Владимир Шитов - Собор без крестов - 2 Страница 41

Обычно, стоило Стокозу приехать в свое поместье, как Шамиль Нуриевич обязательно наносил ему визит и при­глашал соседа к себе в гости. Такое сложившееся правило соседями никогда не нарушалось, поскольку немного скра­дывало одиночество семейства Непсо.

Во время таких визитов к супругам Непсо, Стокоз обычно обедал вдвоем с Шамилем Нуриевичем. Он уже не удивлялся тому, что Мерзет Гаруновна никогда не разделя­ла с ними трапезу и отказывала в его просьбе сесть вместе с ними. Шамиль однажды объяснил ему, что по адыгейско­му обычаю ни одна женщина не имеет права сидеть за сто­лом с мужчинами, тем более если среди них есть посторон­ний. В подобной ситуации она обязана только старательно обслуживать мужчин, чтобы они чувствовали с ее стороны внимание к себе и заботу.

Покончив с обедом, Сергей и Шамиль вышли на тер­расу, где только и можно было спрятаться от палящего со­лнца в тень. Усевшись в кресла-качалки, они продолжили беседу:

—   Шамиль! Я приглашаю тебя с Мерзет к себе в гости на вечер, познакомлю вас с моей женой, сыном, выпьем немного, пожарим шашлыки.

—   Обязательно приедем, но только шашлыки буду го­товить я сам! И вино свое принесу сухое, чтобы их поли­вать.

—   Не возражаю, — отдал Сергей без боя соседу пальму первенства в приготовлению такого блюда.

—  А я, когда увидел, что ты подъезжаешь к моему дому, грешным делом подумал, что опять пригласишь меня по­баловаться с какой-нибудь новой девкой.

—   Домашний борщ надоел, хочешь отведать нового супа, — догадливо улыбнулся Сергей.

— Мерзет немного приболела, уже два месяца лечится.

—   Смотри, Шамиль, гуляй с бабами с оглядкой, а то, если Мерзет узнает о твоих подвигах, может тебя зарезать. Говорят, что горские девушки смелые по этой части.

—   Не надо, Сережа, ты в наших женщинах не разбира­ешься, а в наших обычаях — тем более.

—  Ах, какие сложности! Я уже столько слышал о них, что вряд ли ты сможешь меня удивить чем-нибудь новень­ким. Ну попытайся, расскажи, может, действительно, я чего еще не знаю.

—    Сейчас, дай подумать. Ага, вот к примеру, сейчас я оденусь и мы с тобой уйдем из дома. Мерзет будет видеть, что я ухожу, но никогда не посмеет спросить, куда я пошел, зачем и когда вернусь.

— Ты ее так приучил? — удивился Сергей.

—  Ничему я ее не учил, это обычай у нас такой!

— А наши жены неотпустят мужа, пока не выпытают у него всюподноготную.

—  Адыгейская женщина понимает, что таким вопро­сом оскорбит достоинство своего супруга. Не се ума дело мужа. Мужчина знает, что делает, поэтому в ее вопросах, а тем более в советах не нуждается.

—  Так что, она должна молчать, даже если знает, что ты ей изменяешь и уходишь каждый вечер из дома к любо­внице?

— Это мое личное дело, поэтому ее не касается.

—  Надо будет мне перейти в вашу веру, срочно развес­тись и жениться на адыгейке.

—  У нас не принято, чтобы адыгейки выходили замуж за русских. Правда, участились случаи, когда молодые дев­чонки тайно знакомятся с русскими парнями и убегают из дома к ним, выходят там замуж, обзаводятся детьми. Хо­чешь не хочешь, приходится родителям мириться с такими неприятными фактами. Но знаешь, эти женщины развра­щают наш народ. Хвалятся аульским девчатам, что ходят в гости, в кино, могут даже спорить со своими мужьями. А дурной-то пример — заразителен, — вполне серьезно вы­сказал свою точку зрения Шамиль по такому щекотливому для него вопросу.

— Теперь, Шамиль, все грамотные, в том числе и ады­гейки. Наверное, выходя замуж за русских, они от такого брака получают определенные преимущества перед одно­сельчанками, — предположил Сергей.

—  Вот именно! — согласился с ним Шамиль. — Но мы боремся с такими отступницами. Поэтому желающих под­ражать им не очень много.

—  И как же вы с ними боретесь?

—   По-разному. Бьем, например, а бывает, и убиваем. Все зависит от того, как далеко зашли шашни какой-нибудь дуры с русским, кто он такой, кто она, да мало ли!.. То, что позволительно городской адыгейке, аульчанка и сама н€ сделает. Да и жители аула не допустят. У нее условий для разврата не будет. Поэтому у нас невесты из аулов больше ценятся, чем городские.

—  Как я понял, ты себе жену взял из аула?

—  Как ты догадался! — засмеялся Шамиль.

— А тебе самому какие-нибудь обычаи не мешают?

—    Нет, они все для мужчин, абсолютно все. Иногда даже слишком, даже неприятно. Вот я на Мерзет женился по любви. Я ее на руках готов был носить. Но во время свадьбы я сидел, а он стоял рядом со мной. Я понимаю, что жена — служанка своего мужа, муж всегда выше ценится, и окончательное решение тоже принимать мужчина должен, это все правильно, но тогда было очень неудобно. Я, силь­ный мужчина, сижу, а она, слабая девушка, стоит! А ведь у нас свадьбы по несколько дней празднуют. Ты представля­ешь, как она измучилась, бедная, после такой свадьбы!

—  Да, мне такой обычай тоже не нравится. Жестоко очень в отношении женщины. Да еще любимой! Не пони­маю я этого.

—  Или вот у адыгейцев-шапсугов принято, чтобы близ­кие родственники снимали с невесты все ее украшения, а потом дарить свои. Но чаще всего снимают дорогое, а да­рят барахло какое-то, подешевле. Спрашивается, зачем гра­бить совсем юную семью, у которой еще ничего нет?

—Действительно, в ваших обычаях тоже перегибы име­ют место, —сказал Сергей, поглядев на часы и обнаружив, что провел в гостях уже полтора часа. — Знаешь, Шамиль, тебя очень интересно слушать, но давай продолжим нашу беседу вечером, у меня дома?

— Спешишь домой к молодой жене?

—  Не только! Надо еще подготовиться к вашему визи­ту.

Простившись до вечера, они расстались. Так, в отдыхе и развлечениях, потекли будни семьи Стокоза.

Сергей предложил Кристине нанять няню, но она от­казалась, заявив, что хотела бы сама воспитывать сына и ухаживать за ним. Любящие родители договорились, что сыну понадобится воспитатель, который будет обучать его иностранным языкам. Но это была перспектива на будущее, когда объекту их внимания исполнится хотя бы лет пять.

Общение с отцом и особенно с Лесником дало ему воз­можность понять простую истину: готовясь к бою, нужно просто укрепить свои тылы. За два последних года он не­ожиданно открыл для себя, что Кристина не так проста, как он думал о ней ранее. Только теперь он осознал, насколько она умна, дальновидна и практична. Ведь она одна из всей огромной толпы претенденток, желавших занять место его супруги, сумела окрутить его и женить на себе. Сначала он считал себя жертвой обстоятельств, иногда даже жалел о прошлом, но, пообщавшись со своей женой побольше, пол­юбиш ее всей душой. Со свойственной для ее возраста лег­костью Кристина быстро усваивала все жизненные науки, которые он ей передавал. Эротически легко возбудимая, без затормаживающих комплексов, Кристина сумела приучить своего мужа так себя любить, что у него после любовных «игр» с женой уже не было ни сил, ни желания флиртовать с другими женщинами. Вот почему Сергей, женившись на Кристине, совсем перестал искать развлечений на стороне. Такое открытие не разочаровало его, а наоборот, даже об­радовало. Теперь он имел больше свободного времени для решения стоящих перед ним задач. Ему не надо уже было искать новых любовниц, тратиться на дорогие подарки, Как поется в песне:

 «Жена одна

Для счастья дана.

И с ней одной

Делю я счастье и покой».

Когда молодоженам становилось скучно в своем по­местье, они на арендованной машине отправлялись развле­каться в Валлетта. Несмотря на то, что городок по своим размерам был не большой, в нем было на что посмотреть — более трехсот исторических памятников, охраняемых госу­дарством. Однако, с не меньшим любопытством они рас­сматривали и дома, которые не числились в списке исто­рических достопримечательностей, ибо были они построе­ны из известняка всего лишь каких-нибудь два — три века назад, правда, с богатой фантазией, декоративной пыш­ностью и живописной динамичностью. Одно здание слож­ной формы конкурировало с другим, не уступающим ему в красоте.

Они любовались замками ордена Госпитальеров, фор­том, собором Святого Петра, прекрасным районом столи­цы Медина, где застывшее в камне средневековье, непод­властное времени, очаровывало их своей таинственностью. Им было приятно узнать, что одно время русский царь Па­вел Первый назывался Великим Магистром этого ост­ровного государства.