Михаил Зислис - Огонь на поражение (Атомный шантаж) Страница 4

— «Почему я, вот ведь загадка. Ты понимаешь, сколько в московских прокуратурах прокураторов?»

— «Догадываюсь».

Так и прошло его воскресенье — муторно, под аккомпанемент зачастивших капель, под ноющую песню поджелудочной, не затихающую даже после кофе. Пару раз он пытался читать журнал «Итоги», но лишь однажды нашел что-то стоящее — перлы управленцев, достойные занять первое место в хит-параде передачи «Вокруг смеха», существуй такой. Татаринов улыбнулся. Уже завтра его будет ждать целая новая следовательская жизнь. Где на карту поставят сразу и его карьеру, и карьеру высоких чинов, если действительно существуют коррумпированые люди, затеявшие котовасию с похищениями и выкупами. И выбор сильно сузится для маленького человечка. Или попробуй побороться с системой, победи ее, и тогда тебя заслуженно наградят, сделают похожим на супергероя, или проиграй — и неважно тогда, кому ты проиграешь системе или расследованию — дни твои в прокуратуре сочтены.

Что же там может быть?.. Хотя бы в первом приближении?

Кто-то решил, что имеет смысл погреть руки на деньгах крупных банкиров и бизнесменов. На территории одной (для начала) из бывших союзных республик такой человек находит местных экстремистов, боевиков, партизанов, неважно, как сказал бы наш новый знакомый Илья Крамер. Боевики и экстремисты противостоят существующей власти — местной и, временами, центральной российской. На подобные противостояния нужны большие деньги, несмотря на то, что оружие страшно дешево в таких регионах, и купить его может буквально каждый. Помимо оружия, деньги уходят на поддержание боеспособности маленьких партизанских отрядов, на поддержку мобильности — то есть автопарка… Деньги тратятся на подкупы, и тут уже сотней долларов, как за примитивный автомат или гранатомет, не обойдешься. Где экстремистам брать наличные? А где берут наличные экстремисты всего мира?.. Правильный ответ напрашивался сам собой: у тех, кто согласен финансировать противостояние существующей власти. Финансы поют романсы. Всенепременно поют.

И вот, загадочный кто-то говорит: родные вы мои боевики, видите этот кейс?.. Хорошо ли вы видите пачки зеленых купюр, Бандерлоги? Ну и чудненько.

Он нанимает людей, которые за деньги согласны на своей территории раз в два-три месяца брать заложников из числа тех, за кого можно получить выкуп. Так. И сколько стоит заложник?

— Сашка!

— Чего, пап?

— Телевизор смотришь?

— Конечно, — удивился сын.

— Сколько сейчас средний выкуп за заложников дают?

Сашка засмеялся.

— Собираешься кого-нибудь в заложники взять?! Меня позови только, а то на новый самолет денег как раз не хватает.

— На самолет не хватает?.. — задумчиво проговорил Татаринов. — А все-таки? Цифру поточнее?

— От двух до четырех. Миллионов баксов.

— Спасибо. — Чего-то такого следовало ожидать.

— Не за что. Не забудь про меня, — и Сашка, ухмыльнувшись, ушел к себе в комнату.

…Заложники сидят себе тихо и ждут, когда приедет крупная (или, на крайний случай, не очень) персона из Москвы — ясное дело, что из Москвы, потому что именно там сосредоточен основной капитал, — и, стараясь обратить на себя внимание (все той же Москвы?), а может быть и из альтруистических соображений, подразнит экстремистов… скажем, двумя миллионами «баксов». Вам деньги, Москве заложники.

Происходит обмен. Все очень просто. За исключением ма-аленькой детали. Как только бравые парни в форме цвета хаки получают чемодан с деньгами, они тут же забирают себе ровно половину (или процентов сорок, по договоренности), а оставшееся в кейсе отдают посыльному тех, кто из Москвы… опять же из Москвы следит за происходящим. Итого, боевики довольны — и могут некоторое время (те самые два-три месяца) тратить зеленых президентов на то, на что сочтут нужным. В свою очередь, загадочные воротилы человеческого бизнеса тоже довольны и складывают причитающееся в большущий несгораемый мешок под названием Национальный Банк Швейцарии. Заложники, напуганные и бледные, возвращаются в Москву.

Очень неплохо для первого приближения. Однако, остаются сложные вопросы. Первое. До каких пор можно качать из Москвы деньги? Да еще учитывая, что «маленький» бизнес расширился до территории семи республик/регионов? Второе. Какая организация нужна, чтобы без сучка, без задоринки проворачивать такое раз за разом? Какие ключевые посты могут быть задействованы на местах?.. И наконец третье. Самое важное и самое *пугающее.

Среди воротил теневого бизнеса во все времена являлось хорошим тоном убирать своих партнеров, когда те становились не нужны, бесполезны или просто назойливы. Около половины убийств, связанных с крупными финансовыми и торговыми проектами, происходили именно по подобным причинам. Так вот, в чем третья непонятка. Когда абстрактные боевики освоились с ситуацией, поняли, что можно забирать себе не половину денег, а все деньги, неужели им нужен добрый дяденька, который сидит в Москве, ничего не делает и пользуется плодами чужого труда?.. Очень сомнительно. Тут даже ребенок сделает соответствующий вывод. Mы будем брать заложников, нам станут платить. Каждый раз мы будем получать по два, а то и по четыре миллиона долларов. Теперь умножаем на семь. Получается, что в семи регионах по меньшей мере семь местных банд-формирований приходят к такому выводу. Чтобы этого не случилось, нужна сдерживающая сила. Сила такая, что будет держать колючих боевиков в ежовых рукавицах, не ослабляя хватки ни на секунду.

Какая? Следователь Владимир Татаринов, в своих первичных выкладках, смог предположить только одно. И это его вовсе не обрадовало. Скорее, наоборот, вогнало в еще большую депрессию в свете предстоящей работы.

Засыпая в воскресенье вечером, он мысленно попрощался с прокуратурой.

Заранее.

— Здравствуйте, Владимир Филиппович. Рано сегодня?..

«Господи, как она достала…»

— А вас к руководству.

— Спасибо, я в курсе, — холодно отозвался Татаринов. Посколько ему заранее было известно, о чем пойдет речь, он, прежде чем выйти снова в коридор, сказал:

— Мария, если вас не затруднит. Я очень скоро вернусь.

— Да, Владимир Филиппович, сейчас сделаю, — почувствовав его настроение, она даже не стала улыбаться. И правильно не стала, потому что нервы ее непосредственного начальника в это утро оказались на взводе.

Скоро вернуться не получилось.

Прокурор Ильясов сначала долго молчал. Потом раскурил свою любимую трубку, которая роднила его с небезызвестным Шерлоком. Потом он долго пыхтел, глядя на следователя по особо важным делам. О чем думал прокурор, с которым Татаринов был знаком без малого десять лет, еще с тех пор, как его в девяносто первом перевели в генпрокуратуру, — осталось загадкой. Ибо думал Ильясов совсем не о том, что говорил. Обычно это приводило подчиненных в замешательство, но только не Татаринова.

— У меня работает гениальный следователь, а я ничего про это не знаю, — сказал наконец прокурор.

— Вадимыч, тебе же не хуже моего известно, где место этому делу, — пока еще был шанс отвязаться, имело смысл пробовать. — Как минимум — в ФСБ. При участии МВД, комитета по коррупции, МИДа и прочих. А мы, генпрокуратура, — в последнюю очередь.

— Так что, получается, ты уже в курсе подробностей?

— Да, — признался Татаринов. — Вчера от самого Крамера получил пространные объяснения. По его инициативе.

— Так гениальный ты, или нет, Владимир Филиппыч?

— Нет. Ты можешь сплавить дело федералам? По гроб не забуду.

— Эх, Владимир Филиппыч… — Ильясов снова принялся раскуривать трубку. — Представь себе картину: я, выслушиваю комментарии сверху… ничего не понимаю, что толком возразить можно — неясно. Говорят: есть смысл передать дело в ведение спецотдела господина Татаринова. Кто, что, зачем — не объясняется.

— Так что?

— Так то. Придется тебе заняться. При поддержке ФСБ, МВД и чего там ты еще называл. Отдел, там, по борьбе с терроризмом или еще что. А не наоборот. И знаешь что еще?.. Если ты это дело провалишь, голову не только тебе оторвут. Будет такая плаха… половину кадров точно сменят. На свежачок. Времени у тебя — кот наплакал. Даже не до президентских выборов. Полтора месяца, ни минутой больше. Зато если справишься… ну, с этим ясно.

— Не понимаю, Вадимыч. Отчего такая спешка, а главное, повторяю, при чем тут я?

— Подумай на досуге. А пока расскажи-ка мне, как все обстоит.

И Владимир Татаринов, вздохнув, принялся рассказывать. Рассказывал он долго и обстоятельно, потому что привел заодно и все свои первичные выкладки. Что называется: «Объяснял столько раз, что и сам понял».

Выйдя из кабинета прокурора, он глянул на часы и понял, что кофе давно уже остыл. Пребывая в тоске, следователь двинулся в буфет. Обычно временных ограничений на такие дела не было — убийство Димы Холодова, к примеру, уже шестой год расследовалось без особых результатов. Ну, арестовали там кого-то. Ну, подсунули взрывчатку в ящик кухонного стола, чтобы легче обвинение прикрутить. А тут — полтора месяца и ни секундой больше. Полный цейтнот уже в самом начале расследования.