Александр Бушков - Последняя Пасха императора Страница 4

Перекинулся парой слов. Сходил в машину, чтобы достать из бардачка права, как документ, в данном случае вполне удостоверяющий личность. Перегнувшись через хлипкий заборчик, расписался там, где указали – и вернулся в дом нимало не озабоченный.

– Ерунда, – бросил он выглянувшему Глыбе. – Свидетелем тащат, и заранее ясно, что не по собственному делу, какового, собственно, и нет…

Поднявшись в мансарду, налил себе полный стакан пивка и с большим удовольствием выцедил до донышка. Чертыхнулся сквозь зубы:

– С-суки, вечно теперь нервотрепки ждешь…

– Что там?

– Да ерунда, – сказал Смолин. – Велено мне завтра быть в качестве свидетеля у дознавателя Кияшко. Это наверняка из-за Гоши, чтоб ему ежика родить супротив шерсти… Ну да, и адрес соответствующий… Ладно, это мы – махом… – он опустился в кресло и с силой потер ладонями лицо. – Блин, дадут когда-нибудь работать нормально… Итак… Что мы имеем? Есть шанс на то, что саквояж с его аппетитным содержимым все еще покоится на дне Шантары…

– Огромный шанс!

– Давай считать, что это просто шанс, – хмуро сказал Смолин, – чтобы потом в случае чего не было обидно за пустышку… Значит, что? Значит, нужна лодка и соответствующий аппаратик…

– Мы с Фельдмаршалом за день провернем. Не бог весть что, раздобудем в два счета. Аккуратненько поплаваем, типа рыбаки, да и аквалангом никого на реке не удивишь, сам знаешь, у меня с этим неплохо…

– Знаю, – проворчал Смолин. – Ихтиандр ты у нас, чего уж там… Да и я ради такого дела сам нырну…

– Ты ж нырял-то раза два…

– Четыре. Кое-какой опыт есть. Я сам полезу, – твердо сказал Смолин. – Если найдем, я сам полезу. Я с детства слышу про этот долбаный броневик, с пионерского светлого детства… Даже реферат сочинял в пятом классе к какой-то дате, как сейчас помню…

– Думаешь, стоит?

– Стоит, – сказал Смолин. – Не бог весть какое свершение, вы, в случае чего, подстрахуете… Я его должен увидеть сам, понимаешь? Исторический броневик.

– Да ладно, ладно… Только вот что, Вася… На сей раз делим поровну. Согласись, ситуация требует. Сейчас не ты рулишь и организуешь, нам процент отстегивая, а я, собственно говоря, в одиночку и нарыл.

– Ценю твое благородство, – кивнул Смолин. – Мог бы и в одиночку шукать, никого не посвящая…

– Ну, мы ж – старая команда, – усмехнулся Кот Ученый. – Уж если мы начнем по углам сальце растаскивать и жрать в одиночку… Но все равно, Вася, дело такое, что требует доли.

– Да ради бога, – искренне сказал Смолин. – Я разве против? На всех поровну, коли уж специфика такая… Я разберусь с ментами и сгоняю в Предивинск за копанкой, а вы, соответственно, тем временем готовьте лодку и аппарат.

– И еще знаешь что? – улыбнулся Смолин.

– Что?

– Мы найдем броневик.

– Да уж надеюсь…

– Нет, Вадик, ты не понял, – сказал Смолин. – Есть там саквояж или нет, если мы найдем броневик – а куда ему, собственно, деться-то из реки? – мы его найдем широко и гласно, с большим шумом, с сенсациями падкой на подобные сюрпризы бульварной прессы, с телекамерами и прочей бодягой… Усекаешь?

– А – зачем?

– Что-то мне на старости лет возжелалось рекламы, огласки и прочих неосязаемых меркантильностей. Представляешь заголовки? Благородные возвращатели… – Смолин посерьезнел: – Слушай, ты все это, – он кивнул на рассыпанные по столу бумаги, – изучил?

– Абсолютно.

– Про саквояж только здесь упоминается?

– Ага, и нигде больше.

– Господи, прости, – пробурчал Смолин, аккуратненько выдирая страницу и сворачивая из нее некое подобие кулечка. – Не такой уж это научный и культурный раритет, чтобы переживать. Так что без лишнего чистоплюйства, не интеллигенты, чай…

Он щелкнул зажигалкой и поднес огонек к верхнему краю «кулька», держа его горизонтально. Высохшая за шестьдесят с лишним лет бумага занялась моментально, высоким бездымным пламенем, взметнувшимся поначалу так яро, что Смолину пришлось отшатнуться. Быстро исчезали темно-коричневые «яти» и «еры», таяли строчки покаянных раздумий. Когда пламя приблизилось к пальцам, он уронил пылающий кусок в пепельницу, а потом придавил пепел торцом зажигалки.

Не было ни угрызений совести, ни моральных терзаний, он не чувствовал себя ни преступником, ни выродком. Сокровища – остались они на дне или нет – были, строго говоря, ничьи. Хозяин покинул этот мир давным-давно, его сыновья – тоже, а наследники продавали фамильные бумаги совершенно добровольно, трезвые, вменяемые. В конце концов, чистой случайностью оказалось, что записи попали в единственное место на земле, где их смогли понять. А государство, которому по закону положено отдавать некую долю… Будем циничны: государство это своих граждан имело разнообразными способами столько раз, что можно разок отплатить ему той же монетой.

– Благостно, – кивнул наблюдавший за его огненными забавами Кот Ученый, наверняка обуреваемый теми же нехитрыми мыслями.

– Только не надо загораться раньше времени, – буркнул Смолин угрюмо, – чтобы не переживать, если что. Будем считать, что золотишко могли вынуть энкаведешники или просто случайные везунчики лет тридцать тому…

– Ладно, – охотно согласился Кот Ученый, – будем пессимистами, трудно что ли…

– Ну конечно, – сказал Смолин, – пессимистам жить легче, точно тебе говорю. Когда заранее не ждешь ничего хорошего, и разочаровываться не приходится…

Глава 2

Пляски вокруг кортика

Существовала, конечно, теоретическая возможность, что те самые компетентные органы в лице некоего продажного майора поставили на прослушку и его новехонькую, две минуты как активированную «симку». Однако что-то плохо верилось в такую расторопность помянутых органов: это же не голливудский блокбастер. К тому же против Смолина сейчас действовал не потенциал конторы, способный при иных условиях проявить нешуточную мощь, а один-единственный купленный козел, что, разумеется, возможности оборотня сужает…

Так что Смолин, не терзаясь манией преследования, преспокойно набрал номер и, когда собеседник откликнулся, начал разговор убитым голосом:

– Сергей Леонидыч? Смолин некто… Я вас вынужден огорчить. Нет, не потому, что не достал… Как раз наоборот, достал, и великолепнейшую штуку, именно то, что вам требовалось. Беда только, что эту штуку у меня совершенно беззаконным образом менты забрали… Да, вот именно. Прицепились к моему парнишке – ну, вы его помните – который по дурости провокаторам в штатском продал примитивный морской кортик… нет, вы-то тогда брали добрый, сталинский, а им он толкнул современную железку. Обыск устроили, выгребли все мои предметы … Да, я и сам прекрасно понимаю, что обязаны будут вернуть, но когда это еще будет, вы их знаете… А вам, я помню, срочно… Но что же тут поделать, натуральнейший фарс-мажор с упором на первое слово… Я-то, сами понимаете, все выполнил четко, что заказывали, то и раздобыл оперативно – подлинное, великолепное просто. А дальнейшее, вы ж понимаете, предвидеть никто не мог. Ну, понятно, именно в таких предметах и кроется главная угроза, смешно их и сравнивать по степени опасности с какими-то жалкими автоматами-гранатами… Самое обидное, что времени осталось мало, и вторую такую мне уже в сжатые сроки не достать, такие вещи определенного времени требуют…

Закончив разговор, Смолин откинулся на спинку сиденья и цинично ухмыльнулся. Легко было представить, что за паническая злость воцарилась сейчас в паре-тройке достаточно высоких кабинетов областной администрации. Через три дня в славную Шантарскую губернию ожидается с визитом весьма значительный федеральный деятель. Как повелось со времен первых бюрократов, то есть наверное, с Древнего Шумера (или где там еще чиновничество оформилось как класс?), высокого гостя надлежало принять со всем пылом сибирского гостеприимства, тем более что власти областные кое о чем собирались визитера просить. А поскольку достоверно было известно, что главное хобби у гостя – императорский российский холодняк, то знающие люди из «белого дома» моментально кинулись в первую очередь к Смолину.

Смолин, как обычно, не подвел. Поломавшись для приличия и посетовав на трудности ремесла и дефицит раритетов (когда это тароватый купец вел себя иначе?!), он безбожно задрал цену (у этих бабло не свое, не кровное, им его не жалко), зато, нырнув в свои закрома, и вещичку подобрал редкую, из особого фонда для таких вот случаев: не просто кортик российского авиатора, а наградной, с «клюковкой». Не «сборка», а подлинная вещица, дожидавшаяся своего часа.

Ну, и переправил кортик в магазинный сейф, чтобы потом не ездить. И укатила редкость вместе со всем прочим, небрежно сваленным кучей в какую-то мешковину…