Б. Седов - Рок-н-ролл со смертью Страница 40

– Поднимите его пистолет, Андрей Петрович, быстро, – скомандовал Бабушкин, наклоняясь и поднимая кейс. Последнее было сделано вовремя, потому что по полу расползалась зловещая бордовая лужа.

Мартынов отлепился от дверцы, шагнул и наклонился…

Глава 14 ДРОЖАЩАЯ РУКА УБИЙЦЫ

Метлицкий гнал машину в аэропорт «Толмачово», не обращая внимания на светофоры и встречный транспорт. Лицо его было влажно от пота, глаза слипались, рубашка в левой стороне груди была пропитана кровью так, что хлопок блестел, словно шелк. Кровь сочилась из раны и сбегала на брюки, столь обильно, что и те были пропитаны ею до колен.

Роме хорошо были известны последствия ножевого ранения в живот. Рука убийцы дрогнула, и лезвие ушло левее, поэтому вместо распоротого кишечника и пневомторакса налицо была просто рана живота без повреждения внутренних органов, правда столь глубокая, что еще полчаса езды на машине могли привести Метлицкого на стол уже не хирурга, а патологоанатома.

«Где же Бабушкин?..» – задавался он вопросом, не давая сознанию затянуться пленкой равнодушия. Трубка начальника отдела по борьбе с бандитизмом была разряжена, и последнее, что он услышал в ней, призывая Машу внимательно слушать, было:

«Заканчивается регистрация на рейс…», и – тишина. Ему уже было все равно, где сейчас женщина и Мартынов.

Интересовало другое.

Где же ты, старик?..

– Поднимите его пистолет, Андрей Петрович, быстро, – скомандовал Бабушкин, поднимая кейс.

Мартынов отлепился от дверцы, шагнул и наклонился. И вдруг услышал то, что не донеслось до его понимания в первое мгновение.

Рука его застыла, не коснувшись «Вальтера».

Побледнев, Мартынов медленно выпрямился и поднял руки над головой.

– Мартынов, – тихо позвал Бабушкин. – Мартынов? Что это с вами?..

– Я тут с вами, гадами, совсем расслабился, – хрипло проговорил Андрей. – Довели, суки, человека. Скоро уже совсем в «подарок» [21] превращусь.

– О чем вы, Мартынов?

– Куда сейчас пойдем? В лесочек за летным полем?

– Я вас не понимаю, – Бабушкин насторожился.

– «Поднимите его пистолет», сказал мент уголовнику, – с усмешкой прошептал Мартынов. – «Поднимите его пистолет»… – и во второй раз повторил он. – А как только я это сделаю, так сразу заработаю пулю в лоб.

«Сейчас здесь должен появиться кто-то еще! – думал Мартынов. – Не может быть, чтобы за целую минуту никому из толпы в зале не захотелось помочиться или помыть руки!»

А ведь несколько секунд назад он считал, что все страшное для него закончилось.

Бабушкин убил Вайса и первым делом схватил кейс. А мог бы и должен был – пистолет Вайса. С каких это пор менты стали разрешать уголовникам хватать оружие в своем присутствии?!

Возьми пистолет в руку, оставь на нем жировые выделения из пор – то есть оставь на нем отпечатки своих пальцев.

Потом последует пара выстрелов на поражение, и добросовестный сотрудник милиции, обнаруживший перестрелку бандитов, вызывает подкрепление. Пока он следует к указанному месту, на полу в туалете будут греть мрамор два тела. Один предстанет следствию с «Вальтером» в руке, из которого убит Уилки, а второй – с «Глоком». Остается догадываться, чье это оружие. Понятно, что из этой же каши – Бабушкину, завладевшему документами в кейсе, нужно будет снимать несколько вопросов сразу. Из «Вальтера» убит Уилки, значит, убийца – Мартынов. Из «Глока» убит еще кто-то, значит, его убил – Вайс. Цепь замкнута, Бабушкин разбирается с бумагами и едет в банк перечислять десять миллионов долларов на свое имя. Нет, не на свое, конечно, на подставное. Он же не дурак…

Все эти мысли промелькнули в голове Андрея, когда он наклонился над пистолетом Вайса, чтобы выполнить просьбу следователя из Ордынска.

И вдруг возникла еще одна, и она была ужаснее предыдущих.

Если Бабушкин знает, что делает, хватаясь за кейс, значит, ему в мельчайших подробностях известна история кейса и история рода Мальковых. Рассказать ему всю подноготную могли только три человека: он – Андрей Мартынов, Маша или Метлицкий. Маша там, в зале, но если бы Бабушкин и вышел сейчас на нее, она, перепуганная, не смогла бы выдавить из себя ни слова!

Значит… Это значит, что не нужно более заморачиваться разгадками тайны – чей это «Глок».

– Давайте порадуемся за следователей прокуратуры, которые уже через час начнут открывать шампанское, – сказал Мартынов. – Вот кто, оказывается, убил начальника отдела по борьбе с бандитизмом УБОП при ГУВД Новосибирской области Метлицкого… Вайс. Ну а бандита в домике Фомина, понятно, прикончил неоднократно судимый Мартынов. Социологи правы – тюрьмы не перевоспитывают людей, они их изолируют от общества.

Бабушкин покусал губу и покачал головой.

– Невероятно… Откуда такая сообразительность?

– Не первый раз убивают, следователь. Но я бы не догадался о твоих намерениях, если бы не вспомнил случай в больнице.

– Какой случай? – искренне удивился Бабушкин.

– Сначала один вопрос. То, что вы искали меня вместе с Метлицким, я уже понял, поэтому на этом не будем останавливаться. Но как ты узнал, что я в аэропорту, и как понял, что в туалете?

– Это целых два вопроса, ну да ладно. Майор УБОП не слишком горел желанием задержать тебя в России. Не знаю, что вас связывало, но тормозил он меня изрядно. Приходилось время от времени отрываться от него. А в последний раз возникла необходимость ткнуть его в бок. Видите ли, Мартынов… – Бабушкин сухо улыбнулся. – За все то время, что прошло с момента нашего знакомства, я уверился в том, что разговаривать с вами можно лишь с оружием в руках. А где его взять следователю, держащему в руках пушку только раз в месяц? Что же касается ответов на ваши вопросы… Куда направится Мартынов с кейсом? Конечно, в аэропорт. А там, в зале ожидания, сидит девушка Маша, которая на вопрос сотрудника милиции «Где Андрей?» решила ответить честно… Так что за случай в больнице?

– Ты жадный, Бабушкин. Твоя жадность когда-нибудь сыграет с тобой злую шутку. В больнице ты изъял у меня золотые часы, цепь и деньги, но оставил одежду. И сейчас, увидев, как ты хватаешь кейс, я просто совместил два этих факта и понял – ты устал быть бедным. Тебе уже пятьдесят, а за душой – ломаный грош… Для тебя важно забрать у человека ценности. Без них он, по-твоему, лишен возможности жить и чувствовать себя свободным. А оружие и брюки ты ему оставляешь, даже не представляя, что для меня главное – брюки, а не деньги в них… Бабушкин, у меня уже руки затекли, сукин ты сын… Стреляй, что ли.

Пятнышки с пятак на скулах следователя появились не случайно. Соглашаться с правдой о себе столь же неприятно, как и выслушивать ее от человека, которого видишь второй раз в жизни.

– А я что, командовал тебе – «руки вверх»? Чего ты их задрал?

– Дурак ты, Бабушкин, – улыбнулся Андрей. – Отсюда и беды все твои. В анатомке судебный медик свалит меня на стол и ну раны зондировать. А зонд-то в дырочку и не входит. Медик, конечно, начнет экспериментировать, и выяснится, что пуля вошла в меня в тот момент, когда мышцы были вытянуты вверх, то есть я держал руки над головой. И как при таких обстоятельствах мы с Вайсом могли убить друг друга одновременно, прокуратура решительно не поймет. А поскольку обнаружившим трупы является Бабушкин, то к нему будет много вопросов. Стреляй.

– А если я тебе, в твою умную голову, девять граммов вгоню?

– А ты попробуй, – радушно разрешил Мартынов. – Да чтоб с первого раза вышло! А я посмотрю, сумеет ли седовласая задница, которой доводилось держать в руках пистолет лишь раз в год на плановых стрельбах, попасть мне прямо в лоб… И еще… Я вот тут подумал, Бабушкин… Не стоял бы ты спиной к дверям. Войдет кто пописать, а тут бандит человека грабит. Ты же не в форме, следователь, вот и получишь по затылку. Обязательно получишь!

– Никто сюда не войдет, Мартынов, не надейся, – Бабушкин почесал стволом «Глова» висок. – Бабуль-ке у входа я показал удостоверение и приказал никого не впускать.

– Конечно, она никого не пропустит, – согласился Мартынов, – до тех пор, пока не увидит удостоверение… майора милиции.

Ордынский следователь вперился в блестящий зрачок американца. Зеркальное отражение происходящего за спиной Бабушкина ему не понравилось.

Резко развернувшись, он выбросил вперед руку, но встречный выстрел свалил его на пол, как куклу.

В дверях, опираясь на косяк, стоял промокший от крови Метлицкий. И рядом с ним, поддерживая майора одной рукой и держа в другой дымящийся «Макаров», замер один из сержантов, которого Мартынов приметил сразу по прибытии на аэровокзал.

– Хороший допрос, американец… – просипел, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть, Метлицкий. – Все слышал, объявляю благодарность…

– В задницу себе ее засунь! – прорычал Мартынов.