерах, и от этого ее ненависть росла, разбухала, как на дрожжах.

Убить. Уничтожить. Размазать по стенке.

Потом нагрянули экологи и защитники природы, их было много – и ученые, и инспектора от Галактической Ассамблеи, и представители общественных организаций, Римме удалось затесаться в ряды последних и вместе с ними добраться до Ниара.

Добывание денег. Пластическая операция. Постоянный риск разоблачения. Больше всего она боялась двух вещей – ареста и встречи с Зойгом.

Разоблачить ее могли бы, сделав соответствующие анализы.

А Зойг – это отдельный разговор. В прошлом образцовый ликвидатор, один из лучших офицеров Организации, под конец свихнувшийся и ставший предателем. Свихнулся он из-за Поля Лагайма.

Когда «сканера» захватили и привезли на корабль, Зойг не позволил ребятам его бить. После того как тот сбежал из лаборатории, заколов стилетом двух здоровяков-санитаров и профессора Пергу (хорош гуманист!), Зойг вывел из строя систему внутреннего слежения и открыл сезон охоты на оперативников, которым поручили поймать беглеца. Их трупы, завернутые в черную пленку, находили в самых неожиданных местах. Римма не сомневалась насчет того, чья это работа – нутром чуяла, хотя никаких улик против Зойга не было.

Как такое вообще могло произойти, что там перезамкнуло у него под черепом – этого она даже представить не могла, но результат был налицо. Очень наглядный результат: целый штабель герметично упакованных мертвецов, грамотная работа ликвидатора-профессионала. Недаром Зойг считался одним из лучших.

После провокации Клисса и бегства Маршала на флагмане царил бардак, убийце это было на руку. К тому же, размеры и внутренняя планировка корабля позволяли играть в прятки хоть несколько суток кряду – при условии, что системы слежения не работают, что Зойг и обеспечил.

Правда, осуществить задуманное до конца – разыскать беглого «сканера» и вместе с этим бесценным трофеем смыться – предателю не удалось. Римма нашла Поля раньше.

Ее самолюбие получило тогда чувствительный щелчок: «сканер» ее побил, связал и заставил показать дорогу в ангар. Римма утешалась, во-первых, тем, что все равно он слабак с Неза и его победа в драке – то самое исключение, которое подтверждает правило, а во-вторых, она его перехитрила: посадила в машину, из которой сделали ловушку для Маршала, и отправила на гарантированную смерть.

Чего она не знала – так это того, что в маршальском ангаре видеокамеры успели починить и уже через полчаса все были в курсе, что боец Кирч пленного «сканера» укокошила, не имея на то приказа. По крупному счету это не имело значения: вместо того чтобы держать ответ перед начальством, Римма вместе с несколькими надежными ребятами в тот же день рванула на поиски Маршала. Но незадолго до бегства ей сказали, что ее зачем-то ищет старший офицер Зойг. Римма сразу поняла, зачем: чтобы свернуть ей шею за Поля.

Она не смогла бы выстроить убедительную цепочку доказательств, просто знала наверняка, что это именно так, а не иначе и что Зойг теперь ее смертельный враг.

Потом оказалось, что чертов Поль каким-то чудом уцелел и вернулся к своим, потом был Вьянгас…

А что касается Зойга – тот бесследно исчез.

Списки арестованных позже появились в глобальных сетях на многих планетах, но его имени там не было. Сбежал? Или его все-таки разоблачили, как убийцу товарищей, приговорили к смерти и наскоро привели приговор в исполнение? Хорошо, если так… Потому что если они встретятся и он узнает в Анджеле Римму Кирч – только один из них выживет. Это она тоже чувствовала нутром, без всяких там умозаключений. И она ой как не была уверена, что сможет одолеть Зойга.

Если он до сих пор жив, хуже всего то, что его не опознаешь, наверняка он тоже сделал пластическую операцию.

Когда эти опасения обострялись, Зойг мерещился ей в каждом встречном гинтийце среднего роста и крепкого телосложения. Как, например, в том угрюмом охраннике, который на днях прилетал за Бланкой Ингер.

Есть такое хорошее слово – паранойя… Впрочем, Зойг не пошел бы в охранники по той же причине, по какой сама Анджела не смогла бы устроиться на аналогичную работу. Бывшим конторским не выдержать проверку на вшивость, их данные занесены во все базы и на процветающих планетах, и на самых захудалых. Вот о чем нужно думать, а не о свихнувшемся убийце, который давным-давно сгинул.

И все-таки после угрозы ареста Зойг был ее кошмаром номер два.

Но хуже всего другое. Хоть Поль и «сканер» круче некуда, в одном он ошибся: нового Маршала Римма-Анджела за эти четырнадцать лет так и не нашла.

Она искала. Сначала бросалась с планеты на планету, потом осела на Парке. Этот насквозь попсовый мир ей не понравился, но причина, чтобы здесь остаться, имелась очень даже веская. У нее появились Комнаты.