Анатолий Гончар - Приказ – погибнуть Страница 40

Но время отдыха, как и все хорошее, промелькнуло незаметно, пора было снова идти в путь. Виктор встал, как всегда, первым, потом нагнулся, взял рюкзак Батаева и вытряхнул из него все содержимое. Лежавшие в нем консервы тут же раскатились в разные стороны.

– Че он делает? Совсем, что ль, нюх потерял? – притворно возмутился хозяин рюкзака. Но тут же сменил гнев на милость. – А, понятно, хочешь отдать мне на сохранение эти приятные безделушки! Что ж, я не против! – Мишка согласно закивал головой.

– Пой, птичка, пой! – подал реплику Николай. – Посмотрим, как ты запоешь, когда взвалишь их себе на спину!

– Миха – казначей! Ха-ха-ха, – прыснул Чепиков.

– А че, до ста я считать умею, в церковно-приходской школе обучался, а в случае чего можно пальцы позагибать. Ну, че, буду я казначеем или как?

– Будешь, будешь! – поспешил успокоить его Виктор. – Я сейчас соберу твои и мои консервы в один рюкзак, и можешь подсчитывать их сколько хочешь, хоть по десять раз на дню!

Виктор расстелил перед собой карту местности и, ведя по ней пальцем, принялся объяснять товарищам предстоящий маршрут:

– Придется нам, братцы, обратно топать другой дорожкой – Константин Константинович советовал, да и пошухерили мы малешко.

– Ох, уж этот Кос Косыч! – вздохнул Николай. – Но пошухерили и впрямь…

– Не перебивай! – сердито одернул его Виктор. – Через восемь километров спустимся в долину, там сплошняком мины, будем обходить по «зеленке». Постоянных бандформирований там нет, «зеленка» – заброшенные сады и сплошные развалины, но чем черт не шутит. Затем, огибая минное поле, повернем направо к предгорью и пойдем по ущелью. Где-нибудь сделаем большой привал. У горного ручья пополним запасы воды, а утром вновь в путь. Весь следующий день и последующие два у нас на пути не будет ни одного населённого пункта, если не считать ещё один заброшенный кишлак. Мирных жителей там нет, хотя всё остальное не исключено. Духов будем бить только в случае нашего обнаружения. И никакой самодеятельности! Своим лучше на глаза не попадаться! – И, оглядев внимательно слушавших его ребят, докончил: – Вот такие пироги с котятами. У меня всё, теперь, братцы-кролики, в путь!

…Через два с половиной часа ребята подошли к кромке обозначенного на карте минного поля и, взяв чуть правее, пошли вдоль его края. Прошло еще пятнадцать минут. Мучимый тягостным предчувствием, Бебишев обернулся на шедших за ним товарищей и обмер: позади мелькали, быстро приближаясь, темные точки.

– Всадники! – с какой-то внутренней обреченностью крикнул он и, надеясь укрыться среди развалин, повел группу в сторону заброшенного кишлака. Пробежав с полсотни метров, замкомвзвода вновь оглянулся: всадники поскакали быстрее. Их заметили.

– Сволочи! – выругался Виктор и хотел прибавить ходу, но, посмотрев вперед, резко остановился.

Из зеленых зарослей выкатил грузовик. С его кузова на землю посыпались люди и стали расползаться по сторонам, образуя наступающую цепь. Расстояние, разделяющее их, было не столь большим, чтобы и без бинокля определить, что это духи.

Виктор проклинал себя за то, что не пошел ночью, но все безумно устали. К тому же он не был уверен, что ночью правильно сумеет определить край минного поля. Ведь можно было сбиться чуть в сторону и…

– Что будем делать? – тревожно оглядываясь по сторонам, спросил Чепиков. – Занимаем оборону? – В его голосе сквозила безнадега.

– Погоди! – Виктор сделал рукой останавливающий жест и, закрыв глаза, на мгновение задумался.

– Молчите, ребята, Чапай думать будет! – попытался пошутить Михаил, но его шутку, похоже, никто не услышал. Он пожал плечами и снял автомат с предохранителя.

Виктор открыл глаза и, выпрямившись, встал словно по стойке «смирно». Он принял решение.

– Мишка, меняемся рюкзаками! – И, быстро скинув свой, схватил рюкзак Батаева.

– Зачем это? – поинтересовался Михаил, торопливо продевая руки в лямки.

– Чтоб в небеса взлетать было легче! – резко ответил замкомвзвода и, больше ничего не объясняя, повернул на минное поле. Батаев колебался лишь мгновение. Николай сплюнул и пошел следом. Владимир только зло выругался и тоже устремился за ним.

Они двигались слишком медленно, чтобы надеяться вовремя уйти из зоны поражения огнем противника, но подскакавшие духи, видя перед собой прекрасные ростовые мишени, топтались на краю минного поля и почему-то не стреляли. То ли пораженные безрассудством четверки, то ли уверенные в однозначности исхода и не желавшие тратить попусту патроны, то ли просто не желая прерывать захватывающее действо. Тем временем ребята уходили все дальше и дальше. Виктор до рези в глазах вглядывался в почву перед собой, и лишь какое-то непонятное, почти собачье чутье позволяло ему избегать опасности. Он шел, чувствуя, как вся его одежда пропитывается холодным потом. Такого, как ему казалось, огромного минного поля просто не могло существовать в принципе. Оно было бескрайним, бесконечным, но внезапно кончилось, уткнувшись в скалистое плато с лишь изредка встречающимися островками глинистой поверхности.

«Дошли», – отрешенно подумал Бебишев, и вместе с радостным чувством удачи на него накатила такая неимоверная усталость, какой он не испытывал никогда в жизни. Ноги налились свинцом, и странная, сковывающая мышцы дрожь пробежала по всему телу. Он опустился на камни, не в силах двигаться дальше. Один за другим подошли ребята. Ничего не спрашивая, они взяли его под руки и буквально поволокли вверх по склону. Через несколько минут Виктор мотнул головой, словно отгоняя от себя назойливую муху, и, отстранив товарищей, зашагал вперед почти прежним уверенным шагом.

– Блин, шнурок развязался! – выругался идущий следом за Бебишевым Николай и остановился, чтобы устранить эту досадную помеху.

Все пошли дальше, а Козулин нагнулся и завязал чертову веревочку на два банта. Затем все было как в замедленной киносъемке: Николай начал подниматься, рюкзак соскользнул и потянул влево. Чтобы сохранить равновесие, ему пришлось переставить ногу на небольшой квадратик глины. В ту же секунду почва с грохотом вздыбилась, и Козулин, брошенный взрывной волной, упал на камни. Левая ступня отсутствовала, из-под окровавленных лохмотьев торчала кость, а кровь горячей краской заливала камни. Всегда румяное лицо Николая превратилось в серую гипсовую маску, на лбу крупными градинами выступил пот. Виктор опомнился первым и, развернувшись, кинулся к раненому товарищу.

– Я сейчас! – прокричал он, вытаскивая из нарукавного кармана тюбик промедола.

Чепиков и Батаев тем временем принялись накладывать жгут. Николай повернулся на бок и застонал.

– Потерпи! – Виктор вонзил иглу в бедро и, выдавив обезболивающее, отбросил его в сторону. Почти тотчас глаза Николая расширились, словно от удивления, рот раскрылся, как бы намереваясь что-то сказать, затем тело пронзила судорога, оно дернулось, и его голова обессиленно упала на грудь.

– Колюха! – заорал Виктор.

Еще не в силах поверить в произошедшее, он опустился на колени и принялся делать искусственное дыхание. Иногда ему казалось, что Николай опять дышит, и тогда он отрывался от его груди и пристально всматривался в лицо, но оно было серым и безжизненным. Сколько продолжался этот спор со смертью, Бебишев не знал, но продолжал бороться за то, что было уже невозможно выиграть. Наконец замкомвзвода встал и, давя в себе слезы, стянул кепку. Стоявшие рядом ребята последовали его примеру.

– Пошли! – дернул Виктора за рукав Михаил. – Уходим! Завалим Николая камнями и уходим.

– Я его не брошу, – тупо возразил Бебишев.

– Ты что, очумел? – Мишка, едва не плача, потянул Виктора за рукав с большей силой, но тот остался стоять как вкопанный.

– Я его не брошу! – проскрежетал сержант и, нагнувшись, взвалил окровавленное тело себе на плечи.

– Оставь! – понуро попросил до сих пор не вмешивавшийся в разговор Владимир. – Куда мы с ним?

– Куда, куда? – передразнил совсем очумевший Виктор. – Домой! Когда это мы своих бросали?

– Виктор! – со слезами в голосе попробовал вразумить его Михаил. – Сейчас совсем другая ситуация!

– Все равно! – упрямо буркнул Виктор. – Тебе было бы хорошо, если бы тебя бросили вот так, на чужой земле?

– Я помирать пока не собираюсь! – Мишка ушел от прямого ответа. Ему и самому не хотелось бросать мертвого друга, но иначе было нельзя, их жизнь во многом зависела от скорости продвижения.

– Он тоже не собирался, – огрызнулся Виктор и, сгибаясь под своей страшной ношей, пошел вперед.

…Николая похоронили через три часа пути, тщательно отметив на карте место захоронения и поклявшись когда-нибудь за ним обязательно вернуться.

– Что-то здесь не то, – Михаил в сомнении покачал головой. Очередной привал, сделанный ими, прошел в молчании. Близкое возвращение домой не радовало. На душе было тягостно и муторно. – Николай не мог так просто взять и умереть, у него не было ран на теле, только нога, от этого не умирают.