Владимир Шитов - Опасные заложники Страница 40

— Жаль, что вы не захотели со мной найти общий язык.

— Не всегда и члены одной семьи говорят на общем языке, а уж нам с тобой простительно, — улыбнувшись, заметил Першин.

Доставив Першина и его телохранителей обратно в отель, где они остановились, Арканов, расставаясь с ученым, с нескрываемой грустью в голосе сказал:

— Я не испытываю сожаления, что вы отказались от выгодного и лестного для вас контракта. Я не имею права гордиться вами как подданным своей страны, но как русский горжусь, что среди нас есть такие, как вы. Не обижайтесь на меня за то, что я говорил вам. Мне за это хорошо заплатили и я честно отработал свой хлеб. На прощание я хочу вас предупредить и предостеречь. Берегитесь у себя дома, чтобы вас не убили или не выкрали.

— Так меня спецслужба, на которую вы работаете, может здесь убить или попытаться выкрасть, — заметил Першин.

— В Англии вы находитесь под защитой ее авторитета и закона.

— Ну, а дома меня всегда родные степы защитят, — беспечно заверил Першин.

— Дай Бог, чтобы было так, как вы говорите. Другого я нам больше ничего не могу пожелать.

Беседа с Першиным нарушила душевный покой Арканова, пробудила "нездоровые" воспоминания об оставленных на Родине без внимания и заботы старых родителях. Боль, осуждение себя как подлеца кольнули его самолюбие, но жизнь в Англии приучила думать прежде всего о личном благополучии, а поэтому, освобождаясь от гипноза воспоминаний, он решил: "Поезд домой давно ушел без меня, и нечего мучать себя угрызениями совести. Лучше бы я не соглашался на беседу с Першиным. Жди теперь, пока успокоюсь и перестану бередить свои раны".

Содержание своего разговора с Аркановым Першин передал оперативным работникам, которые охраняли его. Те, в свою очередь, по инстанции доложили выше. Першина теперь стали охранять не два, а три чекиста…

Прошел целый год после неприятного разговора. О том, что он состоялся, Першин не жалел. Он умышленно тогда не пошел на конфликт с Аркановым, дал ему возможность высказаться и только после этого сообщил свое отношение к его предложению. Арканов понял его такт и в знак благодарности позволил некоторую откровенность. У себя дома он на это не пошел ввиду того, что их разговор прослушивался и записывался на магнитофон. Вот почему Арканов сообщил ему о грозящей опасности около отеля.

Постоянно находясь под охраной телохранителей, которая старалась как можно реже попадаться на глаза, Першин смирился с ее присутствием, признан ее такой же необходимой, как одежда, еда и воздух, поэтому старался находить с ней общий язык.

Даже в отпуск к родителям, проживающим на Кубани, он приехал не только с женой и двумя сыновьями, но и с неизменной охраной, в распоряжении которой были оперативный автомобиль и рация,

Глава ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

По случаю приезда в гости сына Всеволод Гаврилович поручил двум сыновьям и зятю забить кабана. С детства знакомое и приятное "мероприятие" даже Ростиславу Всеволодовичу не было в тягость Большая и дружная семья Першиных, не мешая друг другу, занималась своими делами. Пока мужчины разделывали тушу кабана, женщины кипятили воду, готовили ящики и холодильники под мясо и сало.

Свекровь Пелагея Васильевна первоначально пыталась предложить повестке Светлане Даниловне и внукам отдохнуть с дороги, но получив категорический отказ и видя, что гостья переоделась в рабочую одежду, разрешила ей включиться в хозяйские хлопоты, при выполнении которых они взаимно обменивались новостями.

Дети Ростислава Всеволодовича, двенадцатилетний Иван и десятилетний Михаил, крутились около мужчин, по их требованию подавая то нож, то солому, то поднося воду в ведрах.

Всеволод Гаврилович с членами семьи, занявшись фермерством, получил сто гектаров кубанского чернозема в личное пользование, Теперь он занимался выращиванием и откормом крупного рогатого скота. Фермерское хозяйство Першина было крепкое, прибыльное, и Всеволод Гаврилович гордился им. Поэтому неудивительно, что перед тем, как сесть за стол ужинать, отец повел сына с внуками на ферму, чтобы показать свое хозяйство.

Один оперативный работник ФСК остался в доме, а двое других пошли охранять свой "объект". Отец и сын привыкли к такой процедуре, а поэтому принимали ее как необходимость.

— Ну как, отец, ты относишься к фермерству? — похлопав отца по крутым мощным плечам, ласково спросил Ростислав Всеволодович.

— Во сто крат, сынок, приходится сейчас больше работать, чем я работал в колхозе. Но этот труд мне в радость, так как я не только вижу, но и пользуюсь плодами своего груда. Поначалу было невыносимо трудно. Теперь вроде бы мы все втянулись и легче стало работать. Да и внуки с внучками уже начинают помогать.

— А что они делают?

— Дома все хозяйство лежит на них: кормят свиней, птицу, чистоту наводят. Мы же, вес взрослые, трудимся на ферме, в поле, — после некоторой паузы, видя, что сын не задает ему вопросов, он спросил: — Ну а у тебя, сынок, как идет жизнь?

— Лично у меня, отец, все вроде бы идет ничего. Но в целом отношение власти к пауке и ученым если не преступное, то безответственное.

— В газетах пишется, по телевизору говорится, что зарплата у вас маленькая, даже атомщики бастуют, многие из вас уезжают за рубеж искать счастья.

— Вот видишь, даже ты осведомлен о наших бедах, а правительство не хочет ни слышать, ни понять. Поэтому не приходится удивляться, что многие, притом очень сильные в своих областях знаний, чтобы не протянуть ноги с голода, бегут на Запад.

— И осуждать их, сынок, что они так делают, как-то язык не поворачивается. Каждый бежит туда, где легче и лучше жить. Я вот взял и ушел из колхоза в фермеры. Почему я так сделал? Потому, что решил работать на себя, а не на дядю. Вот такие пироги, сынок… Ты к нам надолго в гости пожаловал?

— Мы у вас погостим недельку, а потом поедем на море отдыхать. Каникулы мои пацаны побудут у тебя. Перед школой за ними приедет жена, заберет. Только смотрите, не закормите их тут, — пошутил Ростислав Всеволодович.

— Наоборот, буду кормить, как на убой, — ласково заверил его отец. — Хлопцы в этом году у вас не болели?

— Нет.

— Ну, слава Богу.

Управившись по хозяйству, выпустив сторожевых собак, охранявших ферму, Першины возвратились домой, где из свежатины было приготовлено и жареное, и вареное мясо. Стали подходить родственники, школьные друзья Ростислава Всеволодовича. Воспоминания о сладком и невозвратимом детстве, шутки, песни продолжались во дворе Першиных до глубокой ночи.

В шумной и пьяной компании трезвыми были всего три человека — это находящиеся постоянно при исполнении служебных обязанностей оперативные работники, которые, наевшись и напившись парного молока, сейчас с удовольствием прикорнули бы на пару часиков, но видя в гостях у Першиных множество незнакомых лиц, они себе такой роскоши позволить не могли. Только когда гости разошлись и Першины ушли на покой, двое оперативных работников сочли возможным тоже пойти отдыхать, доверив охрану "объекта" своему товарищу.

Глава ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Дни отдыха у родителей для Ростислава Всеволодовича пролетали в приятных встречах с друзьями, добрых и теплых воспоминаниях о далеком беззаботном детстве.

В один из таких солнечных дней он предложил жене Светлане и детям пойти на речку под скромным названием Грязнуха и показать им там места, где он в детстве "тарзанил" на деревьях, ловил рыбу, раков, где прошла его юность, С высоты прожитых лет они были для него сейчас милы и дороги.

Река Грязнуха называлась так потому, что весной, получив ощутимую подпитку водой от освобождающихся от снега гор, страшным драконом, неся в своем теле глину, ветки и все, что попадалось у нее на пути, устремлялась с горы, холмов в долину. Имея в ширину всего четыре-пять метров, она в это время года была опасной, губившей немало жизней “храбрецов" — подростков, пытавшихся покорить се на глазах своих сверстников. Летом же она была тихой и спокойной, превращаясь в ласкового и доброго змея, отдыхающего под яркими лучами солнца: как бы искупая свой грех перед людьми за свое весеннее безобразие, она давала людям возможность купаться в себе, ловить рыбу, раков, спокойно отдыхать, не боясь за свою жизнь. Но как бы летом река ни пыталась искупить свою вину перед людьми, они все равно за своенравность и жестокость прозвали ее Грязнухой.

Наступает время, гости перестают быть гостями, а становятся обычными членами семьи, когда хозяева уже не могут уделять им столько внимания, как в первые дни, и должны заниматься своими повседневными заботами. Поэтому инициативу сына о походе на речку Всеволод Гаврилович одобрил.

Прихватив с собой топор, ведра и рыболовные снасти, семейство Ростислава Всеволодовича вместе с племянниками и племянницами на “уазике" отправилось на речку.