Александр Звягинцев - Стабильное неравновесие Страница 4

– Ну-у!.. Допустим…

– Для начала нужно купить, предположим, в Австрии или Германии замок, на худой конец – виллу и оборудовать их современными средствами связи. Купить можно, ну, скажем, на отпрыска какого-нибудь фон дер Фрица, вернувшегося в фатерланд из Южной Африки…

Оглядевшись, Павел Иванович протянул брату пластиковую карточку.

– Банк в Цюрихе. Подробности потом. Нас тоже не пальцем делали, брат! – добавил он в ответ на его удивленный взгляд.

– Ты все просчитал, Павел? – с тревогой спросил генерал.

– Все! – кивнул тот, глядя немигающими стальными глазами. – Помни только, что в моих расчетах ставка на тебя и твоих людей весьма крупная…

– Ты мне так и не ответил: кто это «мы»? – напомнил генерал.

– Мы, те, для которых Россия – не гостиница для временного проживания, а родной дом на все времена! – ответил старший и добавил: – Решай сам, брат!..

– А если раскрутится история с группой Сарматова со всеми вытекающими из этого последствиями?..

– Я пока у Хозяина в силе! – как-то горько скривил рот Павел Иванович. – Но подстраховаться все-таки надо… Шумит, говоришь, отмороженный капитан, как его?..

– Савелов! – подсказал генерал. – Он, понимаешь, зять Николая Степановича…

– Из «Атоммаша»? – удивленно поднял брови старший. – Интересно!.. Николай Степанович человек нам не чужой… Ты вот что, потолкуй у себя там с народом, и не тяните. Короче, доставь мне представление на этого капитана к Звезде Героя, что ли. В конце концов, твой Сарматов пишет, что правительство непримиримых ликвидировано… Так что доклад его можно трактовать и как успех операции.

– Круто! – выдохнул генерал. – Савелову заткнем рот Звездой, а если Сарматов притащит американца, расскажем ему сказку про звонок из Кремля?

– Если он упрется, то рассказывать сказки ему следователь будет, – нахмурил брови Павел Иванович. – Ведь ему можно сказать, что задание провалено, группа практически погибла, а одного офицера он сам зарезал, о чем и пишет в донесении. Работал он, дескать, грубо, едва не спровоцировал военный конфликт с Пакистаном и не сорвал Женевские переговоры… Сам видишь, брат, какой букет! Но… – Павел Иванович сделал паузу, поднял указательный палец вверх и продолжил: – Лучше бы, конечно, чтобы он не дошел до следователя!.. В крайнем случае, думаю, что договориться мы с ним сможем. Дадим и ему Звезду Героя, он, по-моему, давно ее ждет, – глядя в глаза брату, тихо произнес наконец Павел Иванович.

– Ждать-то он ее не ждет, а вот заслужил давно… – ответил генерал, и в голосе прозвучали горделивые нотки.

Восточный Афганистан

25 июня 1988 года

Поблек над кронами деревьев серп месяца, и на влажную от росы траву легли рассветные сумерки. Остроконечные заснеженные вершины гор зарделись ярким розовым пламенем. А группа все шла и шла.

Впереди «зеленка» заметно поредела и перешла в предгорье, покрытое чахлыми кустами. Сарматов беспокойно оглянулся и стал к чему-то принюхиваться.

– Что, командир? – тревожно спросил Алан.

– Запах какой-то чудной! – ответил тот и показал рукой направление, откуда, как ему казалось, доносился этот самый запах.

– Ничего не чую! – пожал плечами Бурлак. – Показалось, видать, тебе, командир…

– Возможно!.. Но на всякий случай погуляйте по местности и разведайте, что к чему! – приказал Сарматов.

Бурлак с Аланом мгновенно скрылись за деревьями, а Сарматов тем временем, отстегнув от запястья американца браслет, сказал:

– Покемарь пока, полковник, а я тебя от змеюк посторожу!

Янки мгновенно повалился в траву и моментально заснул.

Бесшумно передвигаясь от куста к кусту, Бурлак с Аланом вышли к краю «зеленки». Перед ними распластался сбегающий склон, который в утренних сумерках издали был похож на огромное алое полотнище.

– Ну и нос у командира! – восхищенно произнес Бурлак. – За километр «дурь» чует!..

– Слушай, это плантации Абдулло! – утвердительно сказал Алан. – Здесь можно нарваться на «духов»! Так и есть! – воскликнул он, поднося к глазам бинокль.

В окулярах просматривались сплошное полотнище цветущего мака и укрытый под деревом навес. Рядом с ним были привязаны два ослика, и неподалеку, сидя на земле, спал вооруженный автоматом человек в круглой афганской шапочке-пакуле.

– Посмотрим, что этот хмырь стережет? – предложил Бурлак, взглянув в бинокль. – Может, лепешкой разживемся… Меня от мяса уже с души воротит.

– Постой! Сперва у командира надо добро получить! – осадил его Алан.

Выслушав Алана и Бурлака, Сарматов растолкал спящего американца.

– Топаем дальше, полковник! – сказал он, защелкивая на его запястье браслет наручников.

Вскоре перед глазами идущих открылся прекрасный вид на плантацию цветущего опийного мака.

– Бурлак, побудь с американцем, а мы с потомком хазаров погуляем пока! – приказал Сарматов и, сняв со своей руки браслет наручников, защелкнул его на руке Бурлака. – Будет дергаться – залепи ему рот и выруби, но слегка, не переусердствуй смотри!

– Может, не стоит, командир, туда соваться? Еще, не ровен час, обнаружим себя! – заметил Алан.

– Стоит! – ответил Сарматов. – Взять бы нам живым «духа» и узнать у него, где наших искать, а то идем неведомо куда!..

Выглянув из кустов, Сарматов сделал Алану знак, и тот, зажав в зубах нож, ящерицей пополз к дремлющему у навеса «духу». При его приближении тощие облезлые ослики шарахнулись в сторону, «дух» прикрикнул на них и снова погрузился в сон. Оказавшись за его спиной, Алан зажал ему рот и, сильно ударив ребром ладони по затылку, свалил на землю.

Заглянув за плетеное ограждение навеса, Алан помахал притаившемуся в кустах Сарматову.

– Командир, здесь славяне! – прошептал Алан, когда командир подошел. – Наши пленные, слушай!

Под навесом спали, скорчившись в немыслимых позах, три похожих на скелеты человека в лохмотьях, сохранявших еще признаки бывшего солдатского обмундирования. Сарматов приподнял руку одного из них и прочел на тыльной стороне ладони татуировку: «Вася. Псков».

– Эй, Вася, проснись! – стал хлопать его по щекам Алан, но в ответ услышал лишь тягучий, со всхлипываниями храп и увидел, как судороги забегали по мертвенно-бледному отечному лицу спящего человека.

– Отстань от него. Что, не видишь, что ли, они «дури» нажрались! – остановил Алана Сарматов. – Их уже не спасешь, при наркоте Абдулло рабами стали. Этих пропавших своих сыновей Родина-мать уже не дождется, а жаль – пацаны совсем!..

– Опиум-сырец! – показал Алан на кусок липкого вещества грязно-коричневого цвета, прикрытый кусочком промасленной газеты с арабским шрифтом.

На голове одного из спящих парней была круглая афганская шапочка, а на плече красовалась татуировка со скрещенными парашютами – фирменная эмблема ВДВ. Сарматов приподнял его заросшую, давно не мытую голову, тот пришел в себя и, дико вращая красными белками глаз, выкрикнул:

– Аллах акбар!.. За Родину!.. За Сталина! Ура-а!

Алан занес кулак, чтобы прекратить его выкрики, но парень тут же замертво повалился на грязную циновку и погрузился в глубокий сон.

– Оставь их! – повторил Сарматов. – Попробуем «душка» поспрошать…

Очень скоро пришедший в себя «дух» затравленно смотрел на невесть откуда взявшихся людей, склонившихся над ним.

– Где Абдулло? – спросил его на фарси Алан.

– Скоро будет здесь! – ответил тот, не сводя взгляда со смотрящего на него дула «стечкина». – Хозяин ищет гяуров… парашютистов шурави, за которых назначен большой бакшиш.

– Кто те люди? – Алан кивнул под навес.

– Гяуры!.. Рабы Абдулло… Они совсем больные от терьяка… совсем плохие рабы! Один из них офицер… Он принял веру пророка Мухаммеда, да будет благословенно имя его, но вместе с Абдулло пьет самогон и не соблюдает законы шариата…

– Где шурави? – перебил его Алан.

– Пять дней на коне рысью ехать, – ответил тот и мотнул головой на запад, подумав, добавил: – В горах говорят, танки шурави скоро придут в кишлак Таганлы – два дня на коне скакать…

У навеса Сарматов заметил большую бутыль с мутной жидкостью, понюхав, он поднес ее ко рту духа.

– Пей, «душок», чтобы мозги отшибло! – приговаривал майор. – Шило не ахти, но извини!..

«Дух» попытался вскочить, но Алан придавил его к земле и насильно влил в горло самогон.

– Хватит! – остановил Алана Сарматов. – А то он к этому делу непривычный, еще, глядишь, дуба даст!

Между тем человек в пакуле вышел из-под навеса на полусогнутых ногах и, практически не просыпаясь, стал мочиться на одну из его опор.

Сарматов повалил и его на землю и вылил в горло остатки самогона. Тот жадно проглотил обжигающую жидкость и, выкрикнув что-то нечленораздельное, отключился.

– Думаешь, у них память отшибет? – с сомнением спросил Алан.

– Если есть шанс грех лишний на душу не брать, то лучше его не брать, потомок хазаров! – сказал Сарматов. – Все, глядишь, в мире ином зачтется… А что до инструкций, их на все случаи не придумаешь!