Андрей Таманцев - Двойной капкан Страница 4

— Я — Третий. Мы на месте. Все в норме. Один холодный, пять теплых… Нет, не мы, сам… Есть, ждем.

Он выключил рацию, оба спрятали «калаши» под куртки и уселись на верстаке, покачивая ногами в обычных белых кроссовках. Ну чисто студенты-практиканты.

— Чего ждем-то? — спросил я.

Ни один, ни другой не ответили. Грамотные студенты.

Некоторое время было непривычно тихо, лишь покрякивали над Чесней перелетные утки. А потом вдруг в столярке потемнело, и начался прямо-таки американский вестерн. В дверном проеме возникли Мишка Чванов, Артем и Борисыч с двустволками на изготовку, а позади маячил Костя Васин с вилами. Другого оружия, видно, для него не нашлось.

— Руки вверх, суки! — заорал Мишка, переводя стволы с моих гостей на студентов.

— Двенадцатый калибр, картечь, суки, кишки наружу! Руки вверх и никаких лишних эмоций!

Студенты соскользнули с верстака, перекатом ушли по углам, в их руках тускло блеснула сталь автоматов. Я едва успел прыгнуть между ними и поднять руки.

— Отставить! Убрать стволы! Здесь свои! Мишка, твою мать, я кому говорю! Положи ружье на землю! Всем опустить оружие!

Мой истошный вопль дошел-таки до разгоряченного Мишкиного сознания, мужики опустили двустволки, а студенты, чуть помедлив, спрятали «калаши».

— Серега, извини! Припозднились! — снова заорал Мишка. — Бабы, едри их, патроны спрятали! Пока нашли. Ты в порядке?

— В полном, как видишь, — ответил я, оттирая его к выходу. Но он успел рассмотреть столярку через мое плечо.

— Е-мое! Это чего тут было? Едрена вошь! Куликовская битва! Чего тут было, Серега?

— Ничего тут не было! — в свою очередь заорал я. — Быстро валите отсюда! Ничего тут не было, вас тут не было, ничего вы не видели и знать не знаете! Ясно?

— Понял, Серега, все понял! Нас тут нет и не было никогда! Все понято, Серега, будь спок! Пошли, мужики!

— Ружья спрячьте, вашу мать! — напутствовал я их. — Всю деревню переполошите! И Ольгу еще задержи, — крикнул я вслед Мишке.

— Бу сделано, Серега! Все путем, будь спок!

Этот ковбойский налет произвел на студентов некоторое впечатление.

— Гляди-ка! — заметил один из них. — Защищать прибежали. За что они тебя так любят?

— Они не меня прибежали защищать, — возразил я.

— А кого?

— Не кого, а что. Свои рабочие места.

— Надо же! — удивился второй. — Цивилизуемся! Они попросили у меня санитарный пакет и моток веревки, упаковали моих гостей, умело наложив перед этим шину на сломанную руку качка, заклеив пластырем его разрезанную ноздрю и перевязав обладателя черного пояса. Потом сложили в кучку их стволы и снова уселись на верстаке.

— И долго мы будем чего-то ждать? — спросил я.

— Минут десять, — взглянув на часы, ответил первый.

И верно, ровно через десять минут у ворот столярки затормозила неприметная серая «Волга» с московскими номерами, без всяких там мигалок и антенн спецсвязи. Из машины вышел человек в штатском — начальник оперативного отдела УПСМ — Управления по планированию специальных мероприятий — полковник Константин Дмитриевич Голубков.

…Через час, когда встревоженная Ольга, наконец, вернулась домой, в столярке уже ничто не напоминало о недавних событиях, а мы с Голубковым сидели во дворе на бревнах и вели неторопливую беседу. Но переход к этой беседе оказался нелегким.

Выслушав короткий рапорт одного из студентов, полковник раздраженно прервал мою попытку объясниться:

— Отставить! Я все слышал! Он жестом потребовал у одного из студентов коробочку рации, вышел на связь:

— Я — Первый, вызываю Пятого. Что там у тебя?

Таблеткой микрофона он пользоваться не стал, поэтому я услышал сквозь шум помех довольно отчетливый ответ Пятого:

— Стоит, где и раньше. Неподалеку от церквушки. Ждет. Зеленый «жигуль» шестой модели. Один. Ведет наблюдение из салона. Бинокль или бинокуляр с блендами.

— Контакты?

— Никаких. С полчаса назад подошел местный священник, поговорили с минуту.

Видно, спросил, кого тот ждет, или что-нибудь в этом роде. Все.

— Задача прежняя. Конец связи.

Голубков вернул рацию и коротко приказал:

— Действуйте.

Никаких дополнительных указаний не потребовалось. Студенты сноровисто транспортировали команду Шрама в их «Нивы». Лишь когда поволокли самого Шрама, пыхтя от тяжести — а трупы, они всегда почему-то тяжелые, — Голубков остановил их, обшарил карманы куртки Шрама и извлек какие-то довольно замусоленные бумаги.

— Так и есть. Справка об освобождении. Живет в Химках. В Химках, понял?

— Это важно? — поинтересовался я.

— Это самое важное, — ответил Голубков. Бандитские «Нивы» уехали. Голубков походил по столярке, беззвучно матерясь, потом остановился против меня:

— Ну? И что теперь делать?

Мне оставалось только пожать плечами:

— Вам видней. «Пожарную сигнализацию» с космической связью вы воткнули мне в расчете на такой случай?

— Совсем не на такой. На другой.

— На какой?

— Не гони. Придет время, узнаешь. Убивать-то зачем было?

— А вы не понимаете? — спросил я. — На моем месте вы долго раздумывали бы?

— Вообще не раздумывал бы, — буркнул Голубков.

— Так я и сделал.

— Ладно, — подумав, заключил он. — Убийство в пределах необходимой обороны.

Доказательство — пленка. Прослушка санкционирована. Проходит.

— Так-то оно, может, и так, — согласился я, — но ведь по прокуратурам и судам затаскают.

— Нет. Не можем мы тебя засветить. Особенно сейчас. Уладим.

— Как?

— Ты помнишь, какие слова высечены на Дельфийском храме?

— Вы говорили. «Ничего сверх меры». Сверх меры я ничего и не спрашиваю. А все, что касается меня, должен знать. Это был не наезд.

— Да, это была прокачка.

— Меня? Они и слова-то такого не знают.

— Тот, кто дал им этот заказ, знает.

— Кто?

Голубков не ответил.

— Ладно, ничего сверх нормы, — согласился я. — Кто их на меня вывел? Верней, не их, а заказчика?

— Мы. Через ментовскую агентуру. И хватит вопросов.

— Нет, — возразил я, — не хватит. Что теперь будет?

— Будет следующее. «Нивы» проедут в один подмосковный район, далеко отсюда.

Зеленый «жигуль» последует за ними. «Нивы» въедут на территорию завода стройматериалов и через полчаса выедут оттуда пустыми. Потом их найдут сожженными в глухом месте. А твоих гостей перегрузят в «вахтовку» и через задние ворота отвезут в надежное место. И они будут отсиживаться там столько, сколько нужно. Кроме Шрама, конечно. А утром с этого завода увезут на стройку в Южное Бутово шесть довольно массивных железобетонных балок. Думаю, что этот тип в зеленой «шестерке» даже заглянет на стройплощадку. И пощупает балки. А они будут еще теплыми. После этого у него уже не будет никаких сомнений в твоей личности.

Что и требовалось доказать. — Голубков подумал и добавил:

— На данный момент.

Я понял, что он больше ничего не скажет, смыл шлангом следы крови, чтобы Ольга ничего не заметила, и поинтересовался:

— Ребята сидели на базе ПВО, это почти рядом. А вы-то как оказались здесь так быстро?

— А я как раз к тебе ехал. На половине дороги поступил сигнал.

— Эти двое — боевое охранение?

— При нужде. Основная задача у них другая.

— Какая?

— Контроль твоих контактов.

Я решил зайти с другой стороны:

— Зачем вы ко мне ехали?

— Есть дело.

Но он не успел заговорить о деле, потому что подошла Ольга и с тревогой спросила:

— Что тут было?

— Да ничего, — сказал я.

— А почему Мишка и мужики с ружьями бегали?

— А кто их знает. Показалось, что гуси на перелет пошли. А это были просто чирки. Они даже ни разу не выстрелили.

— А где те люди?

— Уехали.

— Дали заказ?

— Нет, мы не сошлись в цене. И только тут Ольга обратила внимание на полковника Голубкова.

— Здравствуйте, дядя Костя. Вы порыбачить приехали?

— Ну, не совсем, — ответил он. У Ольги опустились руки.

— Опять! — только и сказала она.

— Оля, ты жена офицера, — мягко напомнил Голубков.

— Я жена деревенского столяра, — резко возразила Ольга. — И мне это нравится. Он давно не офицер, его разжаловали и вышвырнули из армии! <См. роман А.Таманцева «Их было семеро» (М., 1998).>.

Голубков покачал головой с седыми, коротко подстриженными волосами.

— Нет, — сказал он. — Нет. Русский офицер — это не должность. С нее нельзя разжаловать или уволить. Это призвание. — Он подумал и добавил:

— А может, правильнее будет сказать: судьба.

— Так что за дело? — спросил я, когда Ольга, не то чтобы успокоенная, но привычно смирившаяся, ушла в дом укладывать спать Настену.

Голубков ответил не сразу.

— Ты последние дни ничего подозрительного вокруг себя не замечал? Какие-нибудь новые люди или еще что?

— Да нет. Ну, кроме этих.