Сергей Самаров - Остров Вальгалла Страница 4

Но старший лейтенант сразу убедился, что неправильно понял ситуацию еще при рассказе Макиавелли. Сам Станислав видел пользу в подобных организациях, но в том случае, если они будут воспитывать тех, кому действительно не хватает мужского характера. Здесь же собрались люди, у которых подобный характер был. Каждый смотрел жестко, каждый давал оценку себе и стоящим рядом, каждый отличался самоуверенностью и сильным характером. Этих воспитывать не нужно. Эти сами кого угодно могут воспитать и сломать. Такой вывод можно сделать, только глядя на упрямо насупленные брови и крепкие руки большинства курсантов. Сам Ратилов, не отличающийся богатырской фигурой, проигрывал почти всем. Тогда зачем они сюда пришли? Что понадобилось им в «Вальгалле»? И по возрасту большинство, похоже, только на год-два моложе самого Станислава. Поздно уже к армии готовиться. Тогда что им нужно? Этот вопрос еще стоило понять и разрешить. Пока же было ясно только одно: «Вальгалла» – не школа для малолеток, какой она представлялась изначально.

Случайно Ратилов подслушал обрывок разговора двух парней.

– Я до конца пойду… И дойду, – сказал один.

– Давай, давай… – насмешливо заметил второй. – А миллион все равно мне достанется.

– Посмотрим, кому достанется. Мы и таких тоже ломали…

– Главное, чтобы нас до этого не сломали. – Второй был более рассудительным и видел минусы там, где первому грезились только плюсы. – Слышал я, здесь многие до миллиона не доживают…

– Ты бабушке своей это рассказывай. Может, напугаешь… А я до конца дойду.

Этот разговор уже что-то подсказал. Наверное, кто-то пришел в надежде заработать миллион. Но, конечно, не все. У других могут быть и свои цели. И, чтобы понять ситуацию, требовалось и эти цели узнать и оценить.

– Ратилов… – донесся голос из переговорного устройства системы «шеф – секретарь», что стояло на столе перед бухгалтером.

Точно так же вызывали и остальных. Значит, дошла очередь.

И Станислав шагнул к двери…

– Ты у нас иногородний… – глядя в свои бумаги, сказал человек из-за стола, сразу показывая, что на вежливое обращение курсантам рассчитывать не приходится. Но это, видимо, была просто такая манера разговаривать – грубовато-добродушная. – И какими же ветрами?..

– Я родом отсюда. Девять лет назад уехал. Отца по службе перевели, как только я школу окончил.

– Сейчас тебе… Двадцать семь?

– Через полгода будет. Пока еще двадцать шесть.

– Стало быть, имеется вернуться намерение?

Этот вопрос был сказан скороговоркой, и задал его человек мимоходом, словно ответ его мало интересовал.

– Намерение есть.

– Понятно. Отец где служил?

Спрашивающий пока относился к старшему лейтенанту только как к одному из общего потока. И это естественное отношение. Охватить взглядом сразу всех и увидеть при этом не толпу, а личности, невозможно.

– Военный. Танкист.

– По стопам отца идти не захотел?

– Хотел, но у меня с математикой всегда было плохо. На экзамене в училище не прошел.

– И отец помочь не сумел?

– Я не захотел.

– А потом чем занимался?

– Последнее место работы? – добавил свой вопрос второй, сидящий у торца стола.

– В армии служил. Контрактник. Контракт кончился три месяца назад, надо устраиваться.

– Служивый, это хорошо… В каких частях?

– Спецназ ГРУ.

– Солидно, – баском усмехнулся третий. – Я в спецназе ВДВ служил. Старшим прапорщиком. Нас пугали вашей подготовкой. Говорили, что никто так терпеть не может, как вы.

– Правильно пугали, – согласился Ратилов. – Нас тоже пугали. А мы терпели. Потом привыкли и пугаться перестали.

– Воевал?

– Северный Кавказ…

– Чечня?

– И Чечня, и Ингушетия, и Дагестан.

– Хорошо. По национальности-то ты кто?

– Русский.

– И это тоже хорошо. Награды есть?

– Медаль «За боевые заслуги».

– Значит, там терпел, будешь теперь здесь терпеть? У нас терпеть придется больше, чем в спецназе, учти…

– Буду терпеть, – мрачно подтвердил старший лейтенант.

– А для чего тебе это нужно? Ну, приходят тут разные крутые – себя испытать. Или экстремалы, которым сдуру острых ощущений хочется и денег не жалко. А ты-то уже испытан. После Северного Кавказа куда еще лезть!

– Мне миллион нужен, – еще более мрачно объяснил Ратилов. – Миллиона мне мало, но хотя бы миллион… Это тоже что-то. Больше я нигде столько заработать не смогу. И нужна работа. Хорошо оплачиваемая…

– Зачем тебе сразу миллион?

– У меня ребенок болеет. Мне нужны деньги на лечение. И я их получу.

– Упрямый? – с какой-то даже угрозой в голосе спросил четвертый, глядя из под густых бровей. – Упрямых мы здесь уже видывали…

– Упертый. Так будет точнее. – Старший лейтенант отвечал без улыбки и уверенно, опустив при этом голову, словно бы показывая характер. – Если я чего-то очень хочу, я упираюсь, и меня трудно свернуть с пути. Но мне нужна мотивация. В данном случае она у меня есть.

– Что же ты, такой упертый, не сумел в военное училище поступить? – спросил первый.

– По той же причине. Там у меня мотивации не было. Отцу хотелось, а мне не очень. Я больше гуманитарий, чем военный. Я и сейчас учусь заочно на историческом в университете.

– Гуманитарии обычно в коленках слабы, – заметил третий.

– Не жалуюсь на коленки. Твердо стою.

– Из всего нынешнего набора ты по весу самый легкий. Тебя от миллиона быстро ототрут…

– Это делать я сам умею.

– Ладно. За свои деньги лезешь. Нам это не столь важно. Как узнал о «Вальгалле»? Кто-то посоветовал?

– Да. Друг детства рассказал. Он сам хотел, но у него с финансами туго. Не потянул.

Друг детства в данном случае существовал в действительности и при необходимости готов был подтвердить сказанное. Об этом позаботился капитан Маковеев. И друг этот, как был уверен Ратилов, человек надежный, ни с какими силовыми ведомствами контакта не поддерживающий, и потому не может вызвать опасения.

– Хорошо иметь друзей, дающих дельные советы. Значит, ты со всеми условиями согласен? Документы подписал?

– Я согласен со всеми условиями. И документы подписал.

– Тогда до «вводной лекции» свободен.

Старший лейтенант едва сдержал себя, чтобы не развернуться по уставному. Он даже движение такое начал, но затормозил и развернулся обычным образом, как разворачиваются гражданские люди. И вышел. И уже в приемной услышал, как в кабинет вызывают следующего курсанта. Кажется, предпоследнего или последнего. Всего в списке было сорок два человека…

При подготовке к «выводу» предстоящий обязательный разговор в приемной комиссии обсуждался особенно тщательно. Предполагалось, что уже этот разговор может стать основательной проверкой курсанта «на вшивость».

Понятно было, что если в «Вальгалле» не все чисто в отношении закона, то к иногороднему обязательно будут присматриваться особенно внимательно, поскольку иногороднего труднее проверить и в «Вальгаллу» будут «вводить» агента предположительно именно так. То есть после двух провалов так выводить легче и надежнее. Но все прошло на удивление гладко и без какого бы то ни было напряжения.

«Вводная лекция» должна была состояться в актовом зале, куда всех повела бухгалтерша. Хотя актовым этот зал назвать было сложно. Просто большая комната с несколькими рядами стульев, выставленных в длину со стороны внутренней стены. И один письменный стол, тоже покрытый зеленым сукном, поставленный у одного из широких окон. Станислав сразу оценил расстановку в этом так называемом зале. Слушатели будут сидеть лицом к свету, а говорящий – затылком. Следовательно, человек, проводящий «вводную лекцию», будет видеть все обращенные к нему лица, сам оставаясь в тени. Это уже явная расстановка сил для осуществления контроля. Должно быть, в школе «Вальгалла» преподаватели опытные и свое дело знают. Уже с первой лекции началась невидимая психологическая обработка курсантов.

Что же будет дальше?

Чтобы контролировать ситуацию и держать под присмотром всю комнату, Станислав сразу занял место в последнем ряду и даже слегка отодвинул свой стул к стенке, чтобы не оставлять за спиной прохода. Это была привычка спецназовца – не оставлять кого-то за спиной. Глядя на него, точно так же поступили еще несколько человек. Проход за спинами оказался перекрытым. И вообще большинство курсантов старалось сесть на задние ряды. Это тоже было определяющим фактором, показывающим, по большому счету, неуверенность людей в себе и их нежелание брать на себя роль лидера, а вовсе не природную скромность. Скромность здесь никто, кстати, не демонстрировал. А наоборот, большинство старалось демонстрировать чуть ли не развязность и самоуверенность. Но уже одно желание сесть на задний ряд говорило о том, что в действительности эти люди видят себя ущербными и показная наглость является не чем иным, как самозащитой от наглости других.