Сергей Майоров - Месть Акулы Страница 42

— Вы говорите, марихуана? — Странно, но Михаил не выглядел удивлённым. — Да, одно время Принцесса баловалась этой дрянью. Говорила, что в большом городе так положено. Но я отучил её от этого дела. Наверное, случайно завалялось…

Акулов, который не знал подоплёки происходящего, смотрел на поэта с таким презрением, что тот, почувствовав его взгляд, занервничал и шагнул в сторону. Правда, там спокойнее не стало, теперь он оказался слишком близко к соседке, которая, как и Андрей, своих чувств не скрывала.

ББ кашлянул, привлекая внимание Волгина. Выдержав паузу, чтобы их перемигивание не бросалось в глаза понятым, Сергей повернулся к начальнику. «Не торопись, потом разберёмся», — дал понять Катышев, и Волгин чуть заметно кивнул.

— Больше там ничего не должно быть, — заверил Михаил, когда Сазонов начал поднимать крышку одного из чемоданов, придавленного коробкой с дисками.

— Проверим! — весело отозвался Шурик, засовывая руку в образовавшуюся щель. — Оп-па! А ни хрена себе!

Сначала на свет появился обрез, завёрнутый в промасленную газету.

Мужчинка-понятой громко ойкнул и перекрестился, после чего зажал рот ладонью.

Вслед за обрезом Сазонов вытащил трёхгранный штык, завёрнутый в грязную десантную тельняшку.

Потом он достал картонно-жестяную банку от растворимого кофе советских времён.

Внутри банки перекатывалось что-то железное. Не требовалось сильно развитого воображения, чтобы понять — там патроны.

Волгин и Акулов с двух сторон придвинулись к Михаилу.

Он стоял, не дыша.

Сазонов, обломив ноготь, отковырнул крышку в верхней части банки, и на пол посыпалось её содержимое.

— Оружие, значитца, ненавидишь? — усмехнулся ББ, присаживаясь на корточки. — Так! Эти десять штук — для трёхлинейки, калибр 7,62 миллиметра. В аккурат к обрезу подойдут. А эти… Все, братец, ты приплыл! 6,35 миллиметра, типа «браунинг». Как раз для того ствола, из которого девчонок валили. Сергей Сергеич! Наденьте, пожалуйста, этому гон…ну наручники. По-моему, всё понятно.

В тишине, наступившей после слов Катышева, сухо щёлкнули железные «браслеты».

Денис Ермаков считал, что есть два вида супружеской неверности: пассивная и активная. С пассивной формой — знакомство, ужин и договорённость о более тесной встрече — было покончено неделю назад, и Денис намеревался приступить к активной стадии, когда ему позвонил Акулов.

Выслушав Андрея, Ермаков тут же спросил, чем он может помочь. Требовались люди для того, чтобы какое-то время присмотреть за квартирой Виктории.

— Скорее всего, никто туда больше не сунется, — высказал предположение Андрей, — но на всякий случай пусть поглядят, если несложно. Хорошо? А ночью мы поставим милицейскую засаду.

— Базара нет. Как Вика?

— Я только что звонил в больницу.

— И что?

— Пока идёт операция.

— Если понадобятся какие-то лекарства, сразу скажи. У меня есть выходы на серьёзных поставщиков. Получится дешевле, да и туфту голимую не впарят.

Выключив мобильник, Денис призадумался. Лучше всего было бы, взяв пару надёжных людей, отправиться к квартире самому. Из милицейского прошлого Ермаков вынес правило, которым постоянно руководствовался в своей новой работе: если нужно сделать что-то действительно важное, то надо это делать самостоятельно, а не перекладывать задачу на подчинённых. Тем более в воскресенье, когда люди настроились отдохнуть и меньше всего хотят менять свои планы.

Но делать как лучше не всегда хочется. Если бы Акулов попросил принять участие в задержании или хотя бы последить за убийцей, Ермаков стремглав помчался бы выручать друга. Активные действия всегда были его стихией. Но сидеть, ждать у моря погоды? К тому же нет гарантии, что кто-то в хату заявится, даже наоборот — практически наверняка ожидание не даст результата.

Семейная жизнь Ермакова вечно складывалась неудачно. В 13-м отделении, где он работал когда-то, это даже стало притчей во языцех. Два первых брака Дениса закончились скандальными разводами. Меньше года назад он сыграл третью свадьбу — и уже успел пожалеть о содеянном. Причины неудач, он был готов это признать, скрывались в нём самом. Ещё с отроческой поры он очень быстро загорался новыми чувствами — и столь же быстро охладевал к очередной пассии. Лицо, неделю назад казавшееся самым прекрасным, не вызывало теперь иных чувств, кроме скуки, а недостатки подруги, которые он в лучшую пору признавал милыми, до крайности раздражали. Казалось, что третий брак должен сложиться удачно, что порочный круг наконец разорвётся. Но сразу после медового месяца отношения стали неумолимо охлаждаться, никакие попытки Дениса исправить положения не могли, идиллия рухнула, пелена с глаз упала, и дело катилось к разводу. Посмотрев правде в лицо, Ермаков был вынужден констатировать, что дни совместной жизни сочтены, и если Новый год они ещё, может быть, встретят вместе, то День защитника Отечества ему придётся отмечать по-холостяцки.

Неделю назад он познакомился с новой девушкой, и коварное сердце в очередной раз шепнуло: «Вот оно, твоё счастье». Ермаков не сопротивлялся, по опыту зная, что это бесполезно. Отдался волнам, они его закрутили, укачали и вынесли к неизвестному берегу. Наступающий вечер должен был внести какую-то ясность, и Денис заблаговременно отправился на квартиру, снимаемую его детективным агентством для конспиративных встреч с осведомителями, чтобы навести там порядок к приезду потенциальной возлюбленной.

Если б задержание или хотя бы слежка! Тогда Ермаков, не раздумывая, сорвал бы перспективное свидание, даже не удосужившись оставить на двери записку для новой подруги. Но просто сидеть караулить запертое помещение? Выбор был сложен…

Чувствуя себя подлецом, Ермаков взялся за трубку.

— Алло, Коля? Нужно одному человеку помочь.

— Хорошему?

— Да уж получше меня… — Ермаков вкратце объяснил ситуацию. Денег за мобильную связь было не жалко, все счета оплачивала фирма, так что он мог звонить даже «горячим девочкам с Гонолулу» и трепаться с ними всю ночь кряду, но батарейка садилась. Как часто бывало, он забыл поставить аппарат на зарядку, и теперь тот, мешая разговору, подавал короткие сигналы, предупреждая о своём намерении вот-вот отключиться. Приходилось опускать нюансы, чтобы успеть сказать главное.

— Сделаем, — уверенно пообещал Коля, когда инструктаж был закончен.

— Возьми с собой Макса.

— Хорошо.

— И Макарыча. Скажи — мой приказ.

— Хорошо.

— Я перезвоню.

Телефон, словно специально дождавшись окончания разговора, выдал на дисплей указание «Зарядить батарею», последний раз пискнул и отключился.

Приехав в квартиру, Ермаков собрал там пустые бутылки, переменил постельное бельё, наскоро смахнул пыль с мебели и посуды. Чувствовал он себя неуютно. Предстоящее свидание не радовало, Денис жалел, что отправил ребят, вместо того, чтобы самому возглавить мероприятие. Посмотрев на пакет со всевозможной жратвой, которой собирался потчевать гостью, Ермаков с трудом удержался от того, чтобы не врезать по нему ногой.

Часом позже он позвонил Николаю:

— Как дела?

— Нормально. Ждём.

— Смотрите там, осторожнее. — Денис повесил трубку. Расспрашивать помощника он побоялся, зная, что квартирный аппарат оборудован «жучком» — руководство агентства таким образом «обкатывало» персонал технического отдела и одновременно осуществляло контроль над тем, как сотрудники используют служебное помещение. Двое, чьи разговоры не понравились боссу, недавно вылетели со службы, и Ермаков не хотел повторить их судьбу. До увольнения, скорее всего, не дойдёт, но неприятности будут.

«Надо было ехать самому, — в который раз попрекнул себя Ермаков. — Ну ничего, как-нибудь обойдётся».

Не обошлось.

Коля обманул его, когда сказал, что у них все нормально.

— Ты что, мудак, наделал? Тебя кто просил инициативу проявлять? — наехал Волгин на Сазонова.

Шурик искренне недоумевал:

— А что такого? По-моему, никто ничего не заметил. Ловкость рук — и уголовное дело готово.

— Какое, на хрен, дело? Да его на тебя возбуждать надо, придурок чёртов! Ну объясни мне как-нибудь, какого лешего ты в кладовку наркоту сунул? Тебе кто-нибудь говорил это делать?

— А как же!

— Что?!

— Я, по-твоему, совсем идиот? Ясен пень, такие приказы открытым текстом не отдаются. Но понимать-то надо, я же всё-таки опер, а не садовник. Василий дал мне банку, ты это видел.

— Ну…

— Сказал, что фамилию парня потом назовёт. Он, наверное, думал, что в квартире несколько человек будет. А там один оказался! Ясен пень, что у него и надо «травку» изымать.

— Сам ты пень!

Волгин замолчал. Переубедить Сазонова не представлялось возможным. Даже если разложить все по полочкам, на пальцах объяснить, какого он упорол косяка, Шурик вины не признает. Конечно, получилось нескладно, но он-то хотел сделать как лучше,