Евгений Сухов - Воровская корона Страница 4

— Золота там, что в царской казне! — убежденно воскликнул жиган. Сдержанно помолчав, добавил: — До того, как ее большевики не разграбили.

— Вот как! — выдохнула Трегубова. — И что же это он, без нашей помощи не может справиться?

— Дело очень трудное, нам двоим его не вытянуть, — честно признался Васька Кот. — А потом, кому это понравится, когда залетные жиганы в твоих угодьях шуруют. Если пришел в чужой дом, будь добр, спроси разрешения, прежде чем за столом устроиться.

— Верно! — встрепенулся Костя Фомич. — Золотые слова… Если бы все жиганы так же думали, как и ты.

— Тут у нас на Лиговке один щипач объявился, из пришлых, так мы ему к ногам камень привязали и нырять заставили.

— И поделом! Давай выпьем за понимание между жиганами, — предложил Фомич.

Константин взял бутылку и налил водку в стаканы ровно на три четверти. Чокнулись сдержанно, как будто опасались расколоть стекло. В этот раз водка прошла гладко, в два глотка, затушила горящие трубы и успокоилась на дне желудка. Хозяйка выставила на стол тарелку с малосольными огурцами, и Васька Кот почувствовал, что рот переполнился слюной.

— Господь завещал делиться, — уверенно хрустел он зеленым круглым ломтиком. — А потом там такое крупное дело, что работы на всех хватит.

— Тут до нас слушок дошел, что Хрящ склад на Мойке взял, так мануфактуру на тридцати подводах вывозили!

— Верно, было такое дело, — широко улыбался Васька Кот. — Наколка стоящая была, вот и куш хороший сорвали. — Неожиданно жиган сделался серьезным. — Только в Питере Хрящу больше не жить, со всех сторон легавые теснят. Уже не одну малину разорили. Несколько дней мы с ним за городом отлеживались, у одного верного человека, а потом на перекладных к вам в Москву перебрались. Москва — город большой, здесь всегда можно затеряться.

Васька Кот внимательно присмотрелся к Трегубовой. После двух стаканов водки она смотрелась очень даже прилично. И, что особенно приятно, в ее теле, разогретом градусами, явно проснулось желание. Дважды, словно бы случайно, она похотливой кошечкой потерлась о его колено, и Кот, улучив момент, погладил под столом ее крепкое бедро. Мадам Трегубова вида не подала, лишь украдкой бросила в его сторону значительный взгляд. И Васька Кот всерьез стал подумывать о том, что вместо намеченного борделя лучше было бы вплотную заняться хозяйкой. Но неожиданно Костя Фомич жестко спросил, мгновенно выведя Кота из благожелательного настроя:

— Ладно, водочку нашу попил, и будя, а теперь ответь нам, правда, что Хряща Чека повязала?

Васька Кот увидел холодные глаза Фомича — полное впечатление, что тот занес над его головой привычный ломик. С лица мадам Трегубовой мигом исчезла улыбка. Краснощекая баба, еще минуту назад готовая согрешить с залетным красавчиком, вдруг неожиданно превратилась в жестокую хозяйку мрачного притона.

Возникшая пауза казалась заупокойным молчанием.

— Та-ак, — со значением протянул Васька Кот, поставив стакан на стол. — Вижу, что мне здесь не доверяют. Я-то с открытой душой… Думал, к друзьям пришел, а меня тут… Э-эх! — в сердцах рубанул рукой воздух Васька Кот.

— А ведь его почти месяц как повязали… Что же ты не отвечаешь, когда спрашивают? — сурово вопрошал Костя Фомич. — Я вот все думал, сразу тебя порешить, как только ты Хряща упомянул, или все-таки байки твои послушать. Эй, Егорка Грош, поди сюда! — крикнул жиган, и тотчас из соседней комнаты вышел тот самый нищий, которому Кот несколько часов назад подал милостыню.

В этот раз бродяга выглядел поприличнее. Вместо рваных штанов вполне приличные галифе темно-серого цвета, на плечах — выцветшая гимнастерка. Но рожа разбойная, как прежде, ее-то не скроешь! Он напоминал кавалериста, ушедшего в резерв и теперь вынужденного перебиваться квартирными кражами.

— Что ты там видел, расскажи, — строго потребовал Костя Фомич.

— А чего тут рассказывать, Константин Петрович, в прошлом месяце я в Питер ездил, к своей тетушке. Да прежде на Сенной базар заскочил. А тут легавые налетели, ну и я попал в облаву… Паспорт-то при мне был. Через пару деньков выпустили. А только со мной человечек один попался, который с Хрящом в больших приятелях был, не одно дело вместе обстряпали, я его еще по царской каторге знаю. Так вот он сказал, что Хряща повязали за день до облавы на одной блатхате.

Бродяга перевел взгляд на побледневшего Кота и умолк.

— Дальше говори, — потребовал Фомич.

— В тот день они вместе были, скупщика ждали, только вместо маклака легавые табуном пожаловали. Мой кореш-то успел выпрыгнуть в окно, а Хрящу не повезло, повязали.

— А что потом с твоим корешом стало, после того как его замели? — спросил Фомич.

Бродяга неожиданно воздел глаза к небу и широко, во всю грудь перекрестился.

— А неделей позже я прочитал в «Невском вестнике», что моего другана к стенке поставили. Вот так-то!

— Да уж, с этим они не тянут. Так что же ты нам пропоешь на это… гость ты наш питерский? — проворковал с угрозой Костя Фомич.

Васька Кот выбрал кусок селедки пожирнее и отправил его в рот. Кто знает, что там будет через минуту, а тут хоть поешь досыта. После чего запил ее водкой, удовлетворенно крякнув, и сказал, поставив стакан на стол:

— Знаю, о ком говоришь. Это Мишка Рыжий. Он с Макаром Хрящом приятельствовал.

— Верно! — непонятно почему возликовал бродяга.

— Заткнись! — цыкнул на него Костя Фомич.

Вася Кот взял следующий кусок.

— Послушай, гость питерский, закуску заслужить надо. Прежде чем жрать, ты бы на вопрос ответил.

Кот потянулся к бутылке с водкой, но Фомич решительно отставил ее.

— Если вы такие ушлые, то должны знать, что Макар Хрящ уже на третий день после этого ноги в руки взял. Он из тех жиганов, которых ни один острог не удержит, — в интонациях Кота промелькнул почти ребяческий восторг.

— Откуда же он ушел?

— Прямо с уголовки, что на Лиговке. Утек из-под конвоя! Жиганы все путем организовали, стрельбу устроили, легавых отвлекали, а он время не терял, юркнул под арку и проходными дворами выскочил на соседнюю улицу. А там его уже пролетка дожидалась. Да чего это я вам все рассказываю? Вот заявится к вам Макарка на малину, сами у него об этом и расспросите. Ты водочку-то, Фомич, пододвинул бы ко мне поближе, а то после этой селедки меня икота замучает.

На губах Константина промелькнула едва заметная усмешка, но он поставил водку перед гостем.

Не обращая на присутствующих внимания, Васька Кот взял «белоголовку» и налил себе полный стакан. Он не угощался, а священнодействовал. Пил небольшими глотками, как бы пробуя ее на вкус. Проглотив, он удовлетворенно крякнул, после чего с минуту сидел не шевелясь, прислушиваясь к своим ощущениям. А хмельная водица разливалась по жилам, волнуя застоявшуюся кровь. Взяв со стола кусок хлеба, Васька щедро намазал его маслом, а поверх, отбросив всякие стеснения, уложил огромный кусок колбасы и энергично заработал челюстями.

— Ну, так что же мне сказать Макару Хрящу?

— О Хряще мы наслышаны, человек он солидный, — весомо заговорила мадам Трегубова, давая понять, что она здесь старшая. — Хотелось бы переговорить с ним, может, действительно что дельное предложит.

Васька Кот поднялся:

— Ну, так я пойду. Как говорится, спасибо за хлеб да ласку. Так мы завтра заявимся с Хрящом? — перевел он взгляд на Константина Фомича.

— Приводи, коли не шутишь, — хищно улыбнулся жиган. — Посмотрим, что это за Хрящ, так ли он хорош, как о нем молва рассказывает.

— Ладно, завтра в это же время. А ваши огурчики, мадам, мне до конца жизни не позабыть, — уверил Васька, по-кошачьи прищурившись. — Да, кстати, — обернулся он у самых дверей. — А вы того… самого… меня топориком по темечку не тюкнете? Уж очень не хотелось бы мне помирать в неполных двадцать пять годков.

— У вас в Питере все, что ли, такие боязливые? — неприязненно скривился Костя Фомич.

— Встречаются, — не сразу отвечал Кот, усилием воли подавив в себе заклокотавший гнев.

— Вот что, Грош, — обратилась хозяйка к бродяге, продолжавшему безмолвно стоять в углу комнаты, — проводи питерского. Да смотри там, — сурово погрозила она кулачком, — чтобы ничего дурного не стряслось. А то я вас, бродяг, знаю. Да и народ нынче по Хитровке шальной гуляет.

— Как скажешь, Елизавета Михайловна, — с готовностью отозвался бродяга, направляясь к двери.

Наверху послышалась брань. Хозяйка покосилась на Фомича и сердито сказала:

— Ты бы их усмирил, Костя, они у меня там всю мебель переломают.

— Не беспокойся, хозяйка, — успокоил Фомич, энергично похрустывая огурчиком, — если чего поломают, так из их доли дербанем.

Васька Кот распахнул дверь. Его встретил все тот же непроницаемый мрак. С улицы дохнуло какой-то прелой кислятиной, и он невольно поморщился.