Сергей Зверев - Приговор приведен в исполнение Страница 40

– Соболезную, – вполне искренне сказал Святой.

– Умер от наркотиков. Его нашли уборщицы в туалете ночного клуба. Роман Бодровский лежал в отхожем месте! – Магнат ослабил узел галстука. – Мой наследник, мой единственный сын скончался, не дожив до двадцати… – Платон Петрович всхлипнул и отвернулся, стыдясь скупой мужской слезы.

А Святой не мог отделаться от ощущения, что присутствует на представлении любительского театра, где актеры лезут из кожи, изображая трагедию, но у них ничего не получается.

«Чего же не хватало твоему сынку? Денег, автомобилей, подружек… За каким хреном он подсел на иглу? Захотелось остроты ощущений? Раздвинуть границы сознания?.. Так отправил бы отпрыска повоевать на таджикские заставы или на Северный Кавказ. Организовал бы сыночку хотя бы краткую ознакомительную экскурсию в армию, чтобы тот увидал жизнь с изнанки. Понял, отчего восемнадцатилетние парни душу наркотой врачевать пытаются…» – неприязненно подумал Святой, хоть о покойниках и не полагалось так думать.

Совладав с чувствами, Бодровский промокнул платком покрасневшие глаза, посопел, восстанавливая сбившееся дыхание, и внимательно посмотрел на собеседника – проняла ли его сцена отцовской скорби.

Экс-спецназовец, бывший со смертью на «ты» и повидавший трупов не меньше, чем сторож морга, молчал.

– Дмитрий, идет умышленное уничтожение генофонда страны. Умирают дети из высокопоставленных семей! Будущие политики, дипломаты, бизнесмены… Нас лишают будущего! Посмотрите, посмотрите список!.. – Достав из кожаной папки перехваченные скрепкой листы, Платон Петрович потрясал бумагами.

Мартиролог был внушительным. Напротив некоторых фамилий алел жирный крест, выведенный маркером.

– Что это означает? – спросил Святой, перечитывая список, словно скопированный из газетной советской хроники – сплошные знаменитости и воротилы.

Взглянув на отметину, Бодровский ответил:

– Еще живы, но безнадежны. Днем раньше, днем позже пойдут на погост. Мучаются от ломки в дорогих клиниках или вымаливают у родителей дозу.

Святой вернул бумаги в дрожащие руки магната:

– Напал мор на золотую молодежь?

– Не язвите! – взвизгнул Бодровский.

– А сколько спивается от нищеты и безнадеги?! Сколько колется дрянью? Нюхает клей по подвалам, потому что у них уже сейчас нет перспективы. Платон Петрович, я не сентиментальная барышня, и меня сложно разжалобить историями о великосветских бездельниках-наркоманах. Простите, но генетическому фонду, как вы изволили выразиться, кушать порою нечего. Папа, не получающий зарплату месяцами, на бутерброд в школу не наскребет! В армейском строю дистрофиков ветром качает. Так что давайте без высокопарных выражений! – Свое возмущение Святой выдал залпом.

– Ладно… – не разжимая зубов, произнес магнат, хлопая ладонями по коленям. – Семьи сгоревших от наркотиков объединились в лигу, если хотите, партию или союз. Название не имеет значения. Это негласное объединение, не зарегистрированное и не участвующее в выборах. Нас сплачивает одна идея – виновники должны быть наказаны высшей мерой…

– Уничтожены?!

– Да.

– Уличные торговцы, наркоши, разбавляющие дозы сахарной пудрой, чтобы обдурить таких же бедолаг и сорвать деньгу, курьеры, бабки, выращивающие мак на дачах… Платон Петрович, вам придется развязать террор похлестче тридцать седьмого года. Я не верю в ваш фанатизм, и на маразматика вы не похожи… Уничтожены или уничтожен?!

Вопрос не в бровь, а в глаз озадачил Бодровского, настроившегося на пространную речь для внимательного слушателя. Загипнотизировать ораторским искусством экс-спецназовца, приученного оперировать четкими понятиями, конкретными датами и ясно поставленными задачами ему не удалось.

– Вы нетерпеливы, – мрачнея, пробурчал магнат.

– Надоело сидеть сиднем. Да и в родные пенаты я намечал вернуться немного позднее. Короче, хватит ходить кругами! – отрезал Святой, скрестив руки на груди. – Вы или лига приговорили кого-то к смерти? Не мелкую сошку с парой чеков героина в кармане, а крупную рыбу? Наркодельца высокого пошиба? Весьма кстати подвернулся и я – человек вне закона, с репутацией классного профессионала. Очень удобная личность для беспрекословного выполнения любой грязной работы. Это не ново, Платон Петрович, убирать преступников руками преступника. Не ново… Я верно улавливаю логику?

– Отчасти. Члены лиги весьма влиятельны. У них достаточно средств и возможностей, чтобы исправить перекосы в вашей судьбе. Снять судимость, добиться пересмотра дела, подвести под амнистию или заплатить очень большие деньги, с которыми можно обосноваться в любой точке земного шара!

«Широкий выбор, – скептически усмехнулся про себя Святой. – Мягко стелешь, да жестко спать. Чего-то ты, Платон Петрович, темнишь. Не договариваешь. Платных убийц в России как собак нерезаных. Только свистни – батальон сколотить можно. Да что батальон – дивизию сформировать на бабки, вбуханные в мою доставку. Мудришь, деляга, на мне свет клином не сошелся!»

Бодровский упорно продолжал гнуть свою линию, то бормоча словно религиозный фанатик, то захлебываясь криком. Задатки трагика в магнате определенно имелись.

– Дмитрий, вы не представляете масштабов бедствия! Каждый день в Москве потребляется вагон наркотиков! Правительству наплевать на вымирающую нацию. Мы, честные люди, хотим поставить преграду этому потоку дряни, захлестывающему улицы наших городов! Спасите тех, кого можно спасти! Эти азиаты, мусульманские фундаменталисты, ненавидящие белую расу, очищают жизненное пространство для своих орд! Вы же проливали кровь на войнах с этими выродками, поклоняющимися Аллаху. Вы же патриот! Русский офицер! – Бодровский понес околесицу, попахивающую фашизмом.

Чтобы не потерять нить разговора и остудить митингующего собеседника, Святой налил вина, жестом предлагая выпить. Пока Платон Петрович булькал, запрокинув голову, он вычленил из услышанного бреда рациональное зерно: «…Бодровский заикнулся о мусульманах. Значит, работенка будет предложена в Азии или на Кавказе. Значит, я понадобился для операций в горах. Логично… Придурок, умеющий палить на лестничной клетке подъезда, сдохнет, надев шестидесятикилограммовый рюкзак горного стрелка. Киллер из уголовной братвы загнется только от одного вида заснеженных пиков, к примеру Приэльбрусья… Ай да Бодровский, все просчитал и еще комедию ломает. Назубок мой послужной список выучил».

Святой почувствовал удовлетворение от интеллектуальных гонок. Предчувствия его не обманули.

Охладив пыл вином и исчерпав свой ораторский запал, Платон Петрович вновь раскрыл папку и извлек карту с устаревшим грифом: «Министерство обороны СССР. Топографическое управление».

От бумажной простыни, наклеенной на марлевую основу, повеяло чем-то родным, давно забытым. Сколько таких карт побывало в планшете Святого! Сколько бессонных ночей было проведено над составлением маршрута рейдов в те места, где черт ногу сломит… Неужели история действительно повторяется?!

– Мы нащупали наркоцепь! – с жаром полководца, начинающего атаку, говорил магнат, накрыв квадрат карты пухлой ладонью. – Шли методом проб и ошибок. Покупали сведения у милиции, наркодилеров, перевозчиков. Здесь… – палец Бодровского скребанул по бумаге, оставляя вмятину от ногтя, – на стыке границ Киргизии и Таджикистана, в труднодоступном горном районе функционирует крупнейшая фабрика, производящая синтетический наркотик. Это страшное зелье, за считанные месяцы превращающее человека в животное, выжигающее внутренности. Оно чрезвычайно популярно у молодежи, сходящей с ума по синтетике. В Москве употребление азиатской дряни приняло размеры эпидемии. А на вершине наркокартеля находится некий ублюдок, называющий себя Эмиром. Там, в горах, в своей резиденции, он недосягаем для правосудия, и мы хотим, чтобы вы, Дмитрий Рогожин, обезглавили гидру: отправили Эмира к его мусульманскому богу и разнесли в пух и прах все его производство! – Грудь Платона Петровича вздымалась, точно он пробежал марафон.

– Эмир… кто он? – Святой невольно подтянул карту, всматриваясь в коричневые пятна, обозначавшие хребты горного массива, светло-желтые просветы перевалов и долин.

Инстинкт прирожденного солдата будоражил кровь молоточками, стучавшими в висках. Внутри сложенной карты был глянцевый картон аэрофотосъемки, сделанной с большой высоты. Сквозь облака просматривалась дельтообразная долина с коробочками зданий в ее северной оконечности.

– Монстр! Азиатский царек… – запричитал Бодровский.

– Только без эпитетов! – попросил Святой.

– Разное толкуют о нем. Говорят, бывший генерал Советской Армии, пропавший без вести в Афганистане и всплывший, когда началась заваруха с исламистами-таджиками. По другим сведениям – простой участковый милиционер из туземцев, чьи предки были ханами… Восток… Там живут и жили по законам средневековья. Азия… что еще добавить? – пожал плечами Платон Петрович.