Полигон - Денис Ратманов Страница 41

Подавив брезгливость, обыскиваю его, забираю нож, сажусь рядом на корточки и спрашиваю.

— Какие были распоряжения Мремике относительно нас?

Кюрикс косит желтым глазом на меня, на Вэру, снова на меня, переворачивается с пуза набок и говорит, будто извиняясь:

— Заключить союз, ночью открыть ворота нашим… Но я бы не позволил, Ваалом клянусь, — он прикладывает руку к груди. — Вы нормальные мужики, не то что эти головорезы.

— Что еще интересного расскажешь про вашу банду?

Я и так все знаю, просто нужно подтверждение, что крыса готова сотрудничать и откровенна.

— Мремике подчиняется Рамону, у них две крепости, главная на востоке, эта дополнительная, ну, как перевалочный пункт. Северную крепость взяли штурмом, но бросили ее.

— Сколько у вас фрагментов? — спрашиваю, рассматривая лезвие тесака, девственный блестящий кровосток.

— Два. Тут реально не было ничего… — он кривится, видимо, вспоминая, что стало с защитниками крепости, поднимает перекошенное лицо. — Реально не было! Проще было сказать и сдохнуть быстро. У Рамона тридцать человек, два полевых командира, Мремике один из них… Второй — Тиранос, он на юг ушел на разведку. Кстати, действуют они, как ты: приходят типа с миром, а потом открывают ворота своим.

— Я все это знаю, спасибо. — Вполоборота поворачиваюсь к Вэре. — Теперь понял?

Молчаливый карталонец не удерживается от вопроса:

— Как ты узнал, что в центре тоже банда Рамона?

— Умирающий парень в Северной крепости назвал имя Мремике, все просто.

Кюрикс, наблюдавший за нами, похоже, успокаивается, садится, скрестив ноги.

— Можно я с вами пойду? К Рамону не хочу. Видели бы вы, что они делали с пленными! Они реально звери, особенно Рамон… Эй, да отпусти ты уже лук, — обращается Кюрикс в Вэре. — Кстати, мужик, тебя как зовут? Ты ж карталонец? Только они косы плетут со всякими бусами, перьями, там.

Болтая, он подходит к Вэре. Тот протягивает руку, Кюрикс пожимает ее, а потом Вэра захватывает его голову и с хрустом сворачивает шею. Переступает через труп и идет обыскивать остальных, а я долго смотрю в стекленеющие глаза предателя, где меркнет надежда, жажда жизни, схлопывается персональная перекошенная вселенная, полная подлости и ударов в спину. Сплевываю под ноги и иду разгребать завал.

Происходящее бесит. Я пожалел Кюрикса? Гниду, которую ни в коем случае нельзя оставлять за спиной? Я, который пару месяцев назад придушил бы его и через пять минут не вспомнил. А теперь — что? То, чего я так боялся, случилось: программа воспитала из меня… Кого? Зачем? Ведь чтобы взобраться наверх и что-то изменить, нужно убивать, причем пачками, и я ничего не добьюсь, если окончательно размякну и начну жалеть даже гнид.

Разозлившись, я остервенело расшвыриваю завал, заставляя себя думать о том, что наша крепость, возможно, последняя. Сегодня-завтра Рамон будет штурмовать южную, а потом черед дойдет и до нас. Успеют ли Надана с Лексом раньше людей Рамона, предупредят ли южан? Сомневаюсь.

Если да, то у нас появится шанс выстоять, объединившись. Если нет… То наш единственный шанс — пролезть в лагерь гемодов и выпотрошить его, взять огнестрел, патроны и взрывчатку и разнести Полигон к хренам. Иначе придется валить отсюда по каменоломням, ведь выживут пять человек, группа победителя, и это вряд ли будем мы. Возможно, плюс пара-тройка любимчиков телезрителей.

Допустим, я один из них. Но что делать с теми, кто мне поверил? Надана, Лекс, Эристан, Вэра. Остальные с нами даже не сутки, но я обещал им защиту: маори Тейн, тибетец Инджо, нервный Аркан с черными волосами и рыжей бородой.

Сбив пальцы в кровь, я таки добиваюсь своего, расчищаю проход. Вэра наблюдает за мной молча, но когда лаз освобождается, не выдерживает, спрашивает:

— Зачем это тебе?

Подхожу к нему, кладу руку на плечо, запрокидываю голову и долго гляжу на кружащих над нами дронов. Наблюдатели тоже не понимают, и хорошо. Так и стоим с минуту, смотрим на дронов, Вэра кивает.

— Там должна быть вода, — говорю я для наблюдателей. — И может быть золото. А могут — инструменты… правда, они уже рассыпались от времени.

— Но в каменоломнях же темнота, а факела у тебя нет.

— Ты все правильно понял, дружище, — похлопываю его по плечу. — Давай пустые фляги и не вздумай за мной идти. Если задержусь на час и дольше, возвращайся один. Я не сунусь далеко. А ориентируюсь по поворотам неплохо, не заблужусь.

Здравствуй, сырая прохлада подземелий! Отступает тревога о будущем, медальон Элиссы остывает. Я дома, я в безопасности. Закрываю глаза, чтоб привыкнуть к темноте, шагаю по ступеням вслепую, ведя рукой по шершавой стене. Под ногами трещат мелкие камешки. Все-таки дома не так, пахнет ржавчиной и цвелью, здесь — здоровой сыростью. Будто горячим дыханием великана, волнами накатывает жар с поверхности, чем ниже спускаюсь, тем меньше, меньше.

Открываю глаза посреди темного коридора и, победив желание просто задержаться, расслабиться, иду вперед, удерживая в голове направление. Как обычно в абсолютной темноте, света браслета недостаточно, чтоб разглядеть детали, маячат только силуэты. Ноги цепляются за что-то, я падаю, успевая сгруппироваться.

Посреди коридора в обнимку лежат два скелета, очень старых. Кожа на них давно усохла, почернела, покрывшись плесенью, одежда рассыпалась трухой, только волосы сохранили цвет.

Здесь жили озверелые? Почему бы и нет. Как трикстеры в подземельях, они прятались в каменоломнях, но все равно не выжили, причем их перебили задолго до нашего появления, и скорее всего, это был газ. На всякий случай обыскиваю трупы, но оружия и инструментов при них не нахожу.

Знали ли организаторы о том, что под Полигоном — лабиринт каменоломен? Конечно. Думали ли они, что кто-то разыграет эту карту? Очень вряд ли, ведь фонарей и факелов у нас нет, и мы никак не сможем блуждать по лабиринту в абсолютной темноте. Уверен, наблюдатели и сейчас не догадываются, зачем я поперся в каменоломни.

По моим прикидкам, до лагеря гемодов таким темпом минут восемь, включаю внутренний таймер и держу направление, ведь очень важно не ошибиться, не проскочить нужный поворот. Но мне везет: коридоры тут прямые, длинные, и всего один этаж.

По пути встречаю три заваленных камнями подъема наверх, и воодушевление сходит на нет. Скорее всего, в лагере гемодов спуск в каменоломни тоже замурован, но я должен увидеть это собственными глазами, вдруг все-таки как-то можно пролезть? Это было бы спасением.

Минут пять кружу по коридорам, запоминаю повороты, и наконец нахожу лестницу наверх, и она не завалена! Каменные ступеньки, узкий лаз, впереди чернота. С замирающим сердцем поднимаюсь до тех пор, пока не упираюсь в вертикальную железную дверь, провожу ладонью по шершавой поверхности, стряхивая струпья ржавчины. Очень старая. Наверное, сохранилась с тех времен, когда в подземельях жили озверелые.

Сердце пропускает удар. Если получится, это будут самое короткое шоу в истории.

Глава 16

Неприступная крепость

Толкаю дверь — она ожидаемо не поддается. Приваливаюсь к ней всем весом — никакого результата. То ли заварена, то ли забаррикадирована. Упираюсь в нее рукой с браслетом, в слабом свете ищу замочную скважину… Ничего. Еще пару раз упираюсь в дверь, бью ее кулаком. Без толку.

Открыть ее если и можно, то только изнутри. Забыв о том, что надо набрать воды, бегу назад, вылетаю на поверхность и, ничего не объясняя Вэре, оглядываюсь в поисках самой высокой точки, мне нужно знать, что там, за забором, в лагере гемодов, но все холмы очень далеко, оттуда не увидеть двор и количество зданий.

Да, я слышал, что забор охраняют дроны, и на базу не пробраться, но сейчас, ощутив вкус надежды, я не готов с ней расстаться. Надо увидеть своими глазами, сколько их, каких они моделей. Вдруг можно их как-то уронить, учитывая мои техномагические способности.

Широким шагом иду к забору, Вэра топает следом, я не слышу, но чувствую его за спиной. Когда до забора остается шагов тридцать, вижу трех дронов, зависших на расстоянии метров пяти друг от друга, и как минимум еще штук шесть с другой стороны.

Слишком много. Если все они упадут, когда я приближусь, это вызовет массу вопросов и интерес к моей персоне сильных мира