Кирилл Казанцев - Кладбище для олигарха Страница 4

Под ногами чавкали влагой опавшие листья, похрустывали камешки посыпанной гравием аллейки. Перспективу замыкал мрачный силуэт часовни. Временами Ларину казалось, что из-за памятников и ржавых крестов за ним кто-то наблюдает. То веточка треснет, то листва зашуршит. Но это вполне могли быть и звуки природы. Еще раз зашуршало.

Андрей остановился, замер. Из-за вековой липы на него блеснули два фосфоресцирующих глаза.

«Кот», – прищурившись, рассмотрел Ларин и продолжил путь к часовне.

Безымянная солдатская могила согласно инструкции находилась неподалеку от часовни. Осклизлые от недавнего дождя каменные ступеньки, массивная, сбитая из брусьев дверь, сложенный насухо из валунов фундамент, бревенчатые стены и островерхий шатер, увенчанный крестом.

Андрей стол под часовней, осматриваясь. За деревьями и невысокой каменной кладбищенской оградой он заметил поблескивающую в ночи крышу микроавтобуса. Просто отметил в памяти этот факт, а затем скользнул взглядом по прилегающим к часовне могилам.

«А вот и она», – Ларин сделал с десяток шагов и, нагнувшись, положил к оштукатуренному обелиску с пятиконечной звездочкой наверху букет полевых цветов.

И это нехитрое действие заставило Андрея задуматься. Уж не тонкий ли это намек, что и он, Ларин, один из бойцов, чье имя почти никому не известно, и что есть незримая связь между ним и неизвестным солдатом, лежащим в могиле, защищавшим свою страну с оружием в руках. Мысль была немного сентиментальной для решительного Андрея, но в чем-то и справедливой.

И тут Ларин краем глаза отметил, как невдалеке, метрах в двадцати от него, возникло и ширится какое-то мертвенное сияние. Он медленно обернулся и замер. Здесь, на старом кладбище, среди памятников и оград высился свежий могильный холмик с некрашеным, белевшим в ночи крестом и парой скромных венков. Именно над этим холмиком буквально из ниоткуда и материализовалось зеленоватым столбом свечение. Это было настолько неожиданно и отдавало такой махровой мистикой, что Андрей даже не мог пошевелиться. Ведь свету тут просто неоткуда было бы взяться: ни фонарей, ни прожекторов. Фосфоресцирующий столб неторопливо приобретал очертания человека.

Вскоре Ларин уже мог рассмотреть мужчину, стоявшего к нему спиной. Видение было немного размытым, переливалось. Но это точно был человек. И, как казалось Андрею, он уже видел его раньше. Призрак качнулся, словно под порывом ветра, и медленно поплыл над могилами. Ларин не верил своим глазам. Ничего подобного ему раньше видеть не приходилось. Если он и думал о таких вещах, то только в детстве, в том же пионерском лагере, когда дети рассказывали друг другу страшные истории.

Изображение было фотографически точным и объемным, если не считать размытостей, словно объектив находился в расфокусе. При этом призрак Андрея был полупрозрачным. Ларин видел сквозь него переливающиеся огоньки поселка Никитина Грива.

– Глюк, – тихо вымолвил Андрей, но при этом почувствовал, как в груди холодеет.

А ведь он не верил ни в полтергейст, ни в призраков, ни в летающие тарелки, ни в зеленых человечков. Ларин даже на мгновение прикрыл глаза, но долго не выдержал, ему казалось – свечение проникает сквозь опущенные веки. Когда же глянул снова, то призрак проплывал уже далековато, почти у самой ограды. В последний момент он обернулся. Андрей встретился с самим собой взглядом. Призрак еще раз вспыхнул фосфорным мертвенным сиянием и преспокойно вошел – исчез в каменной ограде. Ларин стоял, забыв о том, зачем оказался на кладбище в неурочное время, забыл и о положенном им букетике полевых цветов. В висках глухо пульсировала кровь, а на душе царила полная растерянность.

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда, – тупо проговорил Андрей.

Мозг пытался найти хоть какое-то рациональное объяснение увиденному.

– Переутомился, – проговорил Ларин, – я просто переутомился, – но тут же оборвал себя: – Но ведь ты неделю отдыхал. А восстанавливаешься обычно за день-два. Ерунда какая-то. Подумаешь, обычная галлюцинация.

Почему-то больше всего угнетало то, что он не сразу признал в призраке себя. Взгляд Андрея прошелся по крестам, памятникам и прикипел к топорщившемуся из примятой травы свежему холмику, из которого и возник призрак.

Ларин сделал шаг, второй, чувствуя, как подрагивают руки.

– Нервы ни к черту.

Он подошел к могиле. Беловатый струганый березовый крест прикрывало два скромных венка. Что написано на лентах, было не прочитать. Серебряная краска надписей переливалась и таинственно поблескивала.

Андрей положил ладонь на мокрый песок, словно хотел убедиться, что и могила ему не чудится, что она реальна. Он разминал комочки, те рассыпались мелкими песчинками, прилипали к влажной ладони. Ларин приложил пальцы к щеке и наконец сделал то, что следовало сделать с самого начала – положил венки на холмик.

На кресте виднелась небольшая табличка. Черные буквы, выведенные тонкой кисточкой на белом фоне, прочитались легко: «ЛАРИН АНДРЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ». А ниже стояли две даты. Первая – день рождения Андрея. День, месяц и год были указаны абсолютно верно. Ларин не сразу сумел заставить себя прочитать вторую дату. Дрожь и холод прошли у него по спине, когда он понял, что это завтрашний день. И тут же вспомнилась народная примета, о которой он слышал еще в детстве: если по спине проходит внезапный холод и дрожь, значит, человек ступил на свою будущую могилу.

Меж венков матово блеснула черная рамка. Андрей перевернул ее. Рамка была пуста. Под треснувшим стеклом виднелся чистый белый лист глянцевой бумаги.

«Бред, полный бред. Или кто-нибудь подсыпал мне галлюциногенов». – Но Ларин тут же вспомнил, что уже больше двух часов ничего не ел и не пил, а потому действие тайно подсыпанных ему препаратов и не могло бы проявиться только сейчас.

Галлюцинации возникли бы раньше. Если бы кто-нибудь еще полчаса тому назад просто намекнул Андрею о тех странных чувствах, которые придется ему испытать на ночном кладбище, он бы просто покрутил пальцем у виска. А вот теперь признался самому себе, что он не чужд мистических настроений и приходится поверить в существование призраков.

– Чушь, – абсолютно не убежденно проговорил Ларин, выпрямляясь и отряхивая ладони, – полная чушь. Померещилось, – и он, даже не глянув на свежую могилу, направился к выходу с кладбища.

Где-то высоко над головой, возможно, с чердака часовни, гулко заухал филин:

– Угу-угу…

А затем послышался тихий невнятный голос, который шел отовсюду и одновременно из ниоткуда:

– Андрей… Андрей…

И вновь предательский холодок пробежал по спине.

Ларин был не трусливого десятка, но он знал лишь, как противостоять реальному противнику из плоти и крови. А тут и угрозы-то толком не было – лишь намеки да мистика. Андрей миновал кладбищенские ворота и по народной привычке трижды плюнул через левое плечо, произнеся при этом:

– Хлеб вырастет на повороте, – после чего решительно зашагал к близким огням прибрежного поселка.

Он смотрел себе под ноги на то, как подошвы глубоко впечатываются в мелкий песок. Ему казалось, что странные видения, махровая мистика остались за кладбищенскими воротами. Андрей снова видел мир реальным, пусть и немного угрожающим из-за темноты. Но все это могли быть реальные угрозы, сопутствующие его образу жизни.

Дорога ложилась под ноги идущему. И тут Ларин заметил, как постепенно на песке, расчерченном автомобильными протекторами и человеческими следами, медленно проявляется его ритмично раскачивающаяся тень, хотя до этого ее не было. Неудивительно – темнота.

– Просто луна показалась меж облаков, – сам себе сказал Андрей, – это просто луна.

Но самого себя не обманешь. Ларин понимал, что это другой свет – не обычного ночного светила. Он был неровным, подрагивающим. Андрей не выдержал и обернулся, глянул на небо. Низкая дождевая туча наливалась изнутри светом. Внутри нее среди протуберанцев проявлялась какая-то картинка: неясная, колышущаяся и размытая.

– Что за дрянь? Только этого не хватало, – Ларину показалось, что он сходит с ума.

В глубине облака он различил того самого призрака – с кладбища. Видел он себя со спины недолго, пару секунд. Свечение стало угасать, и вскоре оно исчезло. Вновь над головой простирались обычные низкие облака, идущие со стороны озера.

Андрей еле удержался, чтобы не перекреститься.

«А ведь дата на кресте стояла завтрашняя, – само собой всплыло из подсознания, и забыть об этом Ларин уже не мог. – К черту. Все к черту. Прямо аномальная зона какая-то. Или патогенная… Все-таки есть вещи, в которых я ни хрена не смыслю. Без докторов Фрейда и Юнга не разобраться».

И он вновь решительно зашагал к поселку.

Никитина Грива, в которой Андрею никогда прежде не доводилось бывать, выглядела довольно странно, хотя, в общем-то, поселок в былые годы был, наверное, достаточно милым. Но теперь через него почему-то проходил высокий бетонный забор со спиралью колючки поверху. Он по живому перерезал улицы и закрывал побережье озера. По ту сторону забора царила темнота, в которой угадывались лишь крыши и стропила оставленных по какой-то причине жителями деревянных домов. По ту же сторону, где находился Ларин, жизнь продолжалась.