Фридрих Незнанский - Мировая девчонка Страница 41

Проявлять непосредственный интерес к этой «Ладе» было бы неразумно. Поэтому Филипп обошел кругом всю стоянку и завернул к бытовкам как бы с тыла. Задний номер был также забрызган. Ну, что, машина как машина, колеса немытые, успели прокатиться по грязи, а перед выездом водитель их, наверное, помоет. Есть же специальный пост. Или не станет, если торопится. Надо было найти какую-нибудь зацепку. А какую?

И вот тогда Филипп чуть отошел в сторону и, не отрывая взгляда от машины, «включил» свою зрительную память. Он попросту закрыл глаза, подождал, открыл, посмотрел на машину, снова закрыл — и так несколько раз, пытаясь представить себе вчерашнюю картинку, которую запечатлел его взгляд, когда сам он летел спиной вперед на газон, прижимая к себе женщину. О чем он тогда думал? Что успел увидеть вокруг себя? Ведь он же успел-таки посмотреть в сторону умчавшейся машины…

Прежде всего, он думал в тот момент о том, чтобы не приземлиться спиной на бордюрный камень. Последний прыжок его был длинным, словно завершающим в тройном, спортивном. Падая, он успел заметить, что через бордюр перелетел, а удар о землю газона был уже не так страшен. Дальше… Голову он повернул направо, вслед умчавшемуся автомобилю, которому жертва так и не досталась. Еще он закричал: «Номер!» Но кто-то откликнулся только через несколько долгих секунд. Кажется: «Какой, к черту, номер?!» Или это он сам крикнул? А потом рядом оказалась незнакомая бабка и стала причитать по поводу того, что водитель — мерзавец, нарочно ведь сбить женщину хотел! И Дину, кажется, ругала за неосторожность, за то, что не смотрит по сторонам. И все видели, что произошло, но на номер машины никто не обратил внимания. Вот тебе и свидетели!

Но сам-то, сам-то, что он успел увидеть?…

Уже вечерело, и у машин были включены подфарники. Нормальное дело. Но у этого, который именно подбирался к перекрестку, как для быстрого прыжка, кажется, не горел передний правый подфарник. Или горел? Не мог вспомнить Филипп, но знал точно, что какая-то деталь, связанная с фарами либо подфарниками, застряла у него «в глазу», только вот какая?…

Филипп поморгал, пытаясь увидеть себя, падающего с Диной в объятьях на газон, снова постарался ощутить чисто инстинктивное, физическое желание немедленно сгруппироваться, чтоб суметь как-то уже чисто автоматически, годами отработанным движением перекатиться на бок, а не рухнуть всей плоскостью спины, не удариться затылком, а хребет-то должен выдержать… правда, не тот уже хребет, но… И в этот миг он что-то успел заметить… Что?

Из бытовки вышел крупный, плечистый, средних лет мужик в кожаной куртке, наброшенной на плечи. Он, не глядя, «стрельнул» в сторону окурком сигареты, пригладил ладонью светлые, волнистые волосы и «вякнул» сигнализацией серебристой «Лады». Машина мигнула всеми огнями.

Филипп, стоявший боком к нему и автомобилю и старательно разглядывавший поднимающиеся стены будущей школы, боковым зрением уловил, как у машины вспыхнула только левая «габаритка». Вот оно! У того, на проспекте, тоже не горел правый габаритный сигнал! Неужели он?…

Мужик, тем временем, неторопливо открыл заднюю дверь, кинул куртку на сиденье, захлопнул дверь и стал неспешно и грузно усаживаться за руль. Великоват он, громоздок для такого салона. Но ведь совсем необязательно, чтобы он был вчера за рулем. Мог сидеть кто угодно. Хотя, как посмотрел Филипп, водитель чувствовал себя в машине вполне комфортно и привычно.

Филипп неторопливо обошел сбоку стоянку автомобилей, видя, что и водитель тоже никуда не торопится, видно, ждет кого-то, и оказался перед «Ладой», как бы нечаянно загораживая машине выезд. Но водитель коротко посигналил. Филя обернулся к нему с вопросительным выражением на лице, будто не понял, чего надо. Тогда водитель опустил боковое стекло и рукой махнул в сторону — показал, чтобы Филя освободил ему дорогу. Филя понял, кивнул, отступил на шаг, но тут ему словно бы что-то пришло в голову, и он, прежде чем водитель тронул машину, успел поднять руку, словно обращался с просьбой.

Тот высунул голову:

— Ты чего, мужик?

— Вы, я смотрю, местный? Ну, со строительства?

— Да, а тебе чего? Чего тут делаешь? Здесь не положено гулять.

— Так я как раз! — словно обрадовался Филя и быстро подался к машине. — Вы извините меня, не подскажете, будет ли кто из вашего руководства?

— А какая нужда? — голос был не очень приветливым.

— Да тут такое дело. Мужик пробегал, я спросил, есть ли кто из главного начальства? А он ответил: подожди, минут через двадцать подъедет. Уже полчаса стою… Вы не в курсе случайно?

— А какое у тебя к главному начальству дело-то? — насмешливо спросил водитель, вероятно, зная себе цену.

— Так я как раз по поводу вашего вопроса: чего тут делаю? Второй день прихожу, никакой охраны, будто так и надо. И никакого контроля.

— А тебе-то какое дело? — уже неприязненно спросил водитель.

— Да никакого, если ваше руководство считает, что так и надо. Выноси со стройки, чего хочешь. Эти ваши гастарбайтеры, они что, все такие… из рук вон честные, да? А утеплителем вон там, — Филя небрежно ткнул рукой себе за спину, — кто у хозяйственного магазина вчера торговал?

Он стрелял точно: поди, проверь сейчас. И хозяйственный магазин он видел, проезжая мимо, и подозрительных типов, — из тех, что обычно шуруют там, где плохо что-то лежит.

— Так тебе-то какое дело? — ухмыльнулся водитель.

— Я охранную фирму представляю, — серьезно сказал Филипп и протянул водителю свое удостоверение, где на фотографии он был в форме капитана милиции. Старая фотография, времен еще его работы в МУРе.

— Чего, уже охранять вам больше нечего? — небрежно спросил водитель, однако внимательно прочитал удостоверение.

— Нет, — беспечно отмахнулся Филя, — работки-то как раз хватает, да только надоело, все одно и то же. Богатый клиент требует охранять тело, блин, его бабы. И уличать ее, если она на сторону свалила. — Он хохотнул доверительно. — Желательно, чтоб еще на видике посмотреть можно было. А бабы — те, наоборот, мужиков ловят своих. И чего им не хватает? Ну, прям дуреешь от такой работы! Я вот посмотрел тут, походил. Порядок все-таки грамотно надо поддерживать, а то с этими, с иностранцами, бывшими братьями-молдаванами, такой бардак кругом! Ну, ладно, это все слова. Так как насчет начальства?

— Тебе у нас не светит. Своя фирма есть, — небрежно бросил водитель, но при этом он как-то странно, слишком внимательным взглядом осмотрел Филиппа с ног до головы, и глаза его показались острыми и цепкими. Такой первым на сближение не пойдет.

— А если не секрет, кто? Мы ж не станем отнимать кусок хлеба у своих же коллег.

— «Орион», слышал?

— Погодите, это на Мневниках, кажется?

— Ну.

— Толковые вроде парни, нет слов. Но чего-то не видно их тут, у вас. Может, прячутся? — Филя непосредственно рассмеялся и покачал головой. — Из засады за расхитителями наблюдают? Ну, ладно, пусть себе наблюдают, раз им так нравится… Ох, работнички, мать их! — и он пренебрежительно махнул рукой.

За беспечным разговором Филя прочитал грамотно заляпанный номер «Лады», и этого теперь ему было вполне достаточно. А кто на ней катается — это уже вопрос техники.

Тут у водителя зазвонил мобильный телефон, и тот поднес трубку к уху. Долго слушал, ничего не отвечая, потом буркнул:

— Понял. Еду.

— Значит, не стоит, говорите? — вежливо завершил знакомство Филя и сделал движение, будто собрался уходить.

— Ну, подожди, если хочешь, — как-то неохотно и уже словно второпях, ответил водитель. — Спроси бригадира Тарас Палыча, он там, — водитель показал на строящийся объект, — должен подойти, вон его машина. — Он кивнул на «мерседес» и тронул свою «Ладу».

«Ни хрена себе, бригадир строителей! На „мерине“ раскатывает! Да тут они что, неучтенными миллионами ворочают?»

У выезда, заметил Филипп, водитель вышел, включил шланг и небрежно смыл грязь с колес с одной и другой стороны, а сам корпус, даже забрызганные номерные знаки, мыть не стал. Видно, у него уж привычка была такая. Или торопился, а может, кто-то другой мыл ему «Ладу». Но теперь это значения не имело.

Оставалось только одно небольшое дельце: выяснить, кто этот водитель. И в этом вопросе Филиппу тоже вскоре повезло. Пока он в ожидании Тараса Павловича бродил по площадке, из бытовки вышла пожилая женщина с ведром, отнесла его к обрезу бетонных плит и вылила воду на землю. А когда возвращалась, Филя ее остановил:

— Извини, мамаша, можно спросить?

— Ну, чего тебе? — не очень вежливо посмотрела она на него, а Филя подумал: «Что-то неприветливые они все тут».

— Я сейчас с вашим товарищем разговаривал, он на «Ладе» только что уехал. Сказал мне, чтоб я Тараса Павловича обязательно дождался, вроде тот должен подойти с минуты на минуту. И еще сказал, чтоб я в разговоре с бригадиром на него сослался. А я не успел спросить, — Филя дурашливо засмеялся, — как его зовут, так быстро он умчался! Извини, мамаша, не подскажешь? Крупный такой, здоровенный, ну, симпатичный мужик! В ковбойке и кожаной куртке.