Сергей Зверев - Наследство хуже пули Страница 41

И в тот момент, когда спусковой крючок поехал назад свободным ходом, отмеряя последние мгновения жизни неудачника Мартенсона, дверь потряс грохот.

Сломанная швабра переломилась, как спичка, и укороченная наполовину ее часть со щеткой залетела под ноги Вайсу.

– Я, кажется, что-то пропустил, верно?

На пороге, удерживая «глок» в вытянутой руке, стоял седоватый мужчина лет пятидесяти на вид. Помедлив, он вошел и стал обходить Вайса, продолжая держать пистолет на уровне его бровей.

Андрей качнулся и оперся о дверь кабинки. Впервые свою жизнь спасал не он сам, а счастливый случай. Но почему-то этот счастливый случай явился в лице придурковатого следователя из Ордынска. Как объяснить такой невероятный факт, Мартынов не знал, да и не стремился к этому. Если пару секунд назад возможность умереть составляла более девяносто девяти процентов, то теперь ставки на бирже преисподней упали до прямо противоположных значений.

– Как вы вовремя… Бабушкин, кажется?

– У вас неплохая память для потерявшего ее, – заметил следователь, не сводя глаз с Вайса.

– А у вас, видимо, неограниченные полномочия.

Вайс, пытаясь понять суть совершенно бессмысленного разговора, вздрагивал ресницами единственного глаза и дрожал правой рукой.

– Ехал мимо, – объяснил Бабушкин, – дай, думаю, заеду. Не пытаются ли американцы устроить бойню в туалете? Но вы напрасно ждете подкрепления, Мартынов. Его не будет.

– Тогда почему вы здесь? – С лица Андрея наперегонки бежали струйки пота – выходить из стресса всегда сложно…

– Разве вы не понимаете? – удивился ордынский следователь. – Я хочу восстановить справедливость. Сдается мне, вы дюже претерпели от банды этих негодяев, – глядя на Вайса, следователь кивнул в его сторону. – И есть только один способ прекратить этот гон.

Грохот выстрела заставил Мартынова вздрогнуть и обрушиться спиной на дверцу кабинки.

Он смотрел на Вайса широко раскрытыми глазами и не понимал, как такое могло случиться. Пуля вошла главе безопасности «Хэммет Старс» в глаз, заставив ослепнуть навсегда. Но страдать в темноте долго ему не пришлось. Пронзив мозг, пуля вышла и утащила с собой его добрую часть.

– Поднимите его пистолет, Андрей Петрович, быстро, – скомандовал Бабушкин, наклоняясь и отрывая кейс от пола. Последнее было сделано вовремя, потому что расползающаяся бордовая лужа уже грозила коснуться его основания.

Мартынов машинально отвалился от дверцы, шагнул и наклонился…

* * *

Метлицкий гнал машину в аэропорт Толмачево, не обращая внимания на светофоры и встречный транспорт. Лицо его было влажно, глаза слипались, и он, постоянно наклоняясь к рулю, вынужден был, превозмогая боль, заставлять себя разгибаться. Рубашка его с левой стороны в нижней части была пропитана кровью так, что хлопок блестел, словно шелк. Кровь сочилась из раны и сбегала на брюки, так что и те были пропитаны до самых колен.

Роме хорошо были известны последствия ножевого ранения в живот. Рука убийцы дрогнула и лезвие ушло левее. И теперь вместо распоротого кишечника и пневмоторакса налицо была просто рана живота без повреждения внутренних органов. Но разрез был столь велик, что еще полчаса езды на машине могли привести Метлицкого на стол уже не хирурга, а патологоанатома.

«Где же Бабушкин?..» – в который раз проворачивал в своей голове, не давая сознанию затянуться пленкой равнодушия, опер. Трубка начальника отдела по борьбе с бандитизмом была разряжена, и последнее, что он услышал в ней, призывая Машу внимательно себя слушать, было: «Заканчивается регистрация на рейс…» и тишина. Вопроса о том, где женщина и Мартынов, теперь не стояло.

Интересовало другое.

Где же ты, старик?..

Глава 32

– Поднимите его пистолет, Андрей Петрович, быстро, – скомандовал Бабушкин, наклоняясь и отрывая кейс от пола.

Мартынов машинально отвалился от дверцы, шагнул и наклонился. И вдруг услышал то, что не донеслось до его понимания в первое мгновение.

Рука его застыла над «вальтером».

Побледнев, Мартынов медленно выпрямился и внимательно посмотрел на свой кейс в руке следователя.

И тут же поднял руки над головой.

– Мартынов, – тихо позвал Бабушкин. – Марты-нов? Что это с вами?..

– Я тут с вами, гадами, совсем расслабился, – хрипло проговорил Андрей, растирая руки над головой, чтобы дать им хоть немного тепла. – Довели, суки, человека, до ручки. Скоро уже совсем в «овощ» превращусь.

– О чем вы, Мартынов?

– Куда сейчас пойдем? В лесок за летным полем?

– Я вас не понимаю, – Бабушкин насторожился.

– Поднимите его пистолет, сказал мент уголовнику, – с усмешкой прошептал Мартынов. – «Поднимите его пистолет…» – и во второй раз повторил он. – А как только я сделаю это, так сразу заработаю пулю в лоб.

Бабушкину этот разговор показался интересным. Он взялся за ручку кейса обеими руками и с участием на лице склонил голову.

«В этом туалете должен кто-то появиться!» – думал Мартынов. Не может быть, чтобы никому из толпы не пришло в голову помочиться или помыть руки!

Еще недавно он с облегчением подумал, что все закончилось. Но уже через секунду, когда все понял, все прожитое и еще не прожитое навалилось на него с двойной силой.

И вдруг сверкнула еще одна мысль, и она была еще ужаснее предыдущих.

Если Бабушкин знает, что делает, хватаясь за кейс, значит, ему в мельчайших подробностях известна история кейса и история рода Мальковых. Рассказать ему всю подноготную могли только три человека: он – Андрей Мартынов, Маша или Метлицкий. Маша в зале, но если бы Бабушкин и вышел сейчас на нее, она, перепуганная, не смогла бы выдавить из себя и слова! Сделать этого раньше он не мог, да и она не стала бы молчать – такое не забывается, амнезия случилась с Мартыновым, а не с девушкой.

Значит… Это значит, что не нужно более заморачиваться разгадками тайны – чей это «глок».

– Давайте порадуемся за следователей прокуратуры, которые уже через час начнут открывать шампанское, – сказал Мартынов. – Вот кто, оказывается, убил начальника отдела по борьбе с бандитизмом УБОПа при ГУВД Новосибирской области Метлицкого… Вайс. Ну, а бандита в домике Фомина, понятно, прикончил неоднократно судимый Мартынов. Социологи правы – тюрьмы не перевоспитывают людей, они их изолируют от общества.

Бабушкин покусал губу и покачал головой.

– Невероятно… Откуда такая сообразительность?

– Не первый раз меня убивают, следователь. И еще… Увидев сейчас кейс в твоей руке, я вспомнил случай в больнице.

– Какой случай? – искренне удивился Бабушкин, поудобнее располагаясь с пистолетом у входа.

– Сначала один вопрос. То, что вы занимались моим поиском вместе с Метлицким, я уже понял, поэтому на этом не останавливайся. Но как узнал, что я в аэропорту, и как понял, что в туалете?

– Это два вопроса, ну, да ладно. Майор УБОПа не слишком горел желанием придержать тебя в России. Не знаю, что вас связывало, но тормозил он меня порядком. Приходилось время от времени отрываться от него. А в последний раз возникла необходимость ткнуть его в бок. Видите ли, Мартынов… – Бабушкин сухо улыбнулся. – За все то время, что прошло с момента нашего первого знакомства, я уверился в том, что разговаривать с вами нужно лишь с оружием в руках. А где его взять следователю, держащему в руках пушку только раз в месяц? Что же касается ответов на ваши вопросы… Куда направится Мартынов с кейсом? Конечно, в аэропорт. А там, в зале ожидания, сидит девушка Маша, которая на вопрос сотрудника милиции «Где Андрей?» решила ответить честно… Так что за случай в больнице ты вспомнил?

– Ты жаден, Бабушкин. Твоя жадность когда-нибудь сыграет с тобой злую шутку. В больнице ты изъял у меня золотые часы, цепь и деньги, но оставил одежду. И сейчас, увидев, как ты хватаешь кейс, я просто совместил два события и понял – ты устал быть бедным. Тебе уже пятьдесят, а за душой – ломаный грош… Для тебя важно забрать у человека ценности. Так, по-твоему, он лишен возможности жить и чувствовать себя свободным. А оружие и брюки ты ему оставляешь, даже не желая думать о том, что для меня главное – брюки, а не деньги в них… Бабушкин, у меня уже руки затекли, сукин ты сын… Стреляй, что ли.

Пятнышки с пятак на скулах следователя появились не случайно. Соглашаться с правдой о себе столь же неприятно, как и выслушивать ее от человека, которого видишь второй раз в жизни.

– А я что, командовал тебе «руки вверх»? Чего ты их задрал?

– Дурак ты, Бабушкин, – улыбнулся Андрей. – Отсюда и беды все твои. В анатомке судебный медик свалит меня на стол и ну раны зондировать. А зонд-то в дырочку и не входит. Медик, конечно, начнет экспериментировать, и выяснится, что пуля вошла в меня в тот момент, когда мышцы были вытянуты вверх, то есть я держал руки над головой. И как при таких обстоятельствах мы с Вайсом могли убить друг друга одновременно, прокуратура решительно не поймет. А поскольку обнаружившим трупы является Бабушкин, то к нему будет много вопросов. Стреляй.