Сергей Самаров - Департамент «X». Нано-убийцы Страница 4

– А что нам скажут?

– Узнаем, где матушка и что с ней случилось. У меня есть опасения, что в «психушке» мы ее не найдем. В районной больнице искать тем более нечего – но мы по пути и туда заглянем, чтобы не оставлять шансов пресловутому «а вдруг».

– У меня есть точно такие же опасения. Но отрицательный результат – это тоже результат.

– И даже более, может быть, важный, чем положительный. Совокупность косвенных улик может составить недостающую прямую улику.

– Не понял, – признался Геннадий.

– Наша задача, товарищ капитан, какая?

– Какая, товарищ полковник?

– Маму отыскать.

– Это понятно.

– Если мы будем уверены, что и матушку из деревни увезли неизвестно куда, то можно более обоснованно предположить, что это звенья одной цепи.

– Едем, – упрямо стиснул зубы Кирпичников-младший. – А это кто?

– Трудно сказать. Гости сюда редко наведываются... – Владимир Алексеевич даже слегка наклонился, всматриваясь вперед.

«Нива» уже преодолела половину дороги до грунтованного шоссе районного масштаба, которое уже можно было с полным основанием называть дорогой, но навстречу ей шел, как крейсер по морю, большой внедорожник, не слишком смущающийся трудностями снежной трассы, причем двигался на значительной скорости.

– «Ленд Крузер», – сказал Кирпичников-старший. – У моего генерала такой. И цвет такой же.

– Нет, – не согласился Кирпичников-младший. – Это «Лексус». Знак отсюда не вижу, но у «Ленд Крузера» клиренс[2] фиксированный, а у «Лексуса» пневмоподвеска. Смотри, какой он высокий – явно на пневмоподвеске идет.

– Значит, не генерал. И то я думаю, что здесь Виктору Евгеньевичу делать... Наверное, на площадке остановится.

Примерно в середине дороги, рядом с поворотом, бульдозерист, убиравший снег, сделал небольшую площадку, чтобы машины имели возможность разъехаться. На нее-то и обратили внимание отец с сыном, когда ехали к деревне. Но большой внедорожник и не думал останавливаться. Его водитель гнал и гнал вперед, уверенный, что ему уступят дорогу, хотя «Ниве» свернуть было некуда. Это уже походило на преднамеренный конфликт.

Геннадий остановился.

– Кто-то очень наглый.

– Что встал? Давай вперед, – приказал отец.

Сын послушно включил передачу и опустил сцепление.

Машины встретились, остановившись одна от другой не более чем в полутора метрах. Кирпичниковы вышли первыми. Обыкновенная водительская вежливость требовала от водителя «Лексуса» оценить ситуацию и остановиться на расчищенной площадке, чтобы пропустить «Ниву». Это нерегламентированное правило, и все водители стараются его соблюдать. Отец с сыном стояли и ждали, однако из большого внедорожника никто не выходил.

– Мне это не нравится, – сказал Владимир Алексеевич. – Между машинами не заходи, пошли по бокам.

Но едва они сделали по шагу, как все дверцы «Лексуса» распахнулись и на дорогу вышли четыре человека. Судя по манере держаться, они были очень уверены в себе. Все были среднего роста, но крепкие, выглядели спортивно. И без раздумий и сомнений двинулись навстречу офицерам. Владимир Алексеевич сразу обратил внимание на то, что только водитель был русским, остальные – кавказцы. Водитель, несмотря на зимнее время, носил на голове зеленую армейскую бандану, словно подчеркивая свой статус. Кавказцы были в спортивных шапочках. Судя по движениям, намерения экипажа «Лексуса» были явно агрессивными. Двойное преимущество в количестве могло сказаться на открытом пространстве, остававшемся между машинами. А рядом с двигателем «Лексуса», сбоку, был только узкий проход до высокого сугроба. Два человека встать рядом там не смогли бы. И потому, сразу верно оценив ситуацию, отец с сыном, не сговариваясь, одновременно торопливо сделали еще по паре шагов. Воспитанники одной боевой школы действовали и мыслили по схожей схеме. Их позиция была выгодна тем, что они не шагнули за ту линию, за которой начиналась теснота, а потому могли маневрировать, защищаться и наносить удары по полной программе.

Владимир Алексеевич все же надеялся, что будут соблюдены хотя бы какие-то приличия, которые в подобной ситуации сводятся к разговору, пусть и ведущему к драке. Но сейчас на это и намека не было. Водитель, держа в руке газовый баллончик и пытаясь привлечь к нему основное внимание противников, сразу попытался нанести удар ногой, который полковник Кирпичников легко блокировал, а саму ногу тут же прижал к высокому капоту внедорожника, оставив соперника стоять враскорячку – идеальная поза для нанесения самого болезненного для мужчины удара. Церемониться и проявлять благодушие Владимир Алексеевич не стал и нанес выпад предельно коротко и резко, с выбросом накопившейся энергии. Водитель пытался было выставить руку, чтобы блокировать удар, но лишь сломал себе палец; раздавшийся хруст был тут же заглушен диким воем.

Второй противник церемониться не стал, двумя руками отшвырнул водителя в сугроб и, выставив руки перед собой, бросился вперед. По его стойке Кирпичников-старший сразу определил борца-вольника, совершающего классический «проход в ноги». Отскакивать в этой ситуации бессмысленно – борец обладает цепкими руками и хоть за пятку, но ухватить успеет. К тому же бросок вперед – всегда более скоростное движение, чем отскакивание. И потому Владимир Алексеевич просто нанес встречный удар коленом в брегму[3]. Во всех спортивных единоборствах такой удар, естественно, запрещен, и потому спортсмены, даже специалисты по смешанным единоборствам, не приучены от него защищаться. Не сумел сделать этого и борец-вольник. Он как летел вперед, так и упал лицом в снег без движения. И полковник, наступив на него, двинулся дальше, чтобы обойти машину и оказаться за спиной у противников сына.

Геннадий тоже сразу понял, что имеет дело с борцами. К нему они тоже могли подступиться только по одному, и, чтобы этим воспользоваться, нельзя было отступать. Даже первый был намного мощнее и шире в плечах, чем капитан, и ладони имел, как экскаваторные ковши. Чувствовалось, что у него мощные, сильные, тренированные руки. А позади нависал еще более крупный соперник. Первый сразу встал в борцовскую стойку, слегка наклонившись вперед и выставив руки перед собой, желая схватить или за руку, или, если удастся, за шею, а там, в зависимости от обстоятельств, притянуть к себе или оттолкнуть.

Теснота прохода не давала возможности действовать корпусом. Но Геннадий сделал еще шаг навстречу, предпочтя пользоваться этим узким пространством и не выходить на открытое место. Он не стал заранее выставлять вперед руки, чтобы не дать противнику возможность сделать захват за рукав бушлата, но одновременно с шагом вперед резким ударом развел руки противника, протискиваясь между ними, и одновременно большими пальцами нанес резкий удар по глазам. Выдержать такой удар не сможет никто. Борец с ревом начал сгибаться, когда Геннадий врезал ему коленом в челюсть. Удар получился на встречном движении и потому оказался особенно мощным. Кавказец сразу потерял сознание, и локоть капитана Кирпичникова, совершив круговое вращение, бил уже по бесчувственному затылку. Но удар наносился автоматически, отработанным каскадом движений, и останавливать его было бесполезно.

– Что, драться тебя в армии научили? – похохатывая, спросил второй противник.

Этот был самый высокий и мощный из всех; он прекрасно осознавал свою силу и поэтому был абсолютно уверен в себе.

– Мы все учились понемногу, – спокойно ответил Геннадий.

– Ну-ну... Посмотрим, что ты сможешь сделать против чемпиона мира по панкратиону[4].

И он тоже попытался принять борцовскую стойку.

– Сынок, – сказал из-за спины чемпиона мира подоспевший полковник Кирпичников. – Мы служим в таких частях, в которых драться не учат. Нас учат только убивать. Тебе следовало знать это до того, как ты собрался вступить в драку.

На мгновение повисла пауза. Чемпион мира присел ниже. Он не ожидал, что окажется в окружении, и оттого слегка растерялся. Но ненадолго. Кавказец вдруг выпрыгнул с места, сразу взлетев на верх сугроба животом; съехал с него в обратную сторону, но быстро вскочил на ноги. Снег в поле оказался слишком глубоким даже для его длинных ног, но чемпион побежал, проваливаясь, падая и снова поднимаясь. Геннадий вытащил из кобуры пистолет и выстрелил в снег перед собой. Это заставило чемпиона вдвое увеличить скорость, хотя, казалось, на глубоком снегу это сделать невозможно.

– Эй, а как же говорят, что кавказцы друг друга не бросают? – крикнул ему в спину полковник. – Где твоя гордость, чемпион?

– Еще как бросают, – усмехнулся Геннадий. – Сплошь и рядом с таким сталкиваться приходится. Там, на Кавказе...

2

– Этих надо оттащить от колес, – кивнул полковник. – У меня нет намерения кататься по их ногам.

– Оттащим...

Геннадий поднял своего первого противника, начинающего приходить в себя, не без труда заставил его выпрямиться и ударом кулака свалил лицом в сугроб. Потом за плечи вдавил голову глубже в снег, ухватился за ноги и перебросил борца на другую сторону. Таким образом, пострадавший проезду не мешал. Этим же порядком вдвоем с отцом они отправили подальше от дороги второго противника Кирпичникова-старшего. Парень, кажется, совсем потерял способность двигаться; был в разуме, но из-за паралича конечностей сильно перепугался, хотя говорил почти внятно и просил не убивать его, потому что у него дома мама одна осталась и, кроме сына, помочь ей некому. А у первого противника, сознание которого было сильно помрачено болью от тяжелой травмы, вытащили из кармана ключи от машины. Отец протянул их сыну.