Андрей Негривода - Филин – ночной хищник Страница 4

— Аа-а-а-а, ш-шакалы! — Орал в горячке боя Батыр. — В кого стреляешь, иш-шак дурной? В воина-а стреля-аеш, да? Н-на, лови мой пуля, ш-шакал!..

11 часов (3 августа). Штаб.

— Они должны были выйти к дороге уже, как минимум, час назад. — Склонив голову к пудовым кулакам, проговорил Медведь. — Батя, дай двух-трёх человек, я вернусь на точку за Шахом и Батыром.

— Сиди, прапорщик. Самому тошно! Если потеряли Шаха — себе не прощу! Да ещё этот пацан совсем, Беслан Батыров. Дурак!

В дверь постучали. На входе стоял лейтенант-связист:

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться?!

— Ну!

— Из соседней части, ну пехота, передали, что на границе «зелёнки», десять минут назад, наш караван подобрал двух человек. Один без сознания от потери крови, видимо офицер, второй израненный весь, без ноги…

— Не мямли, лейтенант! — Взревел Батя.

— Оба живы! Второй в сознании. Просил передать, нам, что Шах и Батыр вышли. Это всё. Сейчас их на «вертушках» везут в Кабул, в госпиталь.

— Живы, черти! — Заорал Батя, и из глаз прожженного войной мужика брызнули слезы. — Слышишь, прапор! Медведь! Вышли они, выскочили из мясорубки, хоть и жеванные! Бери, Игорь, «пропеллер» и в Кабул, в госпиталь! Вперед! Пошёл!..

Август 1988 г. Отряд.

— Вот такая история, Филин. Наш Батырыч, как потом выяснилось, больше часа держал «духов» один — Шах был ранен, тяжело, почти сразу после ухода группы, а потом тащил командира, около двух часов, через горловину ущелья на себе. К тому времени летуны уже раздолбили НУРСами[6] эту сраную базу. У нас есть негласный закон, что с «работы» возвращаются все, и не важно «двухсотые» или «трехсотые». Вот и нёс Батыр командира. А уже на выходе из «зелёнки» наступил на «лягушку»[7]… Последние метров 300 волок Шаха за собой… У него ногу оторвало и осколками посекло всего… А на трассе их подобрал наш караван. Повезло… Около года Батырыч лечился, а потом написал рапорт Министру Обороны СССР с просьбой разрешить ему нестроевую службу в отряде. Батя поддержал. Ну а министр, Герою Союза отказать не смог. Батырыч с нами уже 7 месяцев. А вот Шаху повезло меньше. Списали нашего командира, вчистую списали. За «Белую тропу» наградили Орденом Ленина и дали капитанскую звездочку, на дембель. Пенсионер теперь наш Шах, но в отряде почётный гость. Приезжает иногда… Вот так, командир.

Закурили. Андрей был потрясён.

— Что? Пойдем, что-ли, Филин, с братишками знакомиться…

— Постой, Слон. Ты ничего не рассказал о себе и о вашем «Медведе».

— Медведь… — Произнес Слон, снимая куртку «комки» и, оставаясь в майке-тельняшке. — Игорёк Барзов. «Старый прапорщик»… Он, вот, уже два года и.о. комвзвода, должность-то офицерская. Он в отряде уже пять лет. Два срока в Афгане, сначала срочная, потом прапором, из бригады спецназа ВДВ. Оба срока в разведке. Орден «За службу Родине в ВС СССР» третьей степени, два Ордена Красной Звезды, МЗО, МЗБЗ[8], афганская медаль «От благодарного народа». Но, это всё мишура — он боец, ВОИН! Таких сейчас мало. Понимаешь?

Слон говорил с такой горячностью, что Андрей понял — он действительно любит Медведя. Той самой, крепкой, солдатской любовью.

— Понял. — Задумчиво произнес Филин. — Послушай, Слон, у тебя на плече наколка «ТВАКУ». Я действительно знаю, что это такое или совпадение?

— Да уж, наверное, знаешь. — Усмехнулся Слон. — Я действительно учился в Тбилиси, и почти закончил артиллерийское училище. Отчислили с 4 курса за драку с комвзвода…

— А дальше?

— Дальше? Дальше 2 срока за Речкой, потом отряд.

— Во взводе есть бойцы со званием постарше сержанта, почему «замок» ты? Потому что ТВАКУ[9]?

— Да нет — это в прошлом. Просто, я в отряде уже 4 года, а остальные меньше. И потом, Филин, я уже 12 лет в Армии. Подустал. С Батей у нас договор — придёт новый взводный, я ухожу на дембель. Должность замкомвзвода — это должность Медведя. Но вот, попал Медведь на коечку. Вернётся — я ухожу в запас, контракт-то давно уж как закончен. Да и семью хочется создать. Так что, до возвращения Медведя — я твой замок, а там… Как повезёт. В группе должно быть ровно 14 боевых единиц, потом поймешь почему. Ну, пошли, что ли?..

Октябрь 1988 г. Командировка.

Заматерел Андрей за время, прошедшее, с момента первого его знакомства со взводом. Два месяца самоистязания кроссами, полосой препятствий, рукопашкой и т. д. и т. п. Стыд заставлял его! И не вина Андрея, что он был самым младшим по возрасту и что весь его армейский опыт — 4 года училища. Но, ведь, он офицер! А каково быть командиром, единственным не «краповым» во взводе? «…Хотя бы в этом быть равным — остальное придёт…» — думал Андрей. А вот ребята его зауважали, за упрямство и упорство, ведь до Крапового Берета каждый из них шёл по 6–8 месяцев, а он решил получить его через два. Абсурд! Но, к началу октября, к всё приближающемуся экзамену, засомневался в невыполнимости этой идеи даже такой законченный скептик как Бандера.

«Да хер его знает, может и получит Берет пацан — уж очень его жаждет…»

…Весь экзамен Андрея проплыл мимо как в кино: двадцатикилометровый марш-бросок, по оврагам, да через болото, да в полной выкладке; спецполоса препятствий и сразу же на стрельбище, стрельба из пистолета, АКМС, РПГ-7. И всё по временным нормативам, под зорким наблюдением «краповых» офицеров. Дальше, движение по азимуту, на незнакомой местности… А вот за самое окончание экзамена Андрею было стыдно, до слез… Вконец измотанный претендент на Берет, должен был выйти на рубеж и схлестнуться в рукопашке с тремя «краповыми» по очереди. С первыми двумя, Андрей совладал, не без труда, но справился. А вот третий ему достался Бандера… Жестокая рубка продлилась больше 2 минут… Для людей понимающих в рукопашном бое — это почти вечность… Улучив момент, Андрей, хлёстким уракен-бараи рассёк сержанту бровь. Лучше бы он этого не делал! Громадный, пудовый кулачище Бандеры долбанул Андрея по темечку и… И Андрей ляпнулся задницей в лужу, в прямом смысле слова. Он сидел в луже и ничегошеньки не соображал, руки-ноги стали пароллоновые и абсолютно не подчинялись командам мозга.

— Зачёт принят. — произнес рефери-майор. — А ты, Бандера, хоть своих бы не мочил, как «духов». А грохнул бы взводного, своего же, что тогда?

— Да ладно, Гиря, я же не специально. Ну не могу я когда, мне же, юшку пускают, сдержаться. А он ничего, подходит. — Это уже об Андрее. — Боец, хоть и соплив ещё, но боец!

К Филину потянулась лопатообразная ладонь, чтобы помочь подняться. А вот это зря! Отработанным, до рефлекса, айкидошным захватом Андрей опрокинул сержанта на землю и взял на болевой.

— А ведь подходит, а Гиря! — Орал Бандера от боли. — Хитёр, а? Не силой, так хитростью, а! Пусти, Филин, пусти, говорю, всё!

Андрей отпустил и почувствовал, что подняться сил уже не осталось. И тут, какая то сила вознесла его на ноги — это Бандера, одной рукой, за шиворот, поставил лейтенанта на ноги.

— Ай, молодца-а, Филин! Ну, теперь ты наш, командир, наш «краповый», поздравляю Филин!

Вот так лейтенант Проценко стал Филином. Есть что вспомнить…

…А Берет ему вручал Батя, грохнув по традиции кулаком в грудь, до звёздочек в глазах… Это было в начале октября. А через две недели между ними состоялся разговор:

— Давай Филин, садись. — Сказал Батя, вошедшему в кабинет Андрею. — Разговор есть, для начала. Потом приказ. Но, сначала разговор!

Что-то мучило командира. Это было заметно. Никогда не делавший лишних движений, как кобра в засаде, сейчас Батя отмерял шагами метры своего кабинета.

— Ты где на мою жопу взялся, а? — прозвучавший вопрос поставил Андрея в тупик.

— Не понял, Батя?

— Что ты не понял? Не понял он! — Батя нервничал, сильно нервничал. — Сейчас я задам тебе пару-тройку вопросов, а потом мы поговорим. Ты знаком с майором Фатеевой Л.Р. из Одесского УКГБ.

— Это наша соседка, тётя Лариса.

— Тётя Лариса! Ладно! А вот, скажем, с майором Беспалько?

— Это наш особист в училище, а что?

— А то, дурень! Ты уже офицер, а так ни хрена не понимаешь!

— А что я должен понимать-то?

— Ну ладно… У меня тут состоялся, было намедни, разговор с полковником из оч-чень хитрых структур. Так, за бутылкой чая. Больше полусуток говорили. Может, тебе и знать-то этого не стоит, но мы «краповые»… Короче, слушай. Комитет на тебя имел виды уже очень давно, эдак годов с 15-ти, когда твоя тётя Лариса, старший переводчик Одесского ОКГБ, поняла, что твой английский, в твои годы, находится на несколько порядков выше. Потом, Золотая медаль в школе. Я не говорю о побежденной олимпиаде, союзной(!), от МВТУ им. Баумана, по физике-математике. Ты и, правда, так умён, Филин?

— Просто люблю считать.

— Любит он! 19 баллов при поступлении в ОВАКОЛУ при конкурсе 17 человек на место! Беспалько принял тебя под свою опеку уже в училище… Все твои похождения: драки, самоволки, девки в казарме — всё это прикрывалось именно им. Твой Красный диплом — он твой, без помощи Комитета. Но, для них, это был ещё один плюс. Для них… И твоя любовь с Катенькой Елигиной, тоже полностью отслеживалась ИМИ… А вот твоё распределение в отряд было уже целевое. Поступил приказ, и я тебя принял. Не скрою, только после приказа — меня взводным устраивал Медведь, но ты оказался не обычным протеже. За два месяца получить Берет — это, поверь мне результат! Думаю, ты был бы нашим. Но, есть еще одно «но». А вот сейчас слушай, Филин, внимательно… Уж не знаю какие там перспективы тебе готовили, но видимо, по ходу, что-то изменилось… Колю Караманова помнишь?