Михаил Нестеров - Ключевая фигура Страница 40

Единственно, в чем она не ошиблась, — это в возрасте. Сорок один — сорок два — определила она тогда еще для врача инфекционного отделения.

— Зачем вы открыли лицо?

— «Если страна нас не знала, значит, мы ее не подвели». Это сказала одна супружеская пара советских разведчиков, вернувшихся на родину. А меня как облупленного знают все силовые структуры. Наверное, на этот раз я подвел страну, — Марковцев снова рассмеялся. — А маска — не больше чем маскарад.

— Знают не только в лицо, но и по имени? — Саша подумала, что заходит далеко, непрозрачно намекая на то, чтобы террорист представился ей.

— Сергей, — назвался Марковцев, перекладывая «гепард» в левую руку, а правую протягивая бортпроводнице.

Настоящее лицо Сергея не казалось личиной. Что-то суровое и резкое сглаживалось по мере того, как она все внимательнее изучала его. Зная, однако, что, если понадобится, воспроизведет каждую его черту правоохранительным органам. Предаст? — вдруг возник нелепый до абсурда вопрос. И вслед за этим быстрый ответ: «Все равно его знают как облупленного».

Теперь Саша не спрашивала себя, а просто разговаривала, забыв про кофе. Она не вправе вести себя так с террористом, вот если бы ей намекнули, что, мол, попробуй, Саша, расположи его к себе — путного ничего не выйдет, однако делу не помешает.

Но это он располагал к себе. А это одно и то же или разные вещи? Наверное, разные, смотря от кого идет инициатива. А если от обоих сразу? Обоюдная инициатива и симпатия. Все проще простого.

Саша обругала себя и направилась в камбуз.

А Марковцев с минуты на минуту ожидал звонка. На этот раз он услышит голос ответственного за операцию и вступит с ним в переговоры.

Сергей достал из сумки последние две вещи, находившиеся в ней, — легкие, пулестойкие, не стесняющие движений, пригодные для скрытого ношения под одеждой бронежилеты. Они были сделаны из высокопрочной армидной ткани типа «кевлар» и весили всего полтора килограмма. Просторная рубашка навыпуск надежно замаскировала бронежилет.

34

… — Вы наверняка слышали термин — измененный центр самосохранения. По-русски говоря, мой центр скособочился напрочь. Начните штурм самолета и убедитесь, что в моей голове не ветер, а биохимическая буря. Кстати, не утруждайте себя пометкой денег, не переписывайте номера купюр. Этими деньгами я не воспользуюсь. За десять-пятнадцать процентов я обменяю их на «чистые» банкноты.

— Сергей, ты — русский человек. Зачем тебе Султан? — Кричанов около десяти минут вел переговоры. Каких-то положительных сдвигов, или подвижек, как любят выражаться политики, пока добиться не удалось. Измененный центр самосохранения, о котором сказал Марковцев, относился собственно к теме минирования самолета, точнее, к детонаторам.

О подобном типе детонаторов Кричанов слышал не раз. Очень сложный, импульсный, на основе сейсмологического датчика. Практически мог сработать от незначительной детонации, даже от выстрела вблизи него. Этот датчик отметал мысль о штурме и заставлял взвешенно относиться к слову «провокация». Любое подозрительное действие со стороны спецслужб, и в салоне мог прогреметь нечаянный выстрел, а затем и взрыв.

Со слов освобожденного заложника, мины установлены в первом и во втором салонах. Опять же с его слов, мины «открытого» типа, на тротиловых шашках, «похожие на кусок хозяйственного мыла».

По полтора кило на каждый отсек, подсчитал Кричанов. Многовато.

Террорист для наглядности и в качестве образца передал лишний детонатор вместе с заложником. Примерно в это же время «отрубился» радиомаяк в спецтрубке. Теперь она годилась лишь для обычных телефонных разговоров и, разумеется, сканировалась аппаратурой службы безопасности аэропорта.

Собственно, сейсмологические особенности взрывателя давали бойцам «Альфы» шанс на штурм самолета во время запуска двигателей и их прогрева. Ведь турбины сотрясают самолет, и террористы наверняка снимут детонаторы. Но в руках останется автоматическое оружие.

И снова это слово — «взвешенно». Не профессионально, нет, а именно взвешенно. Здесь и обоюдные уступки, и вся мудрость опыта прошлых операций, и многое другое, включая и ответственность. Неудача на фоне блестяще проведенной накануне операции по освобождению заложников может перечеркнуть затухшее было другое слово — «Альфа», рожденное из рокочущего «Гром».

Эта операция могла стать уникальной в первую очередь благодаря грамотно налаженной оперативной работе, работе ума, о чем практически перестали говорить в сочетании со словом «спецслужба».

— У меня с Султаном личные счеты, — ответил Марковцев. — Хотя есть другой вариант: за него я потребую дополнительную сумму, а в случае отказа выпущу этого монстра на свободу. Найду способ, всему свое время.

Кричанов мог припомнить не один случай, когда требования террористов выполнялись полностью. Как и в этом случае, заправляли самолет горючим, давали пилотам разрешение на взлет и посадку в зарубежном аэропорту. В некоторых случаях пилоты сажали самолет на территории России, террористам же говорили, что сели в Турции, к примеру, и преступники сдавались «турецким военным».

Подобная тактика подходила к тем угонщикам, которые требовали наркотики и употребляли их на борту, которые ничего не смыслили в летной навигации и картографии.

С Марковцевым подобный трюк не пройдет. Он профи и своими открытыми действиями напоминает лидера, к примеру, ирландской террористической группировки. Он не прячет лица, что должно означать одно из двух: либо обреченность, либо уверенность. Причем уверенность с запасом прочности, на многие годы. Такого Интерполом не напугаешь, да и стоит ли? Интерпол опутал своей паутиной большую часть суши. Но вот вопрос: попадет ли в нее паук? Ведь рассчитана она на мух.

Глядя на Марка, Кричанов пришел к выводу: у Марковцева есть будущее. Его невозможно представить с кровоточащей дыркой в голове, в полосатой телогрейке. Прочих террористов, с кем по роду службы приходилось видеться директору управления ФСБ, Кричанов мог представить в любом обличье.

— Сергей, что тебе не дает покоя? Поговорим начистоту.

— Мне не дает покоя предательство. Я провинился лишь в том, что встал на путь праведный. Не доводите дело до крайности, генерал, выполняйте мои требования. Мне может надоесть эта болтовня, и я захочу вечного покоя. Знаете, как срываются люди? Ни с того ни с сего. А у меня сто причин.

Он едва не сорвался на Валентине. Произошло это до переговоров с ответственным за операцию. Оказалось, Мезенцев после разборки с цыганами оставил на полке в гараже унифицированный «Калашников» и «глок». Забыл положить на место, оправдался Валентин, только на борту самолета вспомнив об этом. Базу в Жуковском он покинул позже своего старшего товарища. «Гараж догадался закрыть или оставил нараспашку?» — прошипел Сергей. А ведь перед отъездом Валентин должен был упаковать и поместить в погреб навигационные и прочие приборы «гранитовцев», лежащие на полке.

Напоследок Мезенцев еще раз огорошил: «Машину я загнал в гараж». Конечно, а уехал на попутке. А если кто-то заметил это и надумает угнать «Жигули»? Заодно, увидев на полке оружие, перевернет весь гараж и погреб.

Сейчас неорганизованность партнеров действовала Марковцеву на нервы. Как дети. Где еще они что-то напутали, забыли?

— Сергей, — напомнил о себе Кричанов, — если ты сдашь оружие и отпустишь заложников, на суде…

— Генерал, — перебил Марковцев, — я живу по другому принципу: «Если хочешь справедливости — иди в бордель. Если хочешь, чтобы тебя поимели, обращайся в суд». Так что приберегите слова про закон для другого.

— Хорошо. Поговорим на другую тему. Мы понимаем друг друга, во всяком случае, я хочу надеяться. Ты подкинул свое прозвище, и я узнал твое настоящее имя. Разве не открытости ты хотел? Я многое знаю про тебя. Не все, но кое-что можно поправить.

Кричанов сделал паузу. Наступил момент, когда нужно подыграть Марковцеву и проследить за его реакцией.

— Сергей, ты отпустил много заложников, скажи, где медики из инфекционного отделения? Они живы?

— Да. Но отпустить их сейчас не могу. Через десять минут после взлета самолета я передам вам, где они находятся.

Еще немного, решил Кричанов. Рано заканчивать тему про медиков, Марковцев может заподозрить неладное.

— Сергей, у женщины, ее зовут Людмила, двое маленьких детей. Ты отпустил всех женщин, придержись этого правила.

— Только после взлета, — настоял Марковцев.

Итак, выяснилось, для кого предназначался третий парашют. Стала очевидной причина, которая не позволяла Марку отпустить медиков. «Они видели», — передала Бурмистрова слова Марковцева. Видели предмет, похожий на парашют. Отсюда и скверное оружие в руках Билана Чагитова, вручили ему то, что оказалось или лишним, или не совсем надежным, что ли, — так, для устрашения.