Земля-Сортировочная - Иванов Алексей Страница 4

Я крался за ними в кустах, как Штрилиц, прятался за деревьями, обнесенными маленькими заборчиками от коз, за хлебным фургоном бежал до столовки, в которой хозяйничала злобная тетка Рыбец, и ни на секунду не упускал их из виду.

– Одумайтесь! – услышал я тихий, но полный силы голос Половинкина. – Братья, одумайтесь! Вы подняли руку на закон, на власть!

Бригадир Орленко не ответил, только Тимур-Заде отрывисто бросил ему:

– Ренегат!

Они взмыли вверх по лестнице на переходной мост, что раскорячился над железнодорожными путями, а я на четвереньках полез под вагонами снизу. За депо они резко свернули в сторону и нырнули в кусты, из которых торчал гипсовый рабочий без ноги (про ногу, конечно, я заранее знал, а снаружи травма незаметна). Я обежал скверик и увидел, как они шагают в сторону Карасевского тупика. Я почесал следом и едва успел спрятаться за угол старого гаража, когда они остановились на пустыре перед оврагом.

Огрейко и Меркин отпустили Половинкина, и слесари стали полукругом, прижав его к самому склону.

– Как бы не был жесток ваш приговор, – сказал им Андрей Половинкин, – но я говорю вам не от своего имени, а от имени закона, правоту которого, заключенную в силе, я понял так поздно. Одумайтесь, слышите меня, о несчастные!..

– Ты можешь говорить что угодно, – глухо сказал Копытин. – Но дела своего мы не предадим, как ты.

– Я начинал с вами эту опасную игру, – продолжал Половинкин. – И я был готов умереть за нее. Но теперь я понял, как далеко мы были от истины!..

– Сколько тебе заплатили, изменник? – мрачно спросил Орленко.

– То, что я сделал, не измеряется деньгами и не деньгами будет вознаграждено! – гордо ответил Половинкин. – И мне не жаль погибнуть, если кости мои лягут в основание великого дворца закона! Стреляйте в меня! Я жалею не свою короткую жизнь, а вас – преступников и злодеев! Придет время, и вы раскаетесь!..

– Собратья! – грозно обратился к слесарям Адидас Тимур-Заде. – Назовите кару изменнику нашего дела!

– Смерть, – твердо сказал Орленко.

– Смерть, – повторили Колька Меркин и Израиль Наумович Ниппель.

Конец ознакомительного фрагмента.